Страница 72 из 80
Следующий мяч вратарь уже ловил, не расслабляясь, поэтому я ударил в левый от меня угол ворот, и, пока вратарь прыгал за тенью, мяч сделал хитрый финт, и закатился точно по центру.
С минимальным перевесом в одно очко мы выиграли у Петровских.
Ко мне бросились наши игроки и повалили на газон с воплями.
Чудом остался жив.
-Научишь бить по воротам? - приставали ко мне ребята.
-Это не я, - это мяч! – отбивался я, но мне не верили, обзывая жмотом.
Пока на помощь не пришёл Саша с Толиком.
-Им - то он всё покажет! – с завистью говорили ребята.
Надо сказать, что на этот ответственный матч девчонок не взяли, и они долго дули губы, пока не увидели меня на скамейке запасных.
-Эти мальчишки, что о себе думают? – возмущались они, жалуясь мне, - один удар по яйцам, и, считай, игрока нет! Пусть попробуют нас вывести из строя!
Я кивал и соглашался, с досадой вспоминая, что меня вывела из строя даже не болезнь, а страх заболеть. Никому я не признался в этом, хотя девчонки у нас классные, всё понимали, со мной откровенничали обо всём, так же, как и мальчишки. Так я узнал, что на моего Толика давно положила глаз наша тихоня Валюшка и, молча, страдает.
Мальчики делились со мной своими возрастными особенностями, рассказывая, как у них всё проходит. Но таких были единицы. В основном мальчики оставались ещё детьми, в отличие от девочек.
Так получилось, что там и там я был своим человеком, тем более, я помнил, что значит быть мальчишкой, не понаслышке.
Потихоньку наступили тёплые дни, и мы перешли на летнюю скаутскую форму, с шортами и рубашками с коротким рукавом.
Я почему-то почти не вырос, зато Саша вытянулся, и на нас стало смешно смотреть. И так был на голову выше, а теперь вовсе не дотянуться.
Стал ещё красивее, к нему стали приставать девушки. Меня принимали, самое большое, за младшего брата и особо наглые отправляли пойти поиграть, или съесть мороженного, пока они поговорят с моим братом.
Обидно, понимаешь! Я даже плакал.
Когда Саша вытирал мне лицо, сидя на корточках, это выглядело ещё забавнее, а я разражался новым плачем.
Потом Саша кормил меня мороженым, чтобы замёрзли слёзки.
Слёзки замерзали, и мы, счастливые, продолжали свою прогулку, пока не встречалась очередная красавица. Я ревниво смотрел, как Саша провожал взглядом их фигурки.
-Надо было одеться девочкой, - говорил он.
-Тогда меня принимали бы за твою сестрёнку, - бурчал я.
-Я тоже не могу всем говорить, что вот этот мальчик – моя невеста, или жена.
-Ты просто меня дразнишь, в следующий раз я пойду гулять с Толиком.
-…и Валей.
-И Валей.
Толик – это отдельная тема для разговора. Он выпросил у меня старый розовый телефон, и я видел, как Толик с ним разговаривал, целовал, и прятал в свой рюкзачок. Мне было даже не по себе, я казался себе предателем.
-Толик, - говорил я, - Смотри, какая девочка сохнет по тебе!
-Не нужна она мне, я тебя люблю.
-Она испытывает такие же муки, как ты. Люби меня, отдавайся ей.
Толик негодующе сопел.
Но через некоторое время я увидел их вместе. Правда, ночевать он приходил к нам, отвоёвывал место поближе ко мне, и засыпал с блаженной улыбкой на лице. Даже Саша улыбался, когда я целовал Толика перед сном.
Поэтому Саша так и сказал.
Но я крепко держал его за руку и тихо радовался. От одного прикосновения его руки в груди разливалась радость, я знал, что Саша испытывает такое же чувство, поэтому мне было вдвойне приятно. Так бы и шёл всю жизнь вдвоём.
На девятое мая мы встали в строй на парад. Нас долго гоняли в части строевому шагу. Мы не роптали, тем более, что я объяснил, что строй дисциплинирует. Тренировались у нас ребята и из других школ.
Когда построились на парад, я увидел, как нас много. Пестрели разноцветные галстуки, у каждой школы был свой цвет или оттенок.
Больше всех было красного и зелёного. Прошли мы очень хорошо, я потом видел по телевизору.
Нас прикрепили к городскому военно-патриотическому отделу городской администрации, мы теперь можем по всем вопросам обращаться в мэрию.
Мы обратились. По вопросу летнего отдыха. Нам предложили восстановить заброшенный пионерлагерь и взять его на баланс. С охраной и стройматериалами обещали помочь.
В школе нам выделили бывшую пионерскую комнату, где я теперь собирал актив, или, проще говоря, стаю. Там мы планировали уже недалёкие летние походы, организовывали драки с пригородом, проводили другие закрытые мероприятия. Стая увеличивалась. Отсюда можно было уйти, если ты умер, женился, или вышел замуж. Даже переехав в другой город, ты оставался в стае и продолжал там тайное движение, вовлекая ребят в нашу организацию.
Мне 13 лет. Вот такой праздник.
Мне скоро будет тринадцать лет! Сердце бухало от радости, губы сами растягивались в какой-то глупой улыбке. Я не ходил, а бегал вприпрыжку.
Всё было таким праздничным! Солнце сияло на голубом небе, зелёная сочная зелень всюду радовала глаз, через неделю закончатся надоевшие занятия, и мы окунёмся в беззаботные летние каникулы.
И Саша, Саша, Саша. Я закрывал глаза, и таял от счастья. Мы будем вместе, мы будем вместе целое лето!!! Нас не разлучат даже школьные занятия. Каждый день с утра я буду вдеть его лицо, его любящие глаза, больше ничего не заставит нас сдерживаться, мы будем любить друг друга, будем любить долго и страстно. До изнеможения! А потом ещё.
С утра я надел лёгонький костюмчик зелёного цвета, не форму, вполне легкомысленную мальчишечью одёжку, лёгкие сандалики, зелёные носочки, я весь светился от радости, мама, глядя на меня, тоже смеялась, папа несколько раз поддел насчёт моей прыгучести. Сегодня было воскресенье, все были дома, только Сашу позвали зачем-то домой. Он сказал, что сбегает и скоро вернётся. Потом пойдём гулять в парк и на озеро, на пляжик, где можно позагорать под весенним солнышком.
Раздался звонок телефона. Звонил Саша.
-Саша, ты можешь прийти на наш место?
-Да, - радостно ответил я, - уже бегу!
Я отключил телефон. Зачем мне телефон, если знаю, где мой Саша?
Я его чувствую. С тех пор, как Юрик попросил меня установить с Сашей ментальную связь, я далеко продвинулся. Уже могу сказать, где Саша находится в пределах города. Жаль, что Саша так и не научился слышать и понимать меня. Связь была односторонней.
Я бежал, не чувствуя ног, раскинув руки, чтобы ветер обдувал их, запрокинул голову, ветер трепал волосы.
Сейчас я увижу Сашу, пусть возьмёт меня на руки! Я свернусь калачиком на его сильных руках, и буду слушать, как бьётся его сердце…
Я выскочил на полянку, с одной стороны стояла каменная глухая стена, с другой – чёрный забор, с третьей стороны, откуда прибежал я, стояли густые заросли неведомого кустарника. Как часто мы здесь прятались с Сашей, сидя на бревне, и целуясь, пока не опухнут губы!
А вот и Саша, сидит на бревне и ждёт меня.
Я подбежал и сразу обнял его, прижавшись к груди.
-Я уже соскучился, что ты так долго? – капризно спросил я.
-Саша…
-Нет, не говори ничего, - я сначала закрыл ему рот ладошкой, потом сказал:
-В наказание ты меня будешь целовать.
Но Саша не стал меня целовать.
-Саша, - сказал он чужим голосом, и замолчал.
-Саша, - начал он в третий раз, и сказал:
-Мы сегодня уезжаем.
Я отстранился от него, посмотрел непонимающе.
-Кто уезжает?
-Мы. Папу перевели во Владивосток. Сегодня мы уезжаем. Папа и мама не велели тебе ничего говорить, но я не мог не проститься с тобой.
-Нет! – твёрдо сказал я.
-Я не могу оставить родителей.
-Нет, ты не можешь меня бросить. Так нельзя. Нет! Нет, нет.
-Саша!
-Неееет! – закричал я в ужасе, хватая Сашу в охапку, - ты мой! Не отдам!
-Саша…
Я машинально подключился к нему и почувствовал, как гудит плёнка, натянутая между нами. Я напрягся, плёнка завибрировала и начала издавать звуки, похожие на те, что издаёт лист металла, если его гнуть.