Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

[Рождение Сохраба] Родился, когда девять лун протекло, Младенец, как месяц, сиявший светло. Сказал бы, то новый Ростем-великан, 270 Иль Сам-богатырь, иль боец Нериман. Лишь сын улыбнулся, подобный весне, Сохрабом его нарекла Техмине. Осанкой — в Ростема и буйно растёт: Лишь месяц младенцу, а кажется — год. В три года о грохоте битв он мечтал, На пятом отвагой героя блистал; А в десять уж был он сильнейшим в краю, Никто не дерзал с ним тягаться в бою. Пришел он и смело промолвил: «О мать, 280 Ответствуй, мне истину должно узнать: Я сверстников всех отчего перерос, Главу до высокого неба вознёс? Из рода какого происхожу? Чей сын, — коли спросят, что людям скажу? Когда вместо правды ты ложь изречёшь — Сама на погибель себя обречёшь». Мать сыну ответила речью такой: «Не гневайся, выслушай, дух успокой! Отец твой — могучий воитель Ростем, 290 А предки — Заль храбрый и Сам, и Нейрем. Твоя голова до небес достаёт Затем, что таков твой прославленный род. С тех пор, как Творец сотворил этот свет, Бойцов, как Ростем, не бывало и нет. Мир витязя, равного Саму, не знал, Коснуться его небосвод не дерзал». И втайне письмо от Ростема ему Вручила она; приложила к письму Три яхонта, с золотом три кошелька, — 300 Подарки, которые издалека, Когда родился у красавицы сын, Прислал из Ирана Ростем-исполин. Дала и сказала: «Их свято храни, Родителем присланы сыну они». Добавила после: «О сын мой, Сохраб, Не должен об этом узнать Афрасьяб![21] За то, что Ростемом Туран разорен, Отмстить замышляет Могучему он; К отцу пламенеет он давней враждой, — 310 Пасть жертвою мог бы тут сын молодой. Страшусь и другого: услышит отец, Что сын уж не отрок, а храбрый боец, И без промедленья тебя призовёт. Разлука мне сердце тогда разорвёт». Сын молвил: «Кто в мире, о робкая мать, Подобную истину стал бы скрывать! Потомок великих, чья слава жива, Герой, о котором не смолкнет молва, Могучий, прославленный доблестью муж — 320 Отец мне; от сына таиться к чему ж? Я рать соберу из туранских бойцов, Немало их съедется с разных концов. Мной будет с престола низвергнут Кавус,[22] В Иране вовек не покажется Тус. Гудерз и Новзер, Гостехем и Бехрам, И Гив, и Горгин — все погибнут! Отдам Ростему иранский державный венец, Казну и престол, и высокий дворец. Иран покорю и пойду на Туран, 330 Здесь бой будет мною властителю дан. Престол Афрасьяба себе я возьму, Я к самому солнцу копье подниму. Ты станешь Ирана царицей, поверь! Я буду по-львиному биться, поверь! Родитель — Ростем, я — Сохраб, его сын: Останется ль в мире еще властелин? Где властвует солнце и месяца свет, Там звёздам сияньем гордиться не след». [Сохраб выбирает себе коня] И матери молвит отважный: «В бою 340 Увидишь могучую хватку мою! Конь добрый мне нужен, булатом копыт В стремительном беге дробящий гранит, По резвости равный газели степной И птице пернатой и рыбе речной, Который не ведал бы устали, мча Доспехи мои и меня, силача. Нельзя же мне пешим идти воевать, Когда поведу против недруга рать!» Внимая отважному, мать расцвела, 350 До ясного солнца главу вознесла. Велела она пастухам поскорей Пригнать табуны резвоногих коней: Сохрабу, мол, надобен конь не простой — Чтоб силу в бою сочетал с быстротой. В степях и горах, изо всех табунов Ретивых, лихих отобрав скакунов, В столицу пригнали, и взяв свой аркан, Навстречу пришел молодой великан. Завидев коня посильнее, тотчас 360 Петлёй настигает его, изловчась, Кладет ему на спину руку потом,— И тут же скакун, с перебитым хребтом, Пред ним распростёрт, недвижимый, без сил... Немало отборных коней сокрушил, Но силе своей небывалой подстать Он так и не смог скакуна отыскать. Сохраб опечален. Внезапно пред ним Явился воитель с известьем благим: «От Рехша рожденный есть конь у меня, 370 Могучее льва, горячее огня. Он степью бежит, будто мчится гора,— Не столь поднебесная птица быстра; Как солнце, красой ослепляет он взор, Несется могуч и неистов, и скор; Кита раздавил бы ударом копыт;[23] Прыжок — словно молния, грудь — что гранит; По круче он лёгкою серной скользнёт, В реке, словно юркая рыба, мелькнёт; И если в погоню помчится стрелой, 380 Не спрячется недруг, не скроется злой». Послышался князя ликующий смех. Воспрянув от слов утешительных тех, Он двинулся в путь, нетерпеньем гоним, И вот уж невиданный конь перед ним. Рукой надавил ему спину Сохраб И видит: годится для боя, не слаб. Погладил, растёр, оседлал он коня, Вскочил на него с быстротою огня. Под всадником, схожим с горой Бисотун, 390 Под палицей-сваей не дрогнул скакун. И молвил Сохраб, именитый герой: «Итак, отыскался мой конь боевой! Без страха я в битву теперь поскачу, Кавусу-царю белый свет омрачу». Вернулся он, радостью полон живой, Готов устремиться в поход боевой. К вождю собрались отовсюду полки; Он знатен и славится силой руки. И просит Сохраб, чтобы царственный дед 400 Подал ему помощь и мудрый совет: Он хочет, мол, войско в Иран повести, Родителя славного хочет найти. Услышав от внука такие слова, Собрал для него Семенгана глава Великое множество мулов, коней, Динаров, престолов, уборов, камней,. Доспехов, какие нужны для бойца... Дивится владыка отваге юнца; Во славу его, не жалея щедрот, 410 Как должно царю, одаряет народ. вернуться

21

306 Афрасьяб — Афрасиаб — владыка Турана (см. прим. 8829 в томе I).

вернуться

22

323-326 Из перечисленных героев поэмы многие уже встречались в томе I нашего издания: шах Ирана Кавус — см. прим. 11004, шах Ирана Новзер — 8668—8669, его сыновья Тус — 9181 и Гостехем — 9181, иранские витязи Бехрам — 12140 и Горгин — 12634; Гудерз — лишь упоминавшийся в томе I, на страницах данного тома часто играет активную роль. Впереди описание его единоборства с Пираном — одна из замечательных страниц поэмы. Гудерз (Gotarzes) — по эпической генеалогии потомок кузнеца Каве (см. прим. 1629 в томе I), родоначальник многочисленной семьи («Шахнаме» и предания говорят о семидесяти и более сыновьях Гудерза, павших в боях с туранцами). Уже были названы его сыновья: Шейдуш, Нестух, Бехрам, Роххам, Ферхад, Хеджир, Ноузад. Дочь его — Шехр-бану была женой Ростема, а Гив, наиболее значительный из сыновей, был женат на дочери Ростема от той же Шехр-бану, т. е. на своей племяннице — Бану-Гошесп (обычные в зороастрийской среде браки между близкими — кровными родственниками). Активный борец с Тураном, близкий к новому владыке Ирана Кей-Хосрову, Гив представляется одной из основных фигур в сонме богатырей Ирана — сподвижников величайшего из них — Ростема. Гив часто встречается у пехлевийских и арабоязычных авторов, в том числе в сонме «бессмертных» из окружения Саошианта — грядущего в веках «спасителя мира» зороастризма. В «Шахнаме» Гив — отец Бижена, героя известного романтического сказания «Бижен и Мениже».

вернуться

23

375 Кит — в подлиннике гав махи. По-видимому, речь идет о космогонической исполинской рыбе, плавающей в безмерном океане и несущей быка, который, в свою очередь, поддерживает землю.