Выбор судьбы

— Простите меня… — глотая слезы, простонала девушка.

Видя ее виноватое лицо, Пёс немного смягчился и уже другим тоном проговорил:

— Здесь немного хлеба и сыра. Конечно, не то, к чему ты привыкла, но хватит, чтобы утолить голод.

— Благодарю Вас, — проговорила девушка, забирая из его рук небольшой сверток.

— Скоро мы попытаемся покинуть этот город, Пташка. Судя по всему, твою пропажу обнаружили, так как несколько отрядов золотых плащей уже покинули город. Тебе надо изменить внешность — лучше перекрасить волосы. Я достал немного басмы, — сказал он, протягивая ей еще один сверток. — Я буду внизу, вернусь через несколько часов, надеюсь, к этому времени ты изменишься до неузнаваемости. И постарайся сейчас обойтись без приключений.

В Красном Замке Санса мечтала о том, чтобы остаться одной в своей комнате: не видеть Серсею, Джоффри, рыцарей королевской гвардии или прислугу, — но сейчас одиночество и страх легли неподъемным грузом на хрупкие девичьи плечи. Мысленно она желала скорейшего возвращения Клигана, чтобы хоть как-то разбавить тишину, окружившую ее.

Работа спорилась быстро, и через несколько часов из зеркала на нее взирала незнакомая девушка с небесными глазами. Темные локоны спадали на плечи, потеряв былой огонь и блеск. Девушка заплела их в косу и села на кровать, завернувшись в широкий плащ.

Пёс вернулся спустя несколько часов. Его доспех был вычищен, волосы вымыты, а от тела исходил приятный запах мыла и травяного настоя, смешанного с запахом вина. Он оглядел Сансу с головы до ног и довольно кивнул, сбрасывая с себя тяжелую кольчугу.

— Ложись спать, Пташка. В следующий раз ты не скоро сможешь поспать в кровати, — садясь на пол у изголовья, проговорил он.

«Он даже спит у моих ног, как настоящий пес», — подумала девушка и легла на кровать.

Луна уже отмерила добрую половину своего небесного маршрута, а сон все никак не шел. Несмотря на то, что в очаге потрескивали догорающие поленья, озноб пробивал до самых костей. Каждому человеку, в сердце которого живет страх, а в душе потерян покой, знакомо это состояние. Жесткий тюфяк, пахнувший отсыревшей соломой, впивался в бока, раздражая нежную кожу. Потеряв всякую надежду на сон, Санса спустила ноги на пол и аккуратно потрясла Клигана за плечо.

— Проснитесь, проснитесь, пожалуйста…

Клиган повернулся на спину и прохрипел:

— Неведомый тебя побери, девочка. Что тебе еще нужно? Не заставляй меня жалеть о том, что я взял тебя с собой.

— Я… мне очень холодно…

Какое-то время Клиган сидел недвижно под робким взглядом голубых глаз, пытаясь осмыслить услышанное, но вскоре откинул свой плащ и проговорил.

— Иди сюда, не в первой собаке греть хозяина.

Санса быстро залезла под плащ, накинув второй сверху, и свернулась калачиком, положив голову на плечо воина. От его тела исходило приятное тепло, и дрожь, мучившая ее несколько часов, постепенно начала спадать. Клиган обхватил ее одной рукой, сильнее прижимая к себе. В какой-то момент девушка почувствовала робкое прикосновение его губ на своих волосах — краска смущения залила ее лицо, но вот желания вырваться из его рук и убежать не последовало. Как ни старалась, она не могла понять, почему общество одного из самых жестоких убийц Вестероса вселяет в ее душу уверенность и чувство защищенности, но в одном она была уверена — общая беда сближает.

***

— Почему мы направляемся в порт? Вы же говорили, что мы уедем с одним из караванов? — спросила девушка, осмелившись ухватить его за рукав.

— Все караваны проверяют, если тебя найдут в одной из повозок — не миновать беды.

— А если меня найдут в порту?

— Покинуть город морем намного проще, и перестань задавать так много вопросов.

Путь к пристани пролегал через залитые грязью и кровью улицы. Где-то еще лежали не захороненные тела, где-то пустые здания, обезображенные огнем, взирали на беглецов из пустых окон-глазниц.

— Сегодня вечером на юг уходит корабль, везущий в Дорн дотракийских коней. Капитан у них браавасиец, и ему дела нет до распрей, раздирающих королевство: за определенную плату он взял на борт Неведомого, а с заходом солнца на корабль проберемся и мы.

— Но что тут делает корабль из вольных городов?

— Они зашли сюда пополнить запасы, но вот покинуть порт до осады не смогли из-за того, что чертов карлик наложил запрет на выход судов. Каким-то чудом кораблю удалось пережить штурм, и теперь они готовятся к отплытию.

— Но почему вы думаете, что меня не будут искать здесь?

— Будут, Пташка, но не найдут, если ты будешь делать то, что тебе велено.

Девушка кивнула и проскользнула вслед за Клиганом в небольшой склад с провизией, грузившейся на корабль. Пёс быстро скинул с себя доспехи и побросал их в мешок под вопросительным взглядом Сансы.

— Воин в полном обмундировании привлечет к себе слишком много внимания, особенно с моей внешностью, но это еще не все. Ты, даже будучи перекрашенной, обряженной в дешевое тряпье, все равно останешься леди, а значит, не сможешь незаметно пройти через охрану…

Санса смущенно улыбнулась, услышав от Клигана такую похвалу. Еще ни разу ей не приходилось слышать от него ничего подобного, и сейчас эти слова оказались как нельзя кстати. Несмотря на простое платье, на усталый вид, на обстоятельства, в которых они оказались, он все же видел в ней леди, и на удивление слова, сказанные этим угрюмым воином, были в сотни раз приятней, чем источавшие приторную сладость комплименты дворцовых подхалимов.

— Что замерла, девочка, полезай, кому говорю!

Санса непонимающе уставилась на Клигана, державшего в руке огромный мешок.

— Простите, си… — осеклась девушка, — я задумалась и не услышала то, что Вы говорили.

— Никто не должен знать, что ты на корабле, включая капитана, до тех пор, пока мы не покинем Королевскую Гавань. Полезай в мешок, быстрее.

Санса обиженно сглотнула и нервно сжала кулаки, пытаясь подавить в себе злость, которая нахлынула на нее при этих словах.

«Гадкий мужлан, он, что, собирается внести меня на корабль в мешке из под репы? Меня, Сансу Старк, представительницу династии с тысячелетней историей, прямого потомка первых людей и королей Севера?! Меня, истинную леди! Это уже слишком, даже Джоффри так меня не унижал»

Мысль о короле и о том, что он сделает с ней, если найдет, отрезвила Сансу похлеще крепкой оплеухи. Облив Клигана полным злости взглядом, девушка сделала шаг вперед и ступила в мешок.

— Сиди тихо, не шевелись, а то пойдешь в этом же мешке ко дну. Поняла?

— Поняла.

— Вот и хорошо.

Клиган взвалил драгоценную ношу себе на спину и медленными шагами поплелся к кораблю, присоединившись к группе других носильщиков. Попасть на корабль оказалось нетрудно — на пристани сидели несколько наемников, не проявивших не малейшего интереса к изуродованному носильщику и его грузу.

— Что ж, Пташка, все разыскивают благородную барышню, разодетую в шелка. Это дает нам некоторое преимущество. До отплытия осталось совсем немного, но тебе все же придется посидеть тут. А я пойду перекинусь парой словечек с капитаном.

Санса высунула темную головку из мешка и ухватила его за мозолистую ладонь.

— Не уходи, в прошлый раз когда ты ушел…

— Ну так в прошлый раз ты меня и не послушала. Сиди здесь тихо, я буду на корабле, а позже заберу тебя.

Он позволил себе сжать маленькую ручку, пытаясь запечатлеть в памяти это прикосновение, но в очередной раз, указав себе свое место, отдернул ладонь и поспешно вышел из трюма.

========== В этой жизни или в следующей - я тебя найду! ==========

Штиль был мертвым. Поверхность моря стала гладкой, как фарфоровое блюдце, в котором отражался небесный свод, а паруса повисли тряпками на мачтах. Даже солнце, почти добравшееся в зенит, казалось, сонно замерло на вершине.

Санса, сопровождаемая пылающими взглядами моряков, медленно прохаживалась по палубе, всматриваясь в бесконечную синеву горизонта. С тех пор как ее присутствие на борту перестало быть тайной, Клиган, казалось, стал еще более угрюмым и настороженным. Он не мог не замечать внимания, которым девушку награждали присутствующие на корабле мужчины, и едва сдерживал себя, чтобы не вырезать кинжалом их полные желания глаза. С трудом признаваясь себе в том, что эта рыжеволосая девочка стала для него настоящим наваждением, он находил скрытое удовольствие в сладких муках, которые более наивные или романтичные натуры могли бы назвать любовью. Однако он точно знал, свято верил и убеждал себя в том, что ему, злобному убийце и безродному Псу, чужды эти чувства, но как ни старался, не мог избавиться от мыслей о ней. Эта нереализованная потребность в ласке и заботе порождала в его душе раздражение, которое он вымещал на свою Пташку, за что впоследствии ненавидел себя и заливал пожар этой злобы кислым вином и самобичеванием.