Огонь и сталь

Нефтис разразилась негодующим писком, вздыбив рыжую шерстку на загривке, Санера вцепилась коготками в камзол Ларасс, глазки ее мятежно сверкали. Дро’Оан пытался было протестовать, да вдруг зевнул, демонстрируя прорезающиеся зубки. Девочки недовольно засопели от столь наглого предательства. Сутай-рат, посмеиваясь, уложила мятежных отпрысков в кроватку. Тюфячок мягкий, соломенный, овечьей шерстью застеленный, покрывало бархатное, лучше чем для ярловых деток. Пока каджитка переодевала малышей ко сну, в комнату заглянул Рун.

- Сапфир сказала, что увидеться надо, - пробасил он таинственным шепотом, - не говорила, шельма, зачем. Брин уже к ней пошел. В таверне будет ждать.

- Чтобы половина Рифтена увидела, что Черные Верески продолжают крышевать Гильдию, - бросила каджитка, смерив вора надменным взглядом. Прозрачно-голубые глаза будто ледком подернулись. Пожав плечами, Рун аккуратно прикрыл за собой дверь. Тяжелый вздох Ларасс вспорхнул с кончиков ее усов. Укрывая детей одеяльцем, воровка погладила каждого по головке. Младший сынок уже дремал, трогательно высунув кончик языка, Санера, утомленная попытками говорить, повернулась на живот, раскинув ручки. Только Нефтис еще упрямилась, дерзко глядя на мать из-под насупленных белых бровок.

- Не воровкой, воином растешь, свирепая да дикая, - промурлыкала Дхан’ларасс, почесывая шейку дочери, - в дядю норовом пошла. Тоже пираткой, грозой морей станешь?

Котенок захихикала, щуря осоловелые сонные глаза. Сутай-рат принялась осторожно качать колыбель, напевая себе под нос старую колыбельную, которую ей еще мать пела. Жаль, не дожила Шамси до внуков… Ларасс вздохнула прерывисто, коротко шевельнула ушами. Золотой звон серег прокатился по покоям, затихая в углах, где таилась тень, напуганная тусклым светом свечей.

Прислушиваясь к дыханию трех маленьких носиков, каджитка бесшумно направилась к шкафу. Нечего лишний раз воровской одеждой светить, особенно рядом с Сапфир, которая в последнее время слегка раздалась и раздобрела. Уж не нагуляла ли она брюхо от парня из Снегоходов? Дубовые дверцы тихо скрипнули, но сутай-рат защекотал аромат полыни и вербены. Задержав дыхание, чтобы не расчихаться и не разбудить детей, Ларасс спешно выбрала просто платье из бледно-лазурного льна под цвет глаз. Воротник и рукава украшала мягкая пена кружев. Помимо ворованных товаров через когтистые ручки каджитки проходила так же львиная доля контрабанды. Все ее наряды, обстановка комнат и украшения - подарки от дельцов, благодарных за ловкость ее, участие и помощь.

Рифтен встретил воровку угрюмым ненастным небом - с востока к городу неумолимо приближались тяжелые тучи. Как из ледника набросило холодом, коршун, еще недавно горделивый, высокомерно парящий над крышами домов, упал, будто сбитый приближающейся грозой, испуганно жмется к земле. Торгаши и лавочники торопливо убирают товары, боясь, как бы не попортил их дождь. Запахнув шаль, каджитка, срываясь на бег, бросилась к “Пчеле и жалу”, лавируя меж редких прохожих. Стоило переступить ей порог таверны, как весенний ливень обрушился на Рифтен.

- Вот и ты, детка, - радушно улыбнулся Бриньольф, распахивая объятия. Ларасс ответила ему сдержанным кивком. После того, как их застала Карлия, сутай-рат и норд избегали друг друга. Дхан’ларасс с головой окунулась в работу и воспитание детей, северянин принялся натаскивать новичков. Больше не было вечерних посиделок за кружкой горячего сидра, совместных дел не подворачивалось, воровка практически не видела этого рыжего нахала. Признаться, она скучала по Соловью… но ее каджитское достоинство яро бунтовало против любых проявлений слабости и мягкосердечия по отношению к вору. - Идем, нас ждут наверху.

Мужчина вновь примерил личину жуликоватого торговца, сменив вареную кожу и шелк, на линялый бархат. Он вежливо пропустил гильдмастера вперед себя, окинул плутоватым взглядом зал таверны и игриво подмигнул Алетте, девушке-барду, чьи шлифованные пальчики осторожно перебирали струны лютни. Серебристые локоны, ниспадающие ей на плечи, падали ей на лицо, скрывая впалое правое веко. Жуликов в карты нигде не жалуют, ни в Рифте, ни в Пределе.

А раньше бы Бриньольф не преминул бы ее обнять, с легкой тоской подумала Ларасс, поднимаясь по лестнице. Теперь чванится какого-то даэдра, погано так улыбается, просит когтей в свою небритую рожу. Каджитка вильнула хвостом, который случайно мазнул прямо по лицу идущего позади северянина. Норд поморщился, синева глаз плутовать сверкнула.

- Аккуратнее, детка. Слишком хорош твой хвостик, чтобы служить салфеткой, - он демонстративно облизнул губы, в уголке которых притаилось немного заварного крема. Чуть слышно зашипев, Ларасс хлестнула его кончиком хвоста по щеке, на сей раз сильнее. Вор приглушенно охнул, но промолчал, только сильнее распалив ярость сутай-рат.

Сапфир ждала их в одной из комнат таверны. В надменной аристократке с горделивой осанкой и взглядом, полном ленивого пренебрежения, никак нельзя было узнать воровку из «Буйной Фляги». По случаю траура Эидис Черный Вереск одела юбку из темно-зеленого бархата с серебряной лентой по подолу и простую черную рубашку с вышивкой на рукавах. Заметив воров, она небрежно качнула головой, и две молоденькие девушки присели в реверансе и поспешно покинули комнату, прикрыв за собой дверь. Как только резной тис отделил их от остального мира, Сапфир с облегченным вздохом ссутулилась и подперла щеку кулаком.

- Сраный этикет! И помочиться нельзя без этих манер! Знала бы, что так будет, ни за что не согласилась бы!

- Будто я тебя спрашивала, - Дхан’ларасс ловко подцепила коготками креветку, плавающую в сметанном соусе, - что, не легка жизнь знатной дамы?

- Да лучше б меня вся рифтенская стража отодрала! Ты знаешь, что мне приходится подтирать слюни нашему ярлу, у которой медленно, но верно едет крыша? Видите ли, я ей напоминаю милую Мавен! Тьфу! – Сапфир брезгливо скривилась и протянула руку за початой бутылкой вина, тонкие золотые кольца браслетов на ее запястье плаксиво звякнули. - Не думаю, что та Черная Сука подрабатывала сиделкой.

- Она была сукой, а ты у нас миленький цветочек вереска, - елейным голоском пропел Бриньольф, на что воровка только фыркнула. Ларасс слизнула остатки соуса с пальцев и обратила льдинки глаз на расслабившуюся девушку.

- Так… почему ты так желала нашего общества? Что бы пожаловаться на жизнь?

- Нет. Поныть я и подушке могу, она-то точно никому не растреплет. Тут дельце одно наклевывается, и неплохое, - Сапфир чуть подалась вперед, - клан Серебряная Кровь собирается отправить большую партию серебра в Алинор. Так сказать, в помощь нашим благодетелям-эльфам. И, разумеется, не бесплатно…

- Крошка, работа, не спорю, выгодная, но я на своем горбу столько слитков не уволоку, даже если шибко постараюсь, - Соловей повел плечами, словно уже представлял тяжесть серебра, обрушившегося на его спину. Воровка закатила глаза.

- Не играй в придурка, Брин! Не серебро, а деньги за него. Платеж-то был вперед, - в зеленых глазах девушки мелькнули лукавые искорки, - представляете, сколько золота им альтмеры отвалили? А на что им так много? Делиться надо, правильно? А пока Серебряная Кровь будут шумно выяснять, не причастны ли сами остроухие к пропаже денег, вы быстренько улизнете из Предела! Ну, что, стоит такое пару ночей поморозить задницу на каменных койках?

***

Бетрид раздраженно поправила соболью накидку и с холодной учтивостью улыбнулась троим альтмерам, сидящих с ней за одним столом. Раскосые глаза эльфов окидывали презрительным взглядом жаркое из оленины, бараньи ребрышки и козлиную печень с луком. Ишь, как воротят свои желтые носы! Слишком нежны, видите ли, их желудки для грубой нордской пищи! Глаза женщины вспыхнули самодовольно, когда служанка поставила перед гостями блюдо с устрицами и белое чейдинхолское вино. Тонкие брови Ондолемара изумленно взметнулись вверх.

- Не знал, что в Маркарте жалуют столь тонкую кухню, - процедил он, кривя губы в подобии улыбки.