Безмолвный

Даже если бы мы не прервались, все равно в какой-то момент мне потребовалось бы отлучиться в уборную. Тела слабы, им присущ целый ворох потребностей, отвлекающих и несексуальных. В мире фантазий желания отлить не существует. Ухожу в ванную. Ты набираешь номер, звонишь кому-то. Брату, вероятно. В такой-то час. Он наверняка тоже приклеился к компьютеру. Ну, или нанял кого-то, чтобы тот приклеился вместо него.

Мне помнится, свет в ванной был тусклее. Похоже, с тех пор поменяли лампочки на более яркие. Неплохо вышло, в ярком свете ванная кажется больше, плитка – светлее, обои – ярче. У миссис Хадсон определенно есть чувство стиля. Викторианский, но вместе с тем игривый. Такое либо нравится безоговорочно, либо нет. Мне нравится. Он выделяется. Беззастенчивый, яркий и броский, он напоминает тебя.

Ты положил в ванной еще одну зубную щетку. Зачем?

Вторая щетка, а ведь ты в курсе, что моя наверху. Две щетки. Обертка от новой лежит в мусорной корзине. Ты положил щетку специально для меня, тончайшим намеком, приглашением спать в твоей комнате?

Так ли это, или это просто мой внутренний романтик видит то, что хочет увидеть? Мне нравится эта мысль, нравится представлять, как ты размышляешь: что нужно Джону, если сегодня он будет спать внизу? Зубная щетка. Больше ничего. Только она. И тогда ты будешь стоять рядом, положив руку мне на бедро, пока я умываюсь. Или я буду чистить зубы, а ты тем временем разденешься, заберешься в кровать и будешь ждать меня там. Зачем еще класть вторую щетку?

Быть может, мне действительно стоит сегодня лечь внизу? Вероятно, да. Ты с головой ушел в работу, и я ничего не могу поделать, разве что заварить и принести тебе чаю, посидеть рядом с тобой, просмотреть очередную несчастную главу своей книги, а потом подойти, прижаться губами к твоему виску и сказать, что я пойду спать. Я иду спать, Шерлок. Читать: я иду спать в твою комнату. И, может быть, ты обернешься ко мне, улыбнешься и поцелуешь меня в губы, а в твоих глазах на долю секунды мелькнет сожаление. А потом ты снова углубишься в работу, я почищу зубы новой щеткой, разденусь, улягусь в твою кровать, засну, и ты будешь мне сниться. В какой-то момент ты уляжешься рядом. Быть может, поцелуешь меня, и мы продолжим с того места, на котором прервались, и не будет никаких растянутых мышц – будет лишь теплая постель и твое обнаженное тело. Может, так и будет.

Ты говоришь по телефону, но слов не разобрать. Тихий рокот твоего голоса, доносящийся из-за стены, успокаивает. Ты наверняка общаешься с братом, а с кем же еще?

Вы только гляньте на меня: староват я уже для подобного. Большинство в моем возрасте уже обзавелись женой и детьми, или детьми и бывшей женой, или женятся во второй, а то и в третий раз. В ярком свете новых ламп так четко видна пробивающаяся седина, и внезапно очень явным становится отпечаток трех прошедших лет. Твое исчезновение меня состарило. Для столь сумасшедшей влюбленности и неуверенности у меня далеко уже не тот возраст. Большинство мужчин в эти годы загнаны, стали гораздо напористей и спокойнее.

Я так и не успокоился, да и не хотел я этого. И я не успокоюсь никогда, с тобой это исключено: ты не из тех, кто способен осесть. И с Мэри этого не вышло, а ведь я пытался, действительно пытался. Так и не смог себя заставить. Не получилось остановиться, укорениться. Я не могу жить обыкновенной жизнью. Вокруг меня никогда не будет тишины и покоя, ведь так? Мы с тобой снова на грани, во всех смыслах этого слова, в том числе и обновленных. И сейчас моя грань лежит между уйти или остаться, держаться или отступить. Неужели так будет всегда? Возможно. И, может быть, это и есть нормальность.

- Два часа.

Вот и ты, замер в дверях. Пришел сюда следом за мной. Ты кажешься… не знаю. Как будто бы неуверенным. Почему? Неужели так будет всякий раз, когда мы прекратим прикасаться друг другу? Неужели вопрос, будем ли мы делать это снова, будет возникать все время? Какой ценой нам дастся взаимное доверие в этом вопросе? Думаю, нужно время. Время и опыт. Или только время.

- Что?

- Он назначил встречу на Трафальгарской площади через два часа.

Кто, Майкрофт? Нет, нет. Ты говоришь не о брате. О Моране. Верно? Верно. Вот что ему нужно: твоя голова на блюде. Вместо того, чтобы сделать третью, возможно, успешную, попытку уничтожить меня, он предлагает тебе сдаться. Твоя жизнь в обмен на мою. Ведь по-настоящему ему нужно лишить жизни именно тебя. Моя смерть для него не так уж важна.

- Иначе он угрожает взрывом?

- Этого он не говорил, но, думаю, это логичный вывод.

Два часа до взрыва. Как минимум два часа. Два часа до того момента, как он поймет, что ты не явился на встречу, не подчинился приказу. Ты ведь не пойдешь? Не выйдешь из квартиры. Разве нет?

- Ты ведь не думаешь пойти туда?

Вздыхаешь. Значит, думаешь. Тебе хотелось бы пойти. Наблюдать за ним, выследить, обнаружить и уничтожить его укрытие.

- Нет.

Запрет твоего брата. Почему ты ему подчинился?

- Почему?

Облокачиваешься о дверной косяк, смотришь на меня. Волосы растрепаны даже сильнее обычного, рубашка наполовину расстегнута. Мы с тобой прервались, едва начав, и именно так ты и выглядишь. Сжимаешь губы. Я целовал их всего несколько минут назад. Ты выглядишь безумно притягательно, и я невольно сглатываю набежавшую слюну. Черт.

- Он все равно не явится.

Да, думаю, так и есть. Он не явится на встречу. Пошлет кого-нибудь схватить тебя и доставить связанного к нему, так? Прийти на назначенную им встречу настолько опасно? Но ведь опасность тебя не удерживает, это не в твоем духе. В чем же дело? Почему мы должны остаться здесь? Зачем выбираем самый безопасный путь? Эти годы изменили тебя. Это так. Что ж, это нормально. Я изменился тоже.

- Отсюда у нас получится наблюдать гораздо лучше, - «у нас»? Слышать такое снова – приятно. Да. Мы. Ладно. Не то, чтобы я до этого момента занимался наблюдением, но как скажешь.

- Если бы я пошел, ты бы отправился со мной вместе.

Ты не задал вопрос, но я все равно отвечу.

- Конечно, отправился бы.

- Еще один аргумент в пользу того, чтобы остаться.

Ну и ну, Шерлок Холмс. Для тебя это почти романтика.

Ты остаешься здесь, в этом навевающем смертную скуку укрытии, вместо того, чтобы встретиться с людьми Морана лицом к лицу, со мной на буксире и подставить мою спину под огонек лазерного прицела. Это твой способ меня защитить? Мы могли бы его обнаружить, и ты это знаешь. Есть два пути: опасный и нет, и обычно мы всегда выбирали первый. Но не в этот раз. Сантименты в чистом виде, вот что это такое. Я это ценю, правда. Риск для меня и для тебя слишком высок.

Ты не готов к еще одному проигрышу, к потерям. Не готов потерять меня и все остальное. Дом, миссис Хадсон, собственную жизнь. Ты хочешь вернуть себе свою жизнь, и это – наш с тобой способ достижения этой цели.

Шерлок. Боже мой. Мне тебя так не хватало.

Что ж, давай покончим с этим делом, пройдем через то, что будет. Через ожидание. Ты не явишься на встречу, это приведет его в ярость, и ночью он воспользуется той взрывчаткой. Или рано утром. И тогда, единственный раз в жизни, ты предоставишь разобраться со всем этим своему брату, предоставишь ему покончить с Мораном. На этом все и завершится. А после мы снова сможем носиться по улицам, как когда-то, являться на места преступлений, действовать на грани закона или даже переходя эту грань. Мы снова вернемся к работе с полицией, к бессонным ночам, посвященным разбору улик. В микроволновке снова будут лежать глазные яблоки, а в кухонной раковине найдет приют очередной эксперимент с печенью. Поцелуй меня еще раз, Шерлок. У нас есть время.

- Два часа?

- М-мм, - подходишь на шаг ближе.

Да. Да, конечно. В ярком свете видно, что у тебя в волосах тоже появилась седина. Седые волоски у висков, как это обычно и бывает. Их совсем немного. Мы с тобой вовсе не нечто незыблемое. Мы меняемся, стареем. Всё преходяще. Два часа, две жизни. Подойди ко мне, разденься здесь, в ярком свете. Мы оставим одежду на полу ванной, отправимся в кровать и продолжим наш самый важный эксперимент.