Безмолвный

- Нам выходить через десять.

- Окей.

Она улыбается, как будто победила в споре. Она победила? Не уверен. Обнимает и целует меня. От нее пахнет зубной пастой.

- Ты рад?

Разве можно сказать «нет»? Невозможно. Это ее прием. Она готовила его долгие месяцы. Это ее работа, да, но она меня любит, и готовила его и для меня тоже. Я не должен об этом забывать. Она все делает для того, чтобы я получил признание. И я хочу того же, что и она.

- Да, - отвечаю я. – Очень.

========== Глава 21: Криминальная сеть ==========

Еще один. Ну надо же. Не то чтобы в Лондоне никого не арестовывают, да и задержания показывают по телевизору довольно часто. Может, тут нет связи? Может, это часть чьей-то чужой трагедии? Вполне вероятно. Но только взгляните на них. Трое в костюмах, дорогих костюмах. «Вествуд»? Кто знает. Я не отличу. Но это же шишки с телевидения, они безымянных костюмов не носят. Мориарти точно смог бы произвести на таких впечатление. Они могли быть с ним заодно. Были, наверняка.

Опущенные головы, руки прикрывают лица. Они знают, как все устроено, они знают: стоит открыть лицо, и камеры покажут его крупным планом. Еще несколько человек из криминальной сети арестованы. Конкретных обвинений нет. Диктор возмущенно подчеркивает это. Может, потому, что этот арест как-то затронул и ее. Возможно, она их знает. Быть может, они дружат. Или она дружит с их женами, или их дети ходят в одну школу. Они стоят бок о бок в лифте, покупают по утрам кофе в одном месте. Как-то так. Почему именно они? Почему сейчас? Сфабрикованные обвинения – последнее она произносит вопросительным тоном. Нет. Я с ней не согласен.

У Мориарти должны были быть связи на телевидении, иначе он не смог бы подделывать телепередачи со своим участием. Я нашел диски со «Сказочником» в секонд-хенде в Далвиче, в корзине уцененных товаров. Как они туда попали? Их кто-то записал, кто-то выпустил. На них был логотип «Би-Би-Си». Мориарти. Фальшивая улыбка, мертвые глаза. Он протянул свои щупальца повсюду, проник даже в телекомпанию. Но теперь – конец. Вот они. Их выводят из здания в наручниках под прицелом множества камер.

Так. Значит, и с этой частью его махинаций разобрались. Я знал, что так и будет, только представить не мог, что это произойдет так поздно. Три года люди, комментирующие мои рассказы в «Стрэнде», делились сладкими воспоминаниями из детства. Воспоминаниями о читающем сказки Ричарде Бруке, о марионетках на заднем плане. У него был убаюкивающий голос, писали они. Я засыпал под эту передачу. Помните ту сказку о мрачном жнеце? У меня от нее мурашки по коже бежали. Люди так внушаемы. Большинство – идиоты. Безмозглые идиоты.

Вот уж не думал, что сам стану так говорить. Но кто-то же должен.

- Знаете их? – спрашивает бармен. Он кажется знакомым, но смутно. Я же здесь не был раньше, так? Наверное. Мэри могла привести меня сюда, встретиться за ланчем с очередным нужным человеком из маркетинга или прессы. Не знаю. Подобных ланчей было столько, что они все смешались в один: льняные салфетки, вычурные приборы. Не знаю. Не помню. Он смотрит в телевизор над барной стойкой. – Ваши друзья?

Это что, шутка? С какой стати мне быть другом шишек с телевиденья? Он ёрничает. Ну, разумеется. Вот он я, на роскошном приеме, в гостинице, которую и позволить себе раньше не мог, вокруг толпы издателей, и все только и хотят, что говорить о книгах, обо мне и моей карьере, о Шерлоке и его поразительной гениальности, а я сижу в баре в этом дурацком смокинге, с галстуком-бабочкой, черт бы его побрал, уставившись в телевизор, где ведущая возмущается арестом трех человек с «Би-Би-Си». В холле висит моя увеличенная фотография: я стою на живописной тропинке где-то в Девоне, словно бы застигнутый врасплох профессиональным фотографом. На самом деле никакой подколки тут и нет. Я, должно быть, выгляжу как человек, который водит знакомство с теми, кто носит подобные костюмы.

Он улыбается и показывает на экран. А. Ясно, о чем он. Не о шишках, не о преступниках. О полиции. Полицейские тоже на экране, их лица хорошо видны. Несколько из них мне знакомы. Видно, что они гордятся собой. Их лица освещают вспышки фотокамер. Это прямой эфир, они знают, что их транслируют. Задержанных усаживают в машину, наклонив их головы вниз. Птицы высокого полета, преступники, арестованы. Под прицелом камер. Диктор продолжает возмущаться.

- Да, - отвечаю ему. – Знаком с парочкой.

Он улыбается. Он знает, кто я. А как же иначе. Это прием в честь выхода моей книги. Вероятно, весь персонал в курсе. В холле висит мое фото. У всех в руках книги с моим лицом на обороте. Я – автор детективных рассказов. Само собой разумеется, что я предпочту сидеть здесь, в баре, и смотреть трансляцию задержания, чем раздавать интервью и отираться рядом с издателями и книготорговцами, знаменитостями и журналистами. Большинство писателей интроверты, так ведь. Мне и должно быть гораздо интереснее думать о преступлениях, чем впустую молоть языком. Но дело не в этом. Совсем не в этом.

- Я раньше читал ваш блог, - говорит он. А. Так он в самом деле знает, кто я.

- Да?

Он кивает.

- Было жутко интересно. А что в итоге сталось с той доминанткой? Вы с ней больше не пересекались?

Ирен. Разумеется, он не в курсе, ведь я так и не написал о ее смерти. Это мог прочесть Шерлок, а мне тогда не хотелось, чтобы Он узнал. Как минимум, не хотелось, чтобы Он узнал об этом от меня. Выяснил ли Он в итоге? Или Ему рассказал брат? Может, Он докопался до правды сам, используя свои многочисленные источники? Знал ли Он, что я ему солгал? Наверняка. Такое Он всегда узнавал. Но об этом не упоминал никогда. Мне кажется, Он мог в нее влюбиться. Он никогда больше о ней не упоминал. Быть может, она разбила Ему сердце. Думаю, так и было. А если бы нет… Может, Он сейчас был бы жив. Они могли бы пожениться. Жили бы сейчас в большом особняке за городом, а вокруг бегали бы их дети. Или нет. Может, Он поселился бы в ее доме, там же, где бывала вся армия ее любовников. В гостиной вечно бы толпились ее клиенты. А Он сидел бы себе в подвале с реактивами и частями тел и был бы счастлив до чертиков. Так тоже могло обернуться. У меня была бы Мэри и ее квартира, у Него - Ирен и ее клиенты, но мы все равно бы носились по Лондону вместе, как и всегда. Образно говоря, Он бы все еще у меня был.

Было бы хорошо. Я бы по-прежнему старался ни о чем не думать, не обращать внимания. Мы бы сидели на диване рядом, смотрели кино, и то, что Он сидит ко мне так близко, не казалось бы мне таким уж странным. Так могло бы быть.

- Нет, - говорю я. – Больше не пересекались. Она умерла, ее убили вскоре после этой истории.

- Оу, как жалко, - отвечает он.

- Да, очень жаль.

- Она ведь была совсем, как он, да? Ну и странно, наверное, было. Два таких типа в одной комнате.

Признаться, я об этом не думал в таком ключе. Она была другой, не похожей на него. Она была агрессивнее. Злее. Принимала решения, на которые Он не пошел бы никогда. Сколь беспринципным Он не хотел бы казаться, поступать Он всегда стремился правильно. А она – нет.

Бармен берет стоящую на стойке вверх дном пивную кружку, переворачивает ее.

- Знаете, я ведь никогда не верил, что он – мошенник, - медленно нацеживает пинту пива и ставит передо мной. – Никогда.

Даже не знаю, что на это сказать. Каким будет правильный ответ? Спасибо? Но ведь это не мне он выражает доверие. Промолчу. Буду просто сидеть и пить пиво.

- Ваше здоровье, - кружка холодит ладонь. Тут жарко. Слишком жарко. Снять бы этот дурацкий пиджак. Мэри это не одобрит. Он снова кидает взгляд на экран, и мне вдруг хочется все ему рассказать. Он поймет, если читал мой блог. Он вспомнит. Будет здорово, если об этом узнает кто-то еще, кто-то еще сможет понять. Все ведь кажется таким прозрачным: все эти аресты, деятельность криминальной сети. Неужели никто не считает это странным? Не связывает со смертью короля преступного мира? Почему никто этого не замечает? Все просто живут, как будто ничего не случилось, как будто ничего не изменилось.