Безмолвный

- Теперь? – Он выпрямляется, мои руки падают обратно на колени. Он смотрит в сторону гостиной, как будто подозревает, что там кто-то есть. Но там пусто. Только колышется на ветру штора. Окно открыто. Внизу проезжает машина. Мир ничуть не изменился, в нем все по-прежнему. Как будто Шерлок не вернулся только что из мертвых. Они еще не в курсе. Я знаю, а они нет. Он оглядывается на меня. – Теперь нам нужно ждать.

========== Глава 31: Безопасное укрытие ==========

- Безопасное укрытие? Почему? – называть так «221б» странно, пытаться превратить в то, что под этим подразумевают – нелепо. Безопасным местом эта квартира не была никогда. Интересным - да. Безопасным - нет.

Он смотрит на меня, поджав губы. Раздражен. Из-за меня? Нет. Его выводит из себя необходимость скрываться. Сам факт того, что его обеспечили укрытием, и никуда из него не деться.

Губы точно такие, как в моих воспоминаниях, но, в то же время, в чем-то другие. Иногда, стоит ему заговорить, их уголки слегка приподнимаются в слабом, легком намеке на улыбку, почти незаметном. Я это помню. Но все воспоминания кажутся размытыми, нечеткими. В них не хватает ключевых деталей, я их уже упустил. Цвета и оттенки, четкие очертания и линии – все, что составляет Его настоящего, ускользнуло из памяти. Он думает, и появляются вот эти складки, - я их помню, я вспоминал их все время, но все-таки по-иному. Я помню, что верхняя губа очерчена с небывалой четкостью, как будто вытесана резчиком из камня. Да и все Его черты выделяются резко и ярко, куда резче и ярче, чем у всех остальных, как будто Его тело полностью отражает Его личность. Но все равно, я не мог вспомнить, не мог представить его губы такими, как сейчас. Такими, какие они на самом деле есть. Не мог, и все.

Поразительно.

- Себастьян Моран.

Что? Кто? Кажется, это вовсе не ответ на мой вопрос, но спорить я сейчас не в состоянии.

Он сидит напротив, внимательно на меня смотрит. Хотя, скорее, это называется «контролирует». Мы сидим здесь, в гостиной, как в старые времена, я - в своем кресле, он – в своем. Я помню, как сидел здесь, один, без него, помню невыносимое, немыслимое зрелище пустующего кресла напротив. Нет. Только не сейчас. Господи.

- Он последний, - говорит Шерлок. – Он уже знает, как минимум, - подозревает.

Подозревает, что ты жив? Я этого так и не заподозрил.

Он прижимает ко рту кончики пальцев. Этот жест я тоже помню. И Его ногти. Идеально ровные, чистые, ухоженные, овальной формы – их я помню четко. Я рисовал Его руки и пальцы в воображении неоднократно. Вот они сжимают бумагу, вот нацелились вилкой на кружок помидора. Я представлял, как Он переплетает свои пальцы с моими, как по ночам кладет мне руку на бедро, как скользит ладонью вниз по груди и животу, прижимаясь губами к моим губам. Господи. Только сейчас думать об этом не хватало.

- Теперь он будет пытаться меня разыскать.

Шерлок, ты же ничего не заподозрил? Но ведь ты меня раскусишь. Черт. От тебя мне этого не скрыть. Прекрати думать об этом. Он погрузился в раздумья, уставился куда-то в точку над моей головой. Я просто все еще в шоке. Надо глотнуть еще чаю.

Стал бы я представлять себе подобное, если бы знал, что Он жив? Не знаю. Правда не знаю. Может быть, да. А может, и нет. Черт.

Он не может читать мысли, как бы ему этого ни хотелось.

- С куда большим удовольствием я бы отправился на его поиски сам, чем сидел бы здесь и ждал, пока до него дойдет, - Он вскакивает с кресла, проносится к окну. Похож на запертого в клетку зверя. Что ж, видимо, так и есть. Ему запретили выходить из квартиры. Я знал, конечно, что Майкрофт может влиять на своего брата, но не представлял, что ему удастся хоть что-то когда-то Шерлоку запретить.

- Как будто мне нельзя доверить мою же собственную безопасность, - смотрит наружу сквозь занавеску.

Ну, в вопросе заботы о себе самом тебе никогда веры не было. Разве нет? Ты готов пойти на любой возможный риск, какой угодно, лишь бы получить желаемое. А что для тебя самое желанное? Ощутить азарт, распутать дело, что-то доказать. Я обожаю в тебе эту черту. Обожаю.

Оглядывается на меня, вскинув бровь. Что такое?

А. Так значит, во всем я виноват? Эта клетка – моя вина? Объявления. Я проболтался о них Майкрофту, сообщил ему нечто, что он упустил. Сообщил о том, что ты снова рискуешь. Что втягиваешь в это дело меня, а, похоже, тебе этого делать было нельзя. Подразумевалось, что эти шифровки – наш с тобой секрет. Только наш. Так, что ли? Шифровки в газетах. Шерлок, газеты – это не личная переписка. Попытавшись впутать меня во все это таким образом, ты пошел против правил. Естественно, я был взбешен. Данных было слишком мало, чтобы начать мыслить в нужном направлении. Ты лишал меня рассудка. Как обычно. Да, мне следовало это понять. Чего ты от меня ждал? На кого, по-твоему, должно было пасть мое подозрение? Чей номер я должен был набрать? Ты был мертв. Твое драгоценное имя было вычеркнуто из списков. Черт.

Да, Шерлок, тебе действительно нельзя доверять. Если вся эта операция базируется исключительно на том, что Моран не догадывается, что ты жив, а моя вера в твою смерть служит ему лучшим доказательством, то с какой стати ты отправлял меня на все эти аресты? Невероятно. Не можешь удержаться от показухи. Ну, конечно же, не можешь. Это же ты, все такой же. Ты не изменился. Считал, что даешь мне все нужные подсказки. Все это время ты вел меня сюда, к себе. Ведь так? Тебе не кажется, что это выглядит подозрительно? Поверить не могу, что встаю на сторону Майкрофта, но тут он прав. Тебе нужно убежище. И тебе нужен сторож. Похоже, это я. Теперь это я.

- Он отнимает у меня все веселье.

Это меня добивает, я смеюсь. Хохочу так сильно, что проливаю на колени чай. Три года я пытался найти хоть что-то, хоть какое-то занятие, которое захватило бы меня так же, как и жизнь с тобой, и вот я снова тут. Я снова твой смотритель. Смотритель с трясущимися руками и разрывающейся от боли головой. Да еще и влюбленный. Не будем забывать об этом. Смотритель, влюбленный в своего соседа.

Твою же мать.

Он тоже смеется, только негромко. Быть может, надо мной. Или надо всей ситуацией в целом. Сидим вдвоем в квартире «221б», дожидаемся нашего убийцу. Это прекрасно. Это – ставшие явью запретные мечты. Он снова смотрит на меня, изучает. Мне известно, что значит вот это выражение Его лица. Заметил что-то неожиданное, собирается сделать какие-то выводы. Выводы обо мне. И ничего с этим не поделать. Ты ведь по указательному пальцу левой руки сможешь вычислить что угодно. Например, что все мои мысли – о твоих губах. Или что-то вроде того. Уверен. Он все узнает.

Нет. Не сейчас. Черт. Поставь чашку, отвернись. Здесь не на что смотреть, Шерлок. Абсолютно не на что. Все, что есть – всего лишь твой бывший сосед по квартире, и он все еще в шоке, все еще не до конца осознал, что ты реален. Я пытаюсь осознать. Все еще не отошел от шока. Не более. Я уставился на тебя только из-за этого. Ты был мертв, я тебя оплакал. Прошло три года. Мне тебя страшно не хватало. Ты мне снился. Разумеется, снился. Это естественно.

Но ты же, наверняка, все знал и раньше. До этого. До того, как ты прыгнул. Тогда мы сидели здесь, на диване, смотрели кино. Ты сел ко мне слишком уж близко. Ты забрался в мою кровать в одной лишь простыне. Ты наверняка знал. Разглядел это во мне даже до того, как я сам все понял.

Я пока не готов все это обсуждать. Только не сейчас. Я просто… Не могу.

Встать, пройтись по комнате. Меня вдруг наполнило нервное возбуждение. Не всматривайся в меня, Шерлок. Не нужно. Я все еще не чувствую ног, но это ничего. Что я здесь делаю? Зачем я тут? Я оставил внизу сумки. Надо принести их сюда, разобрать вещи. Я собирался впопыхах. Нужно со всем разобраться. Есть wi-fi роутер, есть модем. Это ведь не запрещено? Нам можно выходить в интернет? Я все подключу и настрою. С этим я вполне справлюсь. На столе ноутбук. Твой, должно быть. И как я его не заметил сразу? Можно прибраться, вымыть посуду, но всей посуды – две чашки из-под чая. Этим себя надолго не займешь. На журнальном столике стопка постельного белья, без сомнения оставленная там миссис Хадсон. Надо застелить кровати.