Безмолвный

Разбитое лицо она заметит точно.

О, верно. Чуть не забыл. Лицо.

Ух. Лучше не трогать. Немного саднит. Пульсирует. И кровь все еще не до конца остановилась. Он отвесил мне хороший хук справа. Но ничего не сломано. Все нормально. Я в норме. Это пустяк.

Наверное, можно было подняться пешком, хотя ступенек многовато. Двадцать пятый этаж. На лифте, в любом случае, быстрее.

Если она заглянет в ящик, то поймет, что пистолет у меня с собой. Но она этого не сделает. Ей не придет в голову. Она попросту не считает меня человеком, способным разгуливать с оружием. Не считает, и все. Да, она знает про пистолет, да, она читала все рассказы. Но для нее их герой – другой человек. Вымышленный персонаж. Тот, кем мне хотелось бы стать. Мне тоже так казалось. Теперь я в этом уже не уверен.

Впрочем, она не знает всего связанного с пистолетом. В рассказах я не упоминал, что хоть кого-то застрелил. Я же не идиот.

С чего ты это взял?

Кто-то заходит в подъезд. С ним собака. Гулял с ней рано утром. Обычное дело. Это нормально. Знакомое лицо. Кажется, мы с ним уже сталкивались. Он здесь недавно. Только-только въехал, так? Да. Живет то ли на двадцать четвертом, то ли на двадцать третьем этаже. По-моему, мы уже пару раз вместе поднимались в лифте. Он одет в черное. Похож на военного или бывшего военного. Не из таких, как я. Из бойцов. Из тех крепких парней, которые вдвое сильнее, чем кажутся. Я таких знаю. Может, он из снайперов. Если только у меня не взыграла романтическая жилка.

Слишком пристально на него уставился? Похоже на то. Ужасно бестактно. Кивну, спокойно улыбнусь. Мы же соседи. Надо проявить вежливость. О, слава богу, вот и лифт. Пустая болтовня - это не мое. Правда, теперь мы вдвоем в тесной кабине. Да еще и собака.

Если что, можно будет что-нибудь сказать о погоде.

Он нажимает на двадцать четвертый этаж. Точно, двадцать четвертый. Вспомнил. Он живет на этаж ниже. Я его уже видел. Уверен. Но без собаки. Может, недавно ее завел?

Собака на вид вышколенная. Что за порода? Питбуль? Просить погладить не стоит. С этого пса станется разорвать мне горло своими клыками, судя по его виду. Кто держит таких собак? Полицейские? Преступники? Те, кому охота что-то доказать? Просто любители бойцовых собак? Да кто угодно, наверное. Может, это вообще собака его подружки. Или друга. Или матери. Кто знает.

- Вы в порядке? – спрашивает он. Он слегка встревожен, прикасается к своему лицу. Точно. Лицо. Ему интересно, что со мной стряслось. Наверняка отекло. Настолько заметно, что даже абсолютно чужие мне люди задают вопросы. Так что от Мэри точно этого не утаишь.

- Все в норме, - отвечаю ему. Господи, что сказать? Истории я никакой не заготовил. – Небольшие разногласия, - звучит достаточно расплывчато. Он же не требует, чтобы я перед ним распинался, мне не нужно ничего ему доказывать. Пусть решит, что я просто с кем-то повздорил. Я ведь тоже сильней, чем кажусь на первый взгляд. Я не обязан выкладывать ему подробности. Я не обязан оправдываться перед чужими людьми. Вот Мэри – другое дело. Что ей сказать? Во что она сможет поверить?

Я упал? Нет. При падении такую рану не получить. Ограбление? Да, точно. Меня пытались ограбить, я отказался отдать бумажник, так что тот тип набросился на меня и врезал по лицу, а я дал сдачи, и на этом все закончилось. Со мной все нормально, выпить бы чаю. Постараюсь казаться слегка огорошенным.

Да, сойдет. Уверен, что сработает.

Она скажет, что мне пора прекращать шататься по улице ночами. Снова напомнит, что с моей бессонницей надо идти к врачу. Я соглашусь, и на этом все. Может, даже запишусь на прием. Вот только не пойду на него. Я и так знаю, почему не могу заснуть.

На стене объявление. Что там? Эвакуация. Что? Пять квартир - с двадцать четвертого по двадцать шестой этаж. Вчера. Была эвакуация?

- А зачем эвакуировали? – спрашиваю я, указав на листок. Он живет на двадцать четвертом, он точно знает.

- Клопы, - произносит он, спустя мгновение.

Клопы? Одна из квартир - как раз над квартирой Мэри, еще одна - точно под ней.

- К нам с проверкой не приходили. А к вам?

- Было дело, - отвечает он. Собака садится, прижимается к его ногам. – Пару дней назад. Слава богу, все чисто.

- Ага, - к Мэри не приходили, это точно. Я все это время был дома, разве что за газетой на секунду выскакивал.

- Думаю, тут не о чем волноваться, - произносит он.

- Я ничего не заметил, - правда, я ни на что внимания не обращал. Надо будет уточнить у Мэри. Интересно, в курсе ли она. Клопов она боится до безумия: был опыт много лет назад. Достаточно одного намека, чтобы она перевернула вверх дном всю квартиру. Клопы вполне подойдут, если надо будет сменить тему. Это точно сработает.

Он тянет за поводок, собака поднимается на лапы, настораживается.

- Послушная она у вас, - говорю я. Лифт останавливается. Это его этаж. Моя фраза не выльется в беседу. Я просто стараюсь быть вежливым. Дружелюбным. Нормальным.

- Спасибо, - двери распахиваются. – Всего доброго, - он улыбается и выходит.

Собака в чем-то похожа на него. Та же сдержанная сила, то же ощущение подспудной опасности. Она выходит за ним из лифта, покачивая задом. Они идут по этажу так, как будто где-то слышна пальба. Двери закрылись. В какой квартире он живет, я разглядеть не успел.

Да и неважно. Я же не слежу за ним. Мне не нужны его тайны. Это просто сосед.

На двадцать пятом этаже тихо. У дверей квартиры нет полиции. Уже хорошо. Я всего лишь гулял, ушел пару часов назад и бродил неподалеку. Задумался, ни на что не обращал внимания, и тут на меня налетел тот грабитель. Как он выглядел? Не помню. Шапка, дутая куртка, спортивные штаны. Потребовал отдать плеер и бумажник, но ничего не получил. Так ей и скажу.

Дверь не заперта. Это она выглядывала на лестничную клетку, искала меня, или я забыл запереть?

Она на кухне. Растеряна. Оборачивается ко мне, стоит только распахнуть дверь. На лице - тревога. Никакой злости. Только тревога.

Я почему-то решил, что она будет злиться, как если бы я ей изменил. И в чем-то я ощущаю себя именно так. Мне кажется, что она сможет все прочесть по моему лицу. Но у нее не получится. Не получится.

- Джон! – она идет ко мне, туфли цокают по плитке. Этот звук четко связан именно с ней. Уверенная походка, четкий, громкий звук шагов. Она здесь на своем месте, а я – нечто преходящее. Закрываю дверь. – Боже мой, что с тобой стряслось? Ты в порядке?

- В норме, - отвечаю ей. Она обнимает меня одной рукой, нерешительно подносит ладонь к глазу, но не касается. Я почти чувствую ее, ладонь Мэри: лицо слева вдруг начинает болеть. Дергает, саднит, болит. Заплывший глаз слезится. Ссадину жжет. Из нее сочится кровь.

- Что стряслось? Давай, садись, - она тянет меня к столу, хочет, чтобы я сел. Я сажусь.

- Чуть не ограбили, - надеюсь, звучит правдоподобно. Когда лгут, обычно выбалтывают чересчур много сразу. Вот в чем дело: ложь убедительна деталями. – Мне не стоило выходить в такую рань. Просто… - помни: деталей должно быть достаточно для убедительной картины, но не переусердствуй, иначе будет ясно, что ты выкручиваешься. – Не мог заснуть, - похоже, из меня выйдет хороший лжец. Думаю, смогу наловчиться. Правда, готов поспорить, ты бы все равно видел меня насквозь. Точно видел бы.

- Господи, Джон, - она поверила. У нее и в мыслях нет, что я могу вот так просто ей солгать. Мне совестно. Я пытаюсь задурить ей голову. Зачем? Она глядит на меня и сочувственно морщится. Представляет, каково мне. Да мне превосходно, Мэри. Просто замечательно. Я его одолел. Он был вдвое больше. Мог меня пристрелить, мог со всего размаху впечатать меня лицом в землю, но я его одолел. Одолел. Было просто невероятно. Именно то, что мне необходимо. Ей не понять. Она меня не знает. – Бедный ты мой.

Врачам скорой я дал только наскоро осмотреть себя, чтобы убедиться, что ничего не сломано. Не нужны мне были повязки и анальгетики. Я не чувствовал боли. Это было потрясающе. Я чувствовал себя живым. Это чувство не посещало меня с момента твоей смерти, Шерлок. Кажется, какая-то часть меня умерла вместе с тобой. Ты у меня что-то забрал и никогда не вернешь. Но этим утром я вспомнил, каково это – чувствовать себя живым. Не могу точно объяснить.