Огонь и сталь

— Так… с цветочком что делать будем мы, а? — ободранный и поеденный блохами хвост Джэлех беспокойно метался из стороны в сторону. Тинтур поджала губы.

— Напоите его чем–нибудь и оставьте возле имперского лагеря. Не по нашим зубам орешек, не золота, а смерть в кошеле Мавен нам за сына принесет. Пусть солдаты вернут его в Рифтен…

***

Разве ее вина, что имперцы не признали в избитом и грязном, бормочущем невесть что оборвыше члена семьи Черный Вереск? Пусть утыканное стрелами тело Сибби и принесло ее ребятам немного славы, но она того не стоила. Если бы не пыжившиеся от гордости солдатики не принялись упражняться в меткости на тушке Сибби, кто знает, может шайка Белого Крыла по–прежнему бы грабила торговые караваны.

Парочка кроликов, фазан да горный козел, Йаффэ ведает как спустившийся в леса, составляли добычу Тинтур за сегодняшнее утро. Поставлять трактирщику да лавочникам дичь дело не хитрое, пусть и не очень прибыльное, но на ночлег эльфийка с легкостью зарабатывала. После сцены в «Смеющейся крысе», устроенной Вилкасом, на нее все еще косо поглядывали, ехидные шепотки преследовали девушку по всему городу. И что только Соратник нашел в ней? Малявка–эльф! Радовалась бы, что такой парень на нее смотрит, а она нос задирает! Белое Крыло фыркнула себе под нос, проходя мимо суровых стражников Солитьюда, буравящих ее тяжелыми взглядами сквозь узкие прорези забрал. Интересно, писала ли Мавен ярлам других городов? Если да, то Белое Крыло наверняка бы уже схватили. Пусть она и назвалась другим именем, некоторые могут узнать ее. По изуродованным ушам.

— С утром добрым, — зевнул Корпул, ероша свои и без того спутанные рыжие волосы. — С чем сегодня пожаловала?

Девушка молча положила дичь перед ним на прилавок. Виний одобрительно прищелкнул языком, ощупывая кроличьи тушки.

— Жирненькие… свежатинка! Давай, все возьму. Сколько их?

— Сегодня не много, — Тинтур поправила лук за спиной, мысленно прикидывая, стоит ли попробовать наняться в Восточную Имперскую Компанию. Охотой много не заработаешь… трактирщик протянул ей мешочек со звонкими септимами, лукаво блестя глазами. Босмерка почувствовала слабый укол беспокойства, но приняла монеты из рук имперца.

— Парень твой заходил, — вкрадчиво начал он, — все бегал, спрашивал о тебе. Я его в доки отправил, так что имей в виду…

Белое Крыло невольно повела носом, пытаясь уловить запах Вилкаса. Что ему надо? Вновь видеть норда эльфийка желанием не горела, их прошлой беседы хватило ей на жизнь вперед. Хотя… если вспомнить… это не первый их разговор, после которого босмерка и северянин разбегались по углам зализывать раны и перебирать мнимые и реальные обиды, нанесенные друг другу.

***

Обычно после ссор с Вилкасом она уходила в лес. Рано утром, пока стража не сменила караул, и солнце не скрыло бледные лики лун с неба Скайрима. Но не сегодня. Эйла, Рия, Ньяда и хмурый, не выспавшийся Фаркас подстерегли ее у ворот Вайтрана. Оборотень заступил эльфийке дорогу и скрестил руки в латных перчатках на груди.

— Ты… ты зачем это делаешь? — сурово пробасил он, борясь с зевотой. Тинтур вопросительно приподняла брови.

— Да брось ты, — Рия зябко поежилась в прохладном утреннем воздухе. Рана горизонта на востоке только открылась, тонкая алая полоса дрожала в холодном мареве северного ветра. — Что вы опять с Вилкасом не поделили? Мы его вчера еле его успокоили. Думали, он весь Вайтран с землей сравняет.

— Ага, а потом весь наш мед черновересковый выжрал братец, — буркнул Фаркас, протирая глаза. — Он же к тебе честно. То есть с сердцем и душой… а ты…

— Кончай парню голову морочить! — Ньяда рявкнула так громко, что стражник, дремлющий на сторожевой вышке, проснулся и едва не сорвался вниз. — Объяснись уже с ним! Дура–девка… он вчера все утро тебе этот горноцвет собирал, а ты букет ему в рожу швырнула!..

— Я ничего не швыряла, — тихо возразила Белое Крыло, — лишь сказала, что убитые им растения — не лучший подарок.

— Ты Вилкасу нравишься, — Фаркас глядел на нее умоляюще, — правда, нравишься.

— А он мне нет, — босмерка протиснулась между Соратников, — и ему об этом прекрасно известно.

***

Вот уж не думала она, что Вилкас так быстро остынет… хотя, скорее всего, это его был брат. Фаркас, немного ревнующий, в кровной обиде за близнеца. Как это так, мелкая остроухая, а Вилкасом пренебрегает! Вот то ли дело Изольда, хороша же девка, при братьях всегда краснеет и хихикает. На праздник Молитвы севернным ветрам Вилкас даже обнимался с ней за «Кобылой». Но дальше поцелуев у них дело не пошло, хоть Изольда потом шепталась с Карлоттой и Адрианной, мол, что и свадьба скоро. Тинтур горестно вздохнула. А жаль. Может быть, тогда Соратник, наконец, оставил бы ее в покое.

Девушка заняла столик в углу полупустого в столь ранний час зала с глиняной тарелкой, полной копченых ребрышек, и бутылкой меда, затылком ощущая тяжелый злобный взгляд. Их трое. Бутылка кислого вина, черствого каравая да миска остывшего каравая, к которому даже не притронулись. Заказали самую дешевую еду, но на всех троих очень неплохая стальная броня. И мечи. Серебряные мечи. Эльфийка задумчиво глотнула меду. С каких пор отребье из Серебряной руки могут позволить себе такие доспехи и оружие? Клинки лучатся, солнечный свет и отблески свечей играют на бритвенно–острых лезвиях, которые даже не потрудись убрать в ножны. Как они отличаются от тех тупых щербатых лезвий из старого почерневшего серебра. Белое Крыло разломила краюху хлеба пополам, мысленно прикидывая, где же она может затаиться. Затеряться среди прислуги Синего замка или же навестить Виармо в Коллегии бардов? Уж туда–то охотники за головами вряд ли посмеют сунуться. Звук отодвигаемых стульев заставил босмерку вздрогнуть — наемники поднялись на ноги, двое из них направились к выходу, а третий — к Лизетте. Довольно высокий, кряжистый, с мощной шеей и челюстью, он широко улыбнулся девушке.

— Не споешь ли, красавица? — он подкинул на ладони лукаво сверкнувший золотом септим. — «Рагнара Рыжего», скажем.

— Кровавая песня, — пальцы бретонки пробежались по струнам лютни, сорвав с них нежный звенящий звук.

— Да, нам такую и надо, — его игривый тон был явно отравлен горечью затаенной угрозы. Тинтур сломала свиное ребрышко и принялась увлеченно высасывать из него костный мозг. Словно не уловила его прозрачного намека. Но на крохотный осколок мгновения золотистые глаза Белого Крыла встретились с синими глазами наемника. Всего на секунду, но и ее было достаточно, чтобы понять, что один из них умрет от руки другого.

Толпа стражников с деревянными щитами, на которых красуется волчья голова на алом поле, ввалились в «Смеющеюся крысу» грубо и шумно, как и полагает представителям закона. Распевающаяся, Лизетта резко замолчала, оборвав высокую ноту, наемник по–крысиному юркнул в холл таверны, а Корпул Виний расплылся в широкой скалозубой улыбке. Тинтур почувствовала, что сердце обрывается и летит куда–то в пропасть, минуя все планы Обливиона, когда стражники двинулись к ней.

— Ты, эльфийка! Тебя желает видеть Деметра, тан града Солитьюда и придворная дама ярла Элисиф Прекрасной. И не советую заставлять ее ждать.

========== FODiiZ TIID (Седина времен) ==========

Ящеренок что–то тихо лопотал, лежа на коленях эльфийки, размахивал когтистыми лапками. Поймав собственный хвост, он принялся увлеченно его кусать, озорно зыркая глазками–бусинками на Тинтур. Белое Крыло, растроганно улыбаясь, почесала бледный чешуйчатый животик, заставив аргонианчика счастливо запищать.

— Но я все же не понимаю, — босмерка подняла на магессу спокойные янтарно–карие глаза, — причем здесь я?

— Она еще и спрашивает! — Деметра возмущенно рассмеялась, всплеснув руками. — Подумать только! Кто его с корабля прихватил?! Вернее, не его, а яйцо… сумку с ним!

— И что же, теперь спихивать на меня ребенка? — Белое Крыло покачала головой. — Боюсь, я не та, кто бы мог заняться воспитанием детей. Ты же у нас, легенда, героиня Скайрима. Вот, пожалуйста, у тебя отличная возможность приобрести славу и милость Стендарра в придачу — приютить этого малыша.