Огонь и сталь

— Хорош клиночек, а? — улыбнулся разбойник, проводя кончиком большого пальца по острию лезвия.

— Неплохой, — мрачно кивнул бельмастый, убирая меч в ножны. Громко шмыгнув носом, он перевел взгляд на притихшего норда. — Оп-па, ведьмачкин ебарь в себя пришел.

— Нет, он ее муж, — громила подхватил мага под руки и рывком поставил на ноги. Голова у Онмунда закружилась, перед глазами заплясали белые круги. К горлу подкатил колючий ком, он попытался выплюнуть кляп, но удар в живот заставил его согнуться пополам и едва слышно застонать от боли.

— Без глупостей, колдунишка, — прорычал преступник, ухмыляясь в лицо Онмунду и встречая гневный взгляд синих глаз мага. — Ой, какие мы грозные… боюсь-боюсь, — он притворно задрожал. Маг дернулся, пытаясь вырваться из хватки разбойника, и бельмастый, ощерившись, подарил ему еще несколько ударов в живот и в грудь. — Что, больно? Со связанными руками-то заклинаниями не пошвыряешься?

Второй хрипло заржал, продолжая удерживать норда на ногах. Онмунд задыхался, сжимая зубами кляп, борясь с накатывающей дурнотой и болью.

— Успокоился? Чудненько, — преступник вытащил изо рта мага тряпку, — а теперь говори, где сейчас шляется твоя женушка.

— Что?.. — сдавленно прохрипел норд, тряся головой в тщетной попытке привести мысли в порядок. Кто эти люди? Какого даэда им надо?

— Глухой что ли?! Я спрашиваю, где бегает твоя жена?

— Деметра?.. — какого Обливиона им надо от нее?! — Не ваше дело… — удар в челюсть, голова мага мотнулась в сторону.

— Я никуда не тороплюсь, маг, — норд сплюнул кровь под ноги громиле. — Наш разговор может продолжаться очень долго. И только от тебя зависит сдохнешь ты быстро или не очень.

Онмунд хранил молчание, исподлобья глядя на преступника. Обветренное смуглое лицо бельмастого пошло красными пятнами.

— По-плохому, значит… — процедил он, — хоро… — разбойник резко замолчал, выпучив глаза.

— Свен? — его напарник занервничал. — Эй, Свен, ты чего?

Свен не ответил. Захрипев, он упал на колени, после тяжело рухнул на траву лицом вниз. Из его спины торчала стальная стрела с траурным черным оперением.

— Милостивые Девятеро! Свен! — бандит оттолкнул мага и кинулся к товарищу. — Задница Дибеллы!.. — мужчина выхватил меч и лихорадочно огляделся. — Выходи, ублюдок! Или так и будешь нападать исподтишка?!

Мелькнула тень, сверкнул серебром клинок в свете костра. Кровь брызнула темно-багровым фонтаном, когда лезвие меча насквозь пронзило грудь разбойника. Вилкас брезгливо стряхнул тело со своего меча и подскочил к Онмунду.

— Ты как? Цел? — Соратник помог магу подняться и разрезал путы на его запястьях.

— Д-да… спасибо, — колдун прочистил горло. — Ты вовремя.

— Да не за что, — мужчина широко улыбнулся и похлопал норда по плечу. Затем кивнул на тела разбойников. — Кто это? И что им от тебя понадобилось?

Лицо Онмунда помрачнело. Словно тучи набежали на чистую лазурь неба. Синие глаза потемнели, превратившись в практически черные.

— Моя жена, — произнес он, поджимая губы. Магия, хищно щелкая, заискрилась на кончиках его пальцев.

========== AUS, VAAZ, QO (Страдание, слезы, гнев) ==========

— Здешние пески холодные, — промурлыкал Карджо, — но когда ты здесь, каджиту становится теплее…

Ларасс улыбнулась и потерлась головой о подбородок наемника. Сильные руки легли ей на талию, горячее дыхание обожгло шею, когда Карджо легонько прихватил зубами шкуру на ключице. Сутай-рат запрокинула голову и заурчала, по телу прошла сладкая дрожь, когда каджит начал избавлять ее от одежды. Дхан’ларасс обняла караванщика за шею, ее льдисто-голубые глаза слегка потемнели. Она лизнула Карждо в нос, ловкие пальцы воровки боролись с узелками крепления его доспехов. Хвосты каджитов метались из стороны в сторону, густая шерсть на загривках встала дыбом. Сорвав с любовника стальной нагрудник, Ларасс прижалась щекой к его груди, слушая биение сердца и клокочущий рык. Сутай-рат усмехнулась в усы. Карджо никогда не любил ждать.

Наемник повалил Дхан’ларасс на кровать на мягкие шкуры, на соломенный тюфяк. Повторяя ладонями соблазнительные изгибы тела воровки, он слегка прихватил губами нежно-розовый сосок, коснулся его языком и хищно заурчал, когда его слуха коснулся прерывистый стон сутай-рат. Слегка выпустив когти, он гладил ее грудь и плоский живот, покусывал острые уши воровки, играя с ее золотыми серьгами. Волнение в крови Ларасс нарастало, она выгнулась навстречу ласкам Карджо, стараясь быть к нему как можно ближе. Запустив пальцы в пепельно-серую шерсть на загривке любовника, каджитка сжала ее в кулаках, ноги обвились вокруг пояса караванщика. Наемник что-то выдохнул на эльсвейрском наречии и прижался носом к носу Ларасс. Их дыхания сплелись, глаза Карджо блеснули голубой сталью, когда рука воровки легла на пряжку его ремня. Хвост каджита лупил его по бокам, он, рыча, рванул бриджи Дхан’ларасс, одновременно сбрасывая с себя остатки доспехов. Раздался треск ткани и грохот падающих на дощатый пол лат, которые слышала, наверное, вся таверна. В затхлом воздухе комнаты «Пчелы и жала» разлился мускусный запах страсти двух каджитов. Сутай-рат хрипло рассмеялась, ее ладони скользили по накачанному торсу Карджо, касаясь горошин сосков, прячущихся в шерсти, и бугристого розового шрама внизу живота каджита — след от скимитара. Ларасс уткнулась лицом в шею наемника, вдыхая его запах. Карджо пахнет снегом, костром и лунным сахаром. Горячий, сильный… настоящий сын степей Эльсвейра.

Караванщик резко, почти грубо, перевернул воровку на живот, Дхан’ларасс выгнулась и зашипела, когда клыки Карджо впились в ее шею, на сей раз гораздо ощутимее.

— Каджиту очень не хватало тебя, — выдохнул он сквозь сжатые клыки, ладони, загрубевшие от мозолей, массировали грудь Дхан’ларасс, задевая восставшие соски. Воровка, обернувшись, бросила на него томный взгляд из-под полуопущенных ресниц, ее извивающийся хвост задел наемника по животу. Внутреннюю сторону бедер Ларасс уже покрыла перламутровая влага, жемчугом поблескивающая в дрожащем свете свечи. Когда Карджо вошел в нее, с губ каджитки сорвался громкий стон.

Они довели друг друга до пика дважды, прежде чем упали, обессиленные, на мягкие шкуры. Ларасс сыто облизнулась и с наслаждением потянулась, выгнув спину. Карждо, урча, притянул ее к себе, и воровка прильнула к мускулистой груди любовника, ероша пепельно-серебристую шерсть коготками.

— Ты на долго? — спросила она, уже заранее зная ответ.

— Каджит не задержится здесь больше, чем на три луны, — наемник тяжело вздохнул. — Караван никогда не стоит на месте, — он уткнулся лицом в шею сутай-рат. Воровка рассеянно поглаживала его исцарапанную ею же спину, — не люблю Скайрим… холодный белый песок, холодное белое солнце… каджита ничего здесь не держит, — Каджо поднял холодные голубые, как зимнее небо, глаза на Дхан’ларасс, — кроме тебя.

— Расскажи мне еще об Эльсвейре, — тихо попросила Ларасс, играя его лунным амулетом. Серебряная цепочка загадочно мерцала, обвиваясь вокруг тонких умелых пальцев. Обычно Карджо укрывал их обоих шкурами, прижимал ее к себе и шепотом, словно боялся, что их могут услышать, говорил о степях их далекой родины, о жарком, палящем солнце, которое будто льет расплавленное золото, о городах, которые, возможно, никогда не удастся узреть воочию… но не сегодня. Каджит выбрался из объятий Ларасс и сел на постели. Его нахмуренное чело и нервно подрагивающие уши насторожили сутай-рат.

— Каджит не вечно будет ходить с караванами по холодному Северу, — угрюмо произнес наемник, — рано или поздно каджит вернется в Эльсвейр… коль будет на то милость богов, — Карджо повернулся в Ларасс, впившейся в него взглядом, — и каджит хочет, что бы ты ушла с ним.

Вдоль позвоночника Соловья пробежал холодок, от которого шерсть на хребте встала дыбом, хвост предательски дернулся, выдавая ее волнение. Покинуть Скайрим, Рифтен, оставить Гильдию?! Это… безумие! Нет, это самая грань безумия! Бывало, Дхан’ларасс мечтала о том, что побывает в каджитских степях, но… наемник, заметив ее смятение, взял ее руки в свои.