Безмолвный

У тебя теплое дыхание и горячие губы. Сейчас есть лишь твой вкус, твой запах, твои прикосновения – больше я не чувствую ничего. И это именно то, что мне сейчас нужно: только ты. Твои пальцы с силой впиваются в основание моей шеи. В любой другой момент это было бы больно, и я оттолкнул бы чьи угодно руки, но только не твои, только не сейчас. Сейчас я совершенно ничего не имею против.

Ждал ли ты этого весь день, как и я? Похоже, да. Я должен был сказать хоть что-то.

Как же долго я считал, что никогда не смогу прикоснуться к твоим волосам, и вот я здесь, перебираю их пальцами, могу притянуть тебя еще ближе к себе, ощутить крепкие кости под горячей кожей. Это чувство убеждает, что все реально, накрывает с головой, и кажется, я больше не смогу тебя отпустить. Никогда.

Ты на мгновение сильно прикусываешь мне губу и тут же проводишь по ней языком. Господи.

Давай так и останемся, останемся здесь. Забудем о Моране, о несущихся со всех сторон звонках, попискивании и гудении телефонов. Здесь мы в безопасности. Твой брат со всем справится. Просто целуй меня и не останавливайся, не отпускай. Мы едва начали этот диалог, и я не готов его закончить. Не останавливайся, Шерлок.

Вот только начала ныть вывернутая под неудобным углом шея, и, кажется, долго я так не продержусь. Затекла нога, и начинает тянуть плечо.

В реальной жизни ведь во все и всегда вмешивается банальная физиология. Мелкие неудобства, затруднения… В итоге они доходят до некоей критической массы. Пусть мы не хотим, чтобы так было, но это приходится учитывать. Что есть гравитация и пространство, что могут устать напряженные мышцы, может забурчать живот, напомнить о себе переполненный мочевой пузырь, что нестерпимое желание тоже имеет свой предел. Всё это неизбежные случайности, но прямо сейчас мне не хочется о них вспоминать. Хочется прижать тебя к дивану, раздеть, коснуться губами обнаженной кожи, но напоминают о себе мышцы и старые травмы, приходится помнить, что нужно координировать движения двух пар рук и ног. Да и от одежды в положении полулежа так просто не избавишься.

Диван, оказывается, для всего этого узковат. В воображении я целовал тебя на нем долгие часы, с легкостью раздевал, ласкал твою бесконечную светлую кожу, и уместиться вдвоем на узком сиденье было так просто. Разумеется, в реальности все несколько иначе. Конечно, иначе. И пусть мышцы растянуты, пусть ты слишком сильно прикусываешь мне язык, реальность лучше фантазии.

Ай! Ничего, ничего. Да, вот так. Лучше. Замечательно.

Ты ведь экспериментируешь со мной. Во всем доходишь до предела, наблюдаешь, к чему это приводит. Мне это нравится. Мне нравится быть для тебя объектом исследований. Нравится, что ты ходишь по краю, готов рисковать. Это распаляет. Продолжай, Шерлок, не останавливайся. Я тоже люблю риск.

Кажется, ты уже полностью освоился в сфере поцелуев, как будто с утра успел защитить по ним кандидатскую и превратился в эксперта. Твои губы, язык… Господи, что же ты творишь со мной.

Целоваться с тобой - все равно что вести диалог. Иногда я едва за тобой успеваю, еле улавливаю, что дальше. Это захватывающе, это все равно что вызов. Ты вынуждаешь меня сконцентрироваться, и мне это нравится. Это так ново, и кажется, что нет и не было никогда никаких правил. А ведь ты прав. Ты прав, их никогда и не было.

Выходит, дело во мне. Был лишь я, и все. Ты не целовался ни с кем ни разу, не так ли. И все твои эксперименты будут лишь со мной. Я горжусь этим, Шерлок. Я счастлив, полон энтузиазма. Да. Экспериментировать с тобой. Это будет превосходно.

Дергаешь меня за ворот рубашки, как будто хочешь стянуть ее. Превосходная мысль, замечательная. Мне тоже хочется ощутить как можно больше твоей кожи. Я оставлю поцелуй на каждом дюйме твоего тела, прижмусь губами к твоей коже, оставлю на ней свой знак. Что скажешь? Крохотные отметины в напоминание о том, что было. И ты уже не сможешь ничего забыть, не будет возврата к той жизни, где мы не касались друг друга. Это как печать, скрепляющая сделку: не фантазия, но реальность, выбор, который сделали мы.

Пуговицы. С ними вполне можно справиться, не прекращая целоваться. У меня в этом есть опыт, с другими. С женщинами. Но, кажется, что все это было давно, тысячелетия назад. Я вполне могу расстегнуть рубашку пуговица за пуговицей, действуя одной рукой, а второй перебирать твои волосы. Мне нравится слышать вырывающиеся у тебя возгласы. Да, вот так. Черт, Шерлок… Это просто заме…

Что такое? В чем дело? Куда ты…

Мы же только что… Шерлок, что слу…

А.

Дело именно в этом звонке? Ты вскочил, пролетел через всю комнату, услышав именно этот рингтон. Да, точно. Разумеется. Серийные убийцы, снайперы, твоя мнимая смерть и так далее. У вас превосходно получилось меня отвлечь, мистер Холмс, я едва не забыл, что мы сейчас на грани жизни и смерти.

Верно. Моран. Взрывчатка и безотказный вариант. Ты не отвлекаешься, и это, похоже, к лучшему.

- Что случилось? – шею я потянул изрядно, и, кажется, ты в какой-то момент несколько переусердствовал, прикусив мне губу. Я, в общем, не против, но теперь она немного побаливает, дергает, стоит коснуться ее языком. Похоже, после твоего укуса осталась ранка. Тоже часть эксперимента, я полагаю: тебе хотелось выяснить, насколько далеко ты можешь зайти. Ты и твоя обычная манера бросать вызов границам.

Погоди, Шерлок, ты…

Устраиваешься за столом.

Ты сидишь, стучишь по клавиатуре лаптопа, не сводя глаз с телефона. Ответа я не получу, не так ли? Ты весь ушел в работу, и я не уверен, что ты вообще меня слышал. Ты перестроился, переключился, ты снова вышел на охоту. Мне знаком этот взгляд, я его миллион раз видел. Дело, загадка, поиск решения. Ты от меня за миллионы миль. Я тебя утратил, ведь так. Утратил, едва обретя.

Сейчас не место огорчению. Это все ничего не значит, это не на вечность, а только на время. Ты занят. Разумеется, а как иначе. На чаше весов наши жизни.

- Что он говорит? – это наверняка Моран. Я льщу себе мыслью, что просто так ты не стал бы выворачиваться из моих объятий. То есть, мы же целовались не только лишь потому, что тебя одолела скука? Ведь так? Ну, конечно, нет. Точно?

Черт. Нужно привыкнуть разграничивать тебя и романтику. Я понимаю, что на такую чушь у тебя нет времени. Сантименты, вот как бы ты выразился и, скорее всего, фыркнул бы. Да, между нами есть притяжение, да, мы связаны, мы с тобой едины, мы двое – не разлей вода и все такое. Да. И желание тоже есть, я это знаю, и этой ночью, когда ты прижимался ко мне, я его чувствовал. Ты меня желаешь. Но романтика – совсем другое дело, это не по твоей части. Ничего страшного, это нормально. Признания и цветы – все это не твое, я это знаю. Знаю. Но я также знаю, что это вовсе не значит, что ты бесчувственный. Это вовсе не значит, что ты не тосковал по мне.

Что ж, похоже на этом все. Нужно ложиться спать. Буду думать о твоих губах, коже, о том, как прижимался к моему бедру твой член, и возьму дело в свои руки. Совершенно не то, что нужно, но ничего не поделать. Потом постараюсь заснуть, и может быть, позже, ты поднимешься ко мне в комнату. Может быть.

Ничего страшного. Ты занят важным делом. Ставка в переговорах – моя жизнь, твое будущее. Наша жизнь здесь. Я все это понимаю, и все равно, самую малость, завидую телефону в твоих руках.

Ревность к неодушевленным предметам точно не признак здоровых отношений. Но кто сказал, что с тобой в принципе возможны здоровые отношения? Ты бы точно за это не высказался.

Заварю сперва чаю. Две кружки: тебе и себе. Буду пить чай в твоей компании, смотреть на твою нетронутую кружку. А потом отправлюсь в кровать. Когда в комнате начнет холодать, ты, быть может, заметишь, что меня нет.

Я вовсе не собираюсь проявлять пассивную агрессию, но все же привлечь твое внимание – это целое искусство.

Второй ноутбук ты оставил в кухне. Я бы спросил, зачем, но, вероятней всего, ты мне не ответишь. На лаптопе запущена какая-то программа, на черном фоне множество разноцветных чисел. Отсчитывают время, как крохотные часы, сменяют друг друга. Широта… долгота… Программа что-то отслеживает. Морана? Где он, тебе неизвестно. Программа выслеживает его?