Страница 47 из 104
— Мы хотим пожениться, — выпалил маг, и жрец только сейчас заметил рядом с ним невысокую молчаливую фигуру в плаще до пят. Девушка, ее изящные пальцы практически утонули в широкой ладони юного северянина, из-за глубокого капюшона видна лишь нижняя половина лица — линия острого упрямого подбородка и пухлые четко очерченные губы. Вспыхнуло чисто мужское любопытство Марамала. Все ли в невесте так же прелестно, как эти уста? Не зря же парень в такую ночь бросился, сломя голову, к ногам Мары.
— Сердечно рад за вас, — пробормотал редгард, борясь с зевотой, — вижу, вы проделали долгий и трудный путь… так повремените до утра. Солнце взойдет, гости прибудут…
— Нет, — юноша двинулся на несколько опешившего жреца, — никаких гостей! А утром мы должны быть уже в Солитьюде! — с каждым словом жених распалялся все больше, по кончикам его пальцев уже пробежали бледно-золотые искры, еще немного — и швырнет заклинанием разрушения в полуодетого Марамала. Мужчина медленно попятился. Улицы сейчас пусты, даже воры и крысы по норам разбежались, не говоря уж о стражниках, а в храме не держали оружие. Редгард хотел было отчитать юного наглеца, посмевшего повысить голос в священной обители, но тут заговорила невеста.
— Право, очень жаль, что мы подняли вас в такой поздний час, но мы не можем медлить, — голос девушки дрогнул, и маг обнял ее, бросая на редгарда угрюмые взгляды. Будто может человек, решивший посвятить себя богине, причинить ей вред! Она скинула капюшон, и ее глаза, мерцающие в темноте, словно у хищного зверя, обратились к жрецу. Жрецу показалось, будто холодная безжалостная рука стиснула его горла. Девушка перед ним — вампир! И бедный наивный парень хочет обвенчаться с ней!
— Я грущу вместе с вами, но… — Марамал мучительно силился подобрать слова, — богиня не одобрит вашего союза.
— Я одобряю! И Деметра тоже, а прочее — неважно!
Деметра… знакомое имя, но жрец не помнил, кому именно оно принадлежит. Девушка смотрела робко и настороженно, жених же был готов броситься на редгарда с кулаками, если это убедит его их поженить… Марамал горестно вздохнул и поставил свечу на алтарь. Пламя вскинулось к потолку и опало, практически потухнув.
***
Из омута воспоминаний мага вырвало гневное ржание Тенегрива — Лис в ходе своих уроков ходьбы споткнулась и, пытаясь удержаться на ногах, вцепилась в хвост жеребца. Конь нервно приплясывал на месте, мотая головой, пока ящерка со счастливым визгом раскачивалась на его хвосте, который он безуспешно пытался вырвать из цепких когтистых пальчиков девочки. Кобыла Мерцера, Грзэин, паслась неподалеку. Она лишь коротко взглянула на всхрапывающего Тенегрива и вновь принялась меланхолично пощипывать траву. Скотина под стать хозяину, наглая и высокомерная. Онмунд привык к крепким скайримским лошадям, которые могут работать даже в мороз, но Грзэин, тонконогая, изящная и хрупкая, совсем не подходит для севера, но хороша, спору нет — крапчатой масти, грива и хвост пепельно–серые. На такой коняжке только по городам да приемам разъезжать, а не по дорогам Севера.
Деметра в маске Хевнорака и капюшоне, скрывающем светло–золотистые волосы, бросилась к Лис. Аргонианочка росла как на дрожжах, уже была ростом с пятилетнего ребенка, но ходила плохо и почти не разговаривала. Она недовольно зашипела, когда Довакин освободила хвост Тенегрива, но тут же счастливо захихикала, когда девушка повалила ее на траву и принялась щекотать. Конь резво бросился на лужок к Грзэин, но кобылка даже не подняла головы. Жеребец подступился к ней и принялся за куст цветущего горноцвета.
— Странную компанию подобрала себе моя дочь, — холодно процедил Мерцер, неслышно приблизившись к юноше. Глядя на магессу, играющую с Лис, он брезгливо кривил губы. — Аргониане… не самое подходящее общество для нее.
— Она могла бросить девочку тысячу раз…
— Да, я знаю, — уголок рта колдуна дернулся. — Могла бросить и ее, и тебя, но почему-то не сделала этого. Хотя именно это было бы разумнее всего.
— Уверен, у нее были на то причины, — процедил Онмунд. Мерцер взглянул на него с насмешкой.
— Допустим. А какие причины у тебя?
Норд недоуменно нахмурился.
— Ну как же? Она — более способная, более талантливая. Довакин. Вампир, которых северяне боятся как огня, — бретон криво усмехнулся. — Ты меркнешь на ее фоне. Неужели мужчина готов всю жизнь провести, маяча бессловесной тенью за спиной жены, м?
— К чему ты ведешь?
Улыбка спорхнула с лица мага, глаза сверкнули серой сталью. Магия струилась вокруг него, воздух загустел и искрился, кристалл в его посохе вспыхнул и погас. Когда он вновь заговорил, Онмунд уловил в его тоне угрозу.
— Не забывайся, мальчишка. Я призывал дремора, когда ты еще под стол пешком ходил, — мужчина сжал губы в тонкую линию. — Я не такой судьбы хотел для дочери. Не в этом холодном крае она должна блистать, ее место при дворе в Сиродиле. И с подобным тебе она должна была обручиться.
— С подобным мне? — едкие замечания должны были разозлить Онмунда. Отец, братья всегда зверели, когда кто-нибудь обращался к ним подобным тоном, не одному чванливому купчишке ребра пересчитали, но юноша не ощущал гнева. Лишь горечь. Он посмотрел на жену, которая теперь учила Лис плести венок. Аргонианочка сосредоточенно пыхтела, высунув кончик раздвоенного языка от усердия. Неуклюжие пальцы девочки не слушались, и цветы рассыпались, стоило ей только взяться переплетать стебельки. Лис негодующе хныкала, но продолжала вновь и вновь терзать цветы. Жаль, что маска скрывает сейчас лицо Деметры, но юноша был уверен, что магичка улыбается.
— Не скромничай, у тебя на лбу крупными буквами написано «ферма». Неблагодарный и тяжкий труд, особенно здесь. Но тебе повезло, признаю. Боги наградили тебя потенциалом, а насмешка даэдра сделала супругом моей дочери, — мужчина тяжело вздохнул и улыбнулся Онмунду, но глаза по-прежнему были полны льда. — Если Деметра воображает, что любит тебя, пусть. Пусть живет в Скайриме, хотя, видят Семеро, я бы хотел, что бы она вернулась в Сиродил. Но имей в виду, Онмунд, я никогда не позволю тебе унизить ее. Если я узнаю, услышу… я натравлю всех принцев даэдра на твою душу.
— О чем секретничаете? — Деметра, запыхавшаяся, из-под капюшона выбились несколько золотистых прядей, подошла к мужчинам, отряхивая плащ. Аристократичные черты лица Мерцера тут же смягчились, северянин рассеянно отвел взгляд. Воображает, что любит его?! Он бросил Коллегию ради нее, сбежал в Рифтен, не побоялся проклятия, которое пало на Драконорожденную… на жертвы шел только он, Онмунд, Деметра же только брала. Его любовь, его жизнь, всего норда без остатка. Маг для девушки — открытая книга, а бретонка свои секреты хранит ревностно. Юноша обратил к жене потемневшее лицо и краем взгляда успел заметить ядовитую ухмылку Мерцера.
— Онмунд рассказывал мне о Коллегии, — елейно пропел колдун, поглаживая древко посоха. — Не терпится увидеть статую Шалидора и зал Стихий. Правда, что в вашей библиотеке есть даже фалмерские рукописи?
— Они предпочитают, чтобы их называли снежными эльфами, — фыркнула Довакин, прижимаясь к супругу. В узких прорезях игриво мелькали серебристые искорки. Юноша коснулся мерцающего магией металла маски, будто надеясь ощутить мягкость кожи девушки. Бретон, стоящий чуть одаль, недовольно оскалился.
— Скоро мы будем в Винтерхолде? Я бы не хотел задерживаться, а это… дитя, — он чуть посторонился, пропуская Лис, чтобы девочка ненароком не задела край его одеяний. — Не лучше ли оставить ее в Вайтране? Уверен, о ней позаботятся.
— Приют находится в Рифтене, это в пяти днях пути отсюда, но ящерку мою туда не возьмут, — девочка повисла на руке бретонки, умильно что-то лепеча. Мою ящерку… лицо Мерцера скривилось, будто он обнаружил злокрыса в своей постели. Онмунд скрыл злорадную улыбку. Как же, благородный, надменный просто в ужасе, что его мятежная дочь возится с подобным отребьем, как аргониане. Юноша предвкушал тот момент, когда тесть познакомится с Цицероном.