Безмолвный

Ты все еще внимательно разглядываешь меня. О чем ты думаешь, Шерлок? О прошлой ночи? Я тоже. Не могу перестать о ней думать, сегодня точно не получится забыть. Болтаю ложкой в твоей чашке, легкое позвякивание металла о фарфор напоминает обо всех тех утренних часах, когда ты был рядом. Каждое утро, проведенное с тобой, хранится в памяти, а все остальные настолько размыты, словно я едва замечал их. Три года одно утро сменяло другое, и вот все они поблекли, обесцветились в одну ночь, и причина тому – ты. Теперь есть лишь ты. Улыбаешься, и это кажется приглашением. Поцелуй меня.

Я готов и буду целовать тебя, всегда, до тех пор, пока ты не решишь, что с тебя хватит, Шерлок. Ты даже представить не можешь. Я люблю тебя. И в какой-то момент мне обязательно нужно будет тебе это сказать. Но не сегодня. Не сейчас. Нас ждет дело.

Улыбаюсь в ответ, сажусь. Наливаю кофе и себе тоже, а почему бы и нет? Добавляю молока, смотрю, как напиток медленно меняет цвет от черного к теплому, коричневому. В этом и есть моя роль: заниматься с тобой любовью, готовить завтрак, наливать тебе вторую порцию кофе. И, выйдя на улицу, подставляться ради тебя под пули. Именно так все и должно быть. Именно это идеально.

Погодите-ка. Это же… Откуда она здесь? Там, в одной из твоих коробок, среди бумаг, склянок и еще бог знает чего, лежит книга. Не одна, понятное дело, но уж эту суперобложку я точно узнал. Моя книга. У тебя есть моя книга?

Ты ее купил. Или, быть может, кто-то купил ее для тебя. Ведь, в конце концов, ее герой – ты. Может, это Майкрофт принес тебе экземпляр. Ты ее читал? Господи. Я представлял, как ты ее читаешь. Тот, придуманный ты, обнаженный, спокойный, сговорчивый, тот ты, которого мое воображение поселило в моей кровати, сворачивался на ней калачиком и читал мою книгу. Тому тебе она нравилась. Ты ее читал? Мне бы хотелось это знать. Быть может, она попала к тебе недавно. Она ведь не так давно опубликована. Может статься, у тебя до нее еще не дошли руки. Достаю и убираю на стол бумаги. Вытаскиваю книгу. Обложка слегка потрепана, но вполне вероятно, что это из-за переезда. Книга же лежала в коробке, вместе с папками и склянками с гравием и прядями волос. Она потрепана, но это вовсе не значит, что ты ее читал.

Ты снова закрыл глаза. Сложил у лица ладони домиком. Над твоей чашкой вьется пар. Шерлок, у тебя моя книга. Ты читал ее? Эта мысль заставляет волноваться. Ты ведь был мертв, и потому у меня даже не возникало мысли, что ты сможешь ее прочесть. Я немного романтизировал твой образ. А как же иначе, ты ведь герой книги. Вот черт.

Стоп. Это один из подписанных мной экземпляров. Там мой автограф. Как у тебя оказался этот экземпляр? Ты замаскировался и подошел ко мне с книгой? Господи. Неужели ты стоял рядом, по другую сторону стола, а я тебя не узнал? Тут лишь моя подпись, ничего больше. Если бы ты действительно приходил, я бы уточнил имя. Спросил бы: «Как точно пишется ваше имя?». Глянул бы на тебя по-дружески безобидно. Увидел бы твои глаза и тут же узнал бы тебя. Нет, ты точно не приходил. Это невозможно.

Там только моя подпись, и все. Никаких «Для Джо», «Для Джорджа» или «Для Амелии», как на обычных экземплярах с автографом. Значит, эта книга с приема в честь публикации. Вот она, моя подпись, неровная, начертанная усталой рукой. Прямо под строчкой посвящения: «Для Ш. С любовью». Ты бы понял тут же, что это значит «для Шерлока», ведь так? Конечно, ты понял бы. С любовью. Выходит, я уже тебе признался. Вот так. Ты ведь видел посвящение? Заглядывал в книгу?

О, да. Заглядывал. Несомненно. Боже ты мой!

Исписанные поля, подчеркнутые строки, между страниц вложены листочки с пометками. И так вся книга. Повсюду стрелочки, обведенные кружочками слова и фразы. Почерк твой. Да, ты точно ее читал. От корки до корки, похоже. И комментировал. Искал ошибки? Читал и делал поправки? Ха! Ну, разумеется, ты так и делал. Конечно же.

Автомобиль был синий, а не красный. Ты намеренно исказил факты?

Не понимаю, зачем вообще тратить время на описание нераскрытых дел, Джон. Едва ли из них можно что-то вынести! С какой стати у кого-то может возникнуть желание узнать о них? Но, похоже, тебе видней. Людям твои рассказы нравятся.

Признаю, этот рассказ вышел очень занимательным. Даже Майкрофту понравилось. К сведению, его прочли почти все сотрудники МИ-5. Быть может, смогут у тебя чему-то поучиться.

Его звали Фрэнк. Пытаешься сохранить в тайне его личность, защищаешь? Джон, он мертв, так что вряд ли это теперь необходимо.

Не думал, что ты столько времени уделяешь разглядыванию моих рук. Неужели они настолько интересны, что им стоило уделить целый абзац?

Чушь. Но я польщен.

На каждой странице. На всех до единой. На это должны были уйти долгие часы. У тебя есть моя книга, более того – экземпляр с моим автографом, и ты спорил со мной на ее страницах. Тогда, наблюдая за мной в разных кафе, ты делал именно это? Читал мою книгу, исписывал ее комментариями – страница за страницей?

Рад, что ты это отметил. Это была очень важная деталь.

Кажется, здесь пропущено слово.

Неужели мои ресницы достойны внимания? Ты упоминаешь их вот уже шестой раз. Они настолько примечательны? Никогда не думал.

Спасибо, Джон, но едва ли это можно назвать гениальной догадкой. Все очевидно, достаточно было посмотреть на его потертые туфли.

Серьезно? Это поразительно? Мне казалось, это общеизвестный факт.

Ты словно по-прежнему смотрел через мое плечо и комментировал все, что я пишу. Как обычно. Тебе ведь этого тоже не хватало. Мне - да, несомненно.

Написать книгу оказалось единственным возможным способом быть к тебе как можно ближе, не лишившись рассудка. Я писал для тебя, Шерлок. Писал потому, что все вокруг свыклись с мыслью о том, что ты – подделка, а я знал, что это не так. И я описывал тебя таким, каким ты был, каким тебя знал я, чтобы все смогли понять тебя так же, как понимал я. За этим нет никакой лести, да и не было тебя рядом, некому было льстить. В этих рассказах – чистая правда. Это – история любви, Шерлок. Любовное послание тебе. Знаешь, я готов был писать их до конца жизни. И, если ты не возражаешь, я продолжу их писать.

- Ты допустил ряд ошибок, что удивительно, - отпиваешь глоток кофе, разглядываешь книгу в моих руках. Ты кажешься слегка встревоженным. Я не должен был ее обнаружить?

- Я придумывал, - я менял имена, менял обстоятельства. Мне не хотелось попасть под суд. Но самая суть осталась. Остался ты. – Поверить не могу, что ты ее читал.

- Разумеется, я ее читал, - ты всегда читал все, мной написанное. Мы оба ничуть не изменились, ведь так. Мы теперь навсегда крепко связаны. Каждый из нас перестроился, давая в себе идеально подходящее другому пространство. Когда мы не вместе, сквозь эту оставшуюся, незатягивающуюся пустоту свищет ветер. Мы – те, кто мы есть. Мы оба, а не только я.

Это ведь действительно правда. Господи. Шерлок. Мне тебя тоже не хватало.

- Тебе понравилось? – провокационный вопрос. Ты, в лучшем случае, не испытываешь теплых чувств к беллетристике. Но здесь несколько другой случай, разве нет? Это не совсем беллетристика, не совсем вымысел. Это – книга о тебе.

Смотришь на меня, подняв брови. Нравится что-то или нет, значения не имеет. Оно может быть либо верным, либо нет. Правдивым, либо нет. Ты записываешь эксперименты, оперируешь фактами, а я – описываю твои ресницы. Пишу о том, как это – находиться в одной комнате с тобой, о том, как это – быть свидетелем того, как ты собираешь воедино разрозненные факты, составляя из них гармоничное, музыкальное целое. Я написал о том, что видел, Шерлок. О том, что чувствовал. О том, что знал. И это точно такая же правда, как и все остальное. Даже больше, и неважно, какого на самом деле цвета была та машина. Тебе понравилось, Шерлок? Я писал ее ради тебя, на самом деле. Ради тебя.

- Да, - понравилось? Улыбаешься мне. Ты знаешь и понимаешь. Книга - объяснение в любви. Поцелуй меня. С радостью, Шерлок, с радостью. – Будешь писать дальше?