Падение лесного короля

- Им же еще запань платила!

- А ты хочешь, чтобы они даром вкалывали?

- Вот вы и вкалывали даром. Я тебе, дураку, пытаюсь втолковать это, а от тебя отскакивают слова, как горох от стенки.

- Ты подбирай выражения, не то можешь язык прикусить.

Во время этой неожиданной перепалки Семынин молчал, с опаской поглядывал на распалявшегося Вилкова.

- Ну, ладно, ладно! - стал утихомиривать его Боборыкин. - Я ж к вам с добрым советом. Начальство намекнуло, что делать надо. По знакомству, понял? А сделать надо вот что: напишите заявление в прокуратуру: так, мол, и так - наш бригадир или прораб он? Как вы его называете? Не считался с коллективом, заставлял работать в сверхурочные часы и даже по выходным дням. А за то, что мы не соглашались, подменял нас незаконным наемом со стороны, переплачивал случайным рабочим, доводя тем самым нас до отчаянного положения. Ну и все в таком роде. Напишите и завтра же подайте заявление. Вам все выплатят, все до копейки. Точно говорю. Суд прикажет!

- Одного я не могу понять - с чего это ты нас так полюбил? - с усмешкой спросил Вилков.

- Да вы же дети неразумные! - Боборыкин, все более возбуждаясь выпитой водкой, размахивал руками и с жаром говорил: - Мне жаль вас. Все ж таки я работник запани, в управлении состою. А он и вас обидел, и наших сплавщиков разлагал. Такие люди, как Чубатов, хуже заразы. Это ж они воду мутят. И сами жить не умеют, и другим не дают. Он же психопат... Ненормальный! Таких надо либо в тюрьму сажать, либо в сумасшедший дом! Боборыкин пристукнул кулаком по столу.

- Ну, ты и фрукт! - сказал Вилков в изумлении. - А я думал, что ты ненавидишь его из-за Дашки. И еще помогал тебе... По пьянке...

- Очнись! При чем тут Дашка? Он же преступник, растратчик! Его надо на чистую воду выводить. Это долг каждого честного человека...

- Ну, хватит! - гаркнул Вилков, вставая.

В одну руку он взял бутылку водки, второй схватил за ворот Боборыкина и потащил его к двери.

- Да пусти ты, обормот! - Боборыкин вырвался из цепкой лапы Вилкова и вернулся к столу за портфелем. - У меня здесь документы, понял? А вам привет с кисточкой! - В дверях приставил большой палец к уху и помахал растопыренной ладонью.

- Ничего себе компот заварился, - сказал Семынин после ухода Боборыкина. - Что делать будем?

- Придется идти к капитану. Иначе Ивану тюрьма.

- Эх ты, Федя, съел медведя!.. Неужто от твоего похода что-либо изменится?

- Не знаю, - ответил тот и зло выбросил в форточку стакан с недопитой водкой.

16

На следующее утро Вилков с Чубатовым встретились неожиданно возле милиции; Вилков выходил от следователя, а Чубатов шел по вызову на допрос. Они не виделись с той самой драки на таежном речном берегу...

Тогда они только что сняли свои пожитки с плотов и сносили их в лодки, нанятые в удэгейском селе. Лодки пригнал Чубатов и застал своих лесорубов на берегу пьяными. Возле них крутился Боборыкин, тоже пьяный, с возбужденным красным лицом. Чубатов сообразил, что, пока он пригонял лодки, этот тип даром время не терял, и грубо обругал его: "Ты, мать-перемать, долго будешь путаться в ногах! Кто тебя звал сюда с водкой?" - "По закону полагается выпить отходную, - ответил тот насмешливо. - Рабочие не виноваты, что хозяин у них обанкротился". - "Чего ты на человека набросился? - загудели лесорубы. - Он же ото всей души. Ничего не жалеет. Компанейский человек". - "Поменьше компании надо было водить, а побольше работать. Вот и не сидели бы здесь на перекате!" - "Это мы, значит, не работали? А ты, значит, работал? Так выходит?!" - "За вашу работу не на лодках везти вас, а пешком по тайге прогнать... Да в шею!" "Нас в шею? Ах ты мотаня! Живодер!" - "Лодыри! Захребетники!" Ну и пошла щеповня.

Первым бросился на него Вилков. Прицелился издали, летел неотвратимо и топал, как сохатый, хотел с разбегу сшибить его всей массой своей увесистой туши. Чубатов, увернувшись от удара, принял его на левое бедро и по инерции легко перекинул через себя в воду. Вторым бежал Семынин, и этого сшиб Чубатов кулаком в челюсть. Потом кто-то треснул его по затылку палкой; в глазах ослепительно вспыхнули разноцветные круги, и он упал, теряя сознание. Когда били его лежачего, он уже не чуял.

И вот теперь они встретились нос к носу. От неожиданности растерянно остановились; Вилков настороженно и выжидательно поглядывал на Чубатова. Тот первым пошел к нему и протянул руку с едва заметной виноватой улыбкой:

- Здорово, Федор! К сожалению, ничем порадовать не могу. Деньги не дают, говорят - ждите весны.

- Слыхали, - ответил Вилков и, чуть помедлив: - А как у тебя?

- Хреново... Наверно, посадят. Отчет не утверждают.

- Я это... к следователю ходил. Сказал ему: ежели для суда нужно, то мы напишем заявление, что наем сплавщиков был вынужденным, из-за нас то есть. Мы и виноваты. И на суд придем.

- Ну, спасибо!

- Ты извини, что так вышло между нами. Погорячились. - Вилков только руками развел.

- Ладно... Я сам виноват, - сказал Чубатов и пошел прочь.

В кабинете у Конькова посреди стола лежала серая папка с крупной белой наклейкой, и - черная надпись: "Дело N_76". Увидев эту папку, Чубатов почуял холодок на спине, и сердце заныло и затюкало... Но виду не подал и говорил, бодрясь:

- Здорово, капитан! Давно не виделись.

Коньков поздоровался за руку, указал на стул, сам сел напротив, все приглядывался к Чубатову.

- Вроде бы никаких следов. У лесника Голованова вы по-другому выглядели.

- На нашем брате как на собаке зарастает, - усмехнулся Чубатов. - Жаль, что мы встречаемся, капитан, вроде по необходимости.

- Такая служба у нас, Чубатов. Свидания наши случаются не по взаимной симпатии.

- Я надеюсь, что они происходят по недоразумению.

- Дай-то бог, как говаривал мой папаша. Вроде бы вас били? - спросил Коньков деловым тоном.

- Пустяки! - покривился Чубатов. - И здесь чистое недоразумение. Ребята не виноваты. Выпимши были.

- А кто же виноват?

- Очевидно, я, если плоты в тайге остались. Сели прочно...

- Где бы они ни завязли, а рукам волю тоже давать нечего. Я не понимаю, к чему вы покрываете лесорубов?

- Все это мелочи. Погорячились ребята. Их тоже понять можно. Они с одним авансом остались.

- Сколько потратили на аванс?

- Восемь тысяч рублей. Остальные восемь тысяч рублей потрачены на продукты, такелаж, топляк... Там все записано, - Чубатов кивнул на папку.

- Видел я твои записки, - проворчал Коньков, открывая папку. - С ними только по нужде ходить, и то не очень они пригодны - невелики.

- Других не имеется. Впрочем, раньше и такие хороши были.

- То-то и оно, что раньше. Раньше вы лес сюда пригоняли, а теперь где он?

- Да что он, сгниет, что ли, до весны?! - взорвался Чубатов. - Здесь же будет.

- До весны тоже надо дожить.

- Кто собрался помирать, тому и лес мой не поможет.

- Лес нужен в хозяйствах, а хозяйство вести - не штанами трясти. Вон, нахозяйничал! - указал Коньков на бумаги в папке. Взял одну расписку. Ну, что это такое? Полюбуйся на документ! - Прочел: - "Мною, бригадиром Чубатовым, куплены за наличный расчет в магазине Потапьевского сельпо тросу оцинкованного 100 метров за 250 р., бухта каната просмоленного - за 100 р., проволоки сталистой за 50 р. В чем и расписываюсь - И.Чубатов. Товар продал Г.Пупкин..." Что это за Пупкин?

- Пупков, - ответил Чубатов, - продавец Потапьевского сельпо.

- И ты хочешь всерьез доказать, что цинковый трос и проволоку, да еще канат купил в сельпо? Смешно! Это одно и то же, что купить слона в посудной лавке. У кого купил канат и трос, ну?

- Вы лучше спросите, что бы я мог делать без того каната, без троса, без проволоки в лесу? Как лес трелевать? Чем? Мне ведь этого добра никто в районе не дал. Да и где они его возьмут?

- Между прочим, резонно. - Коньков помолчал. - Но, когда вас отправляли в тайгу, ведь знали же наши заказчики, что без такелажа вам не обойтись?