Безмолвный

- Думаю… - начинаю я. Может, это неразумно? Я его не знаю. Не важно, это же всего лишь идея. Я писатель, вот и все. У меня всякие идеи возникать могут. Замечу в нем что-то подозрительное, скажу, что просто работаю над очередной книгой. – Я думаю, что те трое помогли Мориарти создать предысторию тогда, три года назад. Предысторию личности. Ту самую предысторию, где он был актером, которого нанял Шерлок, подставным лицом. Думаю, это они, - указываю на экран кружкой пива.

- В самом деле? – думаю, он помнит. Это же самое убийственное доказательство. Если он читал мой блог, то такого точно не забыл. Шерлока обвинили в том, что он нанял Мориарти, чтобы тот совершал преступления. Разумеется, это не так. Шерлок этого не делал. Бармен щурится, глядя на экран. – Это точно?

Ну, конечно! Разве не очевидно? Вообще-то, я не знаю точно, так ли это. Я не уверен на все сто процентов. Но вот что я думаю, в чем я уверен: все это указывает на криминальную сеть. Не знаю, поверит ли он мне.

Мэри не верит.

Ну и что с того? Это моя теория, и я хочу в нее верить, по крайней мере, сейчас.

Но на самом деле доказательств нет. Мэри сразу же укажет на это, как на сюжетную дыру. Где улики? Где доказательства? Это всего лишь домыслы. Почему я считаю, что все крутится вокруг Него. Может, это начало очередного скандала с прослушкой телефонов. Или они связаны с сетью детского порно. Кто знает. Но я так не считаю. Я говорю: это мое. Это моя трагедия расползается по всем газетам, по интернету, а сейчас и на телевизионном экране. Параноидальный бред: все ведущие новостных программ говорят только для меня. Представляю, как это звучит. Мне лучше помалкивать об этом. Вообще помалкивать.

Это уже пятая кружка пива за вечер. Заставить себя замолчать нелегко. Можно же просто все объяснить, и он поймет. Единственный из всех здесь поймет. Он читал блог, он знает. Это не бред сумасшедшего. Это реальность. Об этом вещают с экрана. Криминальная сеть. Конкретных обвинений нет. Возможно, предстоит раскрыть еще многих других. Длительная операция. Надо позвонить Грегу. Он сможет подтвердить. Я не сочиняю.

- Я так думаю, - объясняю ему. – Мориарти убит, и теперь собираются арестовать всех членов его организации. Она крупная. Как паутина, понимаете? Огромная паутина, в центре которой был сам Мориарти, - я улыбаюсь. Нужно казаться максимально нормальным. Казаться нормальным - то же самое, что быть таковым. Если все это правда, и ты в здравом уме, тогда это не опасная одержимость. А ведь это все правда. – Я слежу за задержаниями с тех самых пор, как убили Мориарти. На данный момент, считая этих трех, их уже двадцать шесть.

- Неужели! – кажется, он встревожен. Вероятно, я его нервирую. Зашел слишком далеко. Лучше мне держать рот на замке.

Уже перевалило за одиннадцать. Могу ли я уже отправиться домой? Толпа, кажется, не уменьшается совершенно. Напротив – становится гуще. Все больше и больше народу, все в костюмах и платьях. Не надо было соглашаться на последнюю пинту. Теперь я слишком устал, и тело плохо слушается. И хочется избавиться от смокинга. Чувствую себя нелепо. Кто вообще носит эти бабочки? Я нелеп.

Стоп. Кто…

Это же не…

Господи.

Это же Майкрофт Холмс. Да, именно, собственной персоной. Что он тут забыл? Стоит в одиночестве и, кажется, набирает сообщение на телефоне. Не сомневаюсь, это решительное послание какому-нибудь мелкому чиновнику. Тут везде понатыканы камеры, записывающие все вокруг. В том числе и то, как я делюсь с барменом теорией заговора. Черт. Бармен, вероятно, может работать на Майкрофта. Зачем он явился?

Он постарел, выглядит усталым и раздраженным. Кто вызвал раздражение? Я? Он стоял тут и слышал весь разговор? Вероятно. Но если нет хотя бы дюжины надежных причин, чтобы верить в это, то это – паранойя.

- Сейчас вернусь, - говорю я бармену. Тот кивает и улыбается. Скорее всего, я не вернусь. И так уже выболтал слишком много.

Предполагается, что все эти нарядные люди пришли сюда из-за моей книги, но не думаю, что кому-то на самом деле есть до нее дело. До меня тоже никому дела нет, и это замечательно. Играет музыка, вокруг смех – это доказательство успешности мероприятия. Все отлично проводят время.

Он видит меня, но не прекращает набирать текст. Закатывает глаза, вбивает последние несколько символов и убирает телефон в карман. Его лицо разглаживается, он подтягивается и расправляет плечи. Готовится поприветствовать меня, как будто такие действия требуют подготовки. У него безупречная осанка. Можно положить ему на голову мою книгу, и она не сдвинется и на дюйм. Хорошее воспитание, так? Требовательная, критически настроенная мать, почти полное отсутствие отца, вереница строгих воспитателей и учителей. Я в курсе. Частично в курсе. Шерлок как-то рассказал немного об этом. Это вызвало у меня только одно желание: взять и обнять Его покрепче. Что я, собственно, и сделал. Он решил, это забавно. Я тогда тоже выпил пару кружек пива, мне было радостно, что Он рядом. Он не возражал. Даже обнял меня в ответ. Ему, безусловно, не хватало этого. Не хватало ласки. Наверное, в детстве ему было из-за этого особенно тяжело. Он от природы экспансивный человек. Это не очевидно, но он действительно такой. Был таким, точнее.

Майкрофт складывает руки за спиной. Его туфли начищены до блеска. Зачем он пришел?

Я подхожу, а он улыбается мне. Слабая, натянутая улыбка. Та, про которую точно ясно – фальшивка. Он надевает ее как маску, скрывает под ней что-то еще. Кивает так, словно с нашей последней встречи не прошло этих трех лет. На похоронах он не сказал мне ни слова, едва взглядом удостоил.

- Добрый вечер, Джон, - произносит он так, как будто мы с ним видимся постоянно. Как будто это – нормально. Как будто его сюда пригласили. – Поздравляю с выходом книги. Ваши писательские таланты значительно возросли со времен того ужасного блога, что вы вели. Мне даже понравилось.

Оскорбление и комплимент одновременно – как типично. Он совсем не изменился. Предал родного брата, но, похоже, это на нем почти не сказалось. Как я и думал, он все еще следит за мной. Издатель клялся, что никто, кроме избранного круга рецензентов, не видел моей книги, но, несмотря на это, Майкрофт сумел раздобыть экземпляр. Я должен был догадаться. Вероятно, он понял, что именно я пишу, еще до того, как я сам полностью это осознал. Может, установил кейлоггер* на мой лаптоп. С него станется. Такого от него вполне можно ожидать.

Оглядывает меня. Он видит меня насквозь. Кажется, он может прочесть все мои мысли даже теперь. Оценивает, смотрит, не дрожат ли мои руки, скользит взглядом по ноге, как будто она может меня выдать. На мгновение кажется, что так и будет, ногу сводит судорогой. Как будто он специально ее вызвал. Я помню это чувство: он оценивает, чего я сто́ю. Я с самого начала знал: моментально возникшая неприязнь к нему не была беспочвенной. При желании он вполне способен влезть в мой мозг. Если сочтет это необходимым. Зачем он здесь?

- О, не смотрите так, - он сужает глаза, но не “снимает” улыбки. Его лицо – сплошное противоречие. В глазах - холод, а может, и злость. Раздражение. Он не желает тут находиться, так? Ни до меня, ни до книги ему дела нет. Так зачем он пришел? Натянутая, раздраженная улыбка. Весь он – воплощенное изящество манер. Мимика идеальна, но это не улыбка – пародия на нее. Под ней скрыты его недовольство, его истинные мотивы. Под ней скрыто все, что он только пожелает утаить. Ведь ему всегда есть, что скрывать. Но это мне больше не интересно. Вообще. Это больше не имеет никакого значения.

Не стану благодарить, не потружусь даже вежливо поприветствовать. Смысла нет. Никакого.

- Не думал, что вы интересуетесь подобными вещами.

Он приподнимает бровь.

- Разумеется, интересуюсь. Вы, Джон, написали книгу о моем брате.

На этих словах, на словах «о моем брате», я вздрагиваю. Я вижу, что это от него не укрылось, вижу, как он это оценивает. Кладет на весы, проверяет размер и вес. Оценивает меня. Зачем? Он кивает, и не понять, что за этим стоит.