Безмолвный

Мои чувства к Нему Он принимает с удовольствием, ее чувствами пренебрегает. Он не уделял ей времени. Естественно, она ревнует. На ее месте я бы тоже ревновал.

- Он пошел бы на что угодно, чтобы защитить тебя, Джон.

Что? Что это значит? Откуда она узнала?

На лице ее сдерживаемое волнение. За всем этим что-то кроется. Что?

- Он бы скорее умер, - произносит она, подчеркивая последнее слово, «умер», - чем допустил, чтобы с тобой что-то случилось.

Многозначительный взгляд. Она как будто ждет, что я разберу ее фразу на составляющие, а затем продолжу ее, добавлю следующее звено цепи. Словно все это - деталь головоломки или тайный шифр. Пароль. Но я его не знаю. Он бессмыслен.

Может быть, она тоже надломлена, это неудивительно.

Он бы умер. Молли, да так оно и есть. Никакого сослагательного наклонения. Это уже произошло. На что ты намекаешь? Что тебе от меня нужно?

Я давно с ней не виделся, мы не общались. Но «Стрэнд» она наверняка читает. Наверняка. Не может быть, чтобы не читала.

Под каждым рассказом обязательно появляется огромное обсуждение, посвященное одной и той же теме: влюблен в меня Шерлок, или нет. Его слова, действия, то, как Он оборачивается и смотрит на меня, то, как Он меня ждет – все используется как доказательства за или против. Новые комментарии появляются каждый день. Я их просматриваю, но в обсуждении не участвую. Жду, какая из сторон одержит верх.

Пока позиции сдают то одни, то другие. Есть и те, кто полагает, что это не Шерлок меня любил, а я был влюблен в Него. Когда я просматривал обсуждение в последний раз, выигрывали сторонники именно этой теории. Они прочесали мой блог и рассказы, собрали впечатляющее количество доказательств. Использованные мной обороты речи, построение повествования вокруг Него, описания Его глаз, посвящение каждого рассказа далеко-не-такому-уж-загадочному «Ш». Все очевидно, пишут они. Прозрачно. Я нарочно вывожу Его в рассказах так, что кажется – мои чувства к Нему взаимны. Думаю, они не так уж и не правы.

Поспорить готов, Молли тоже читала ту дискуссию и наверняка увидела во мне себя. Выставленную напоказ безответную любовь и то, какую боль она причиняет. Должно быть, ей меня жаль.

А может, и нет. Может, она думает, что Он тоже любит меня. Меня. Не ее. Нечестно. Ужасная несправедливость. Я не гей. Шерлоку отношения не нужны. Любовь – бессмыслица, нечто, что Он отставил в сторону, как будто она никогда ничего не значила. А теперь это действительно так, она больше не имеет значения. Другими словами, дело прошлое. Любит – не любит, люблю – не люблю. Теперь все это уже неважно.

- Понимаешь, Джон. Он бы умер, - повторяет она, как будто это - загадка, которую я должен и могу разгадать. Но я не могу.

Молли, он уже умер.

Да, он умер. Он умер, Молли. На что ты пытаешься намекнуть?

Что я должен понять? Он бы скорее умер, чем допустил, чтобы со мной что-то случилось. Что из этого может следовать? Он умер, чтобы я остался цел?

Бессмыслица. Мне не угрожает и не угрожала опасность. Причина не во мне, а в Нем. Я не должен был там появиться, Он убрал меня с дороги. Убрал меня с дороги и упал. А я видел. Я видел Его на крыше, видел Его тело. Все. Больше ничего. Не было никакой угрозы. Ни пистолетов, ни бомб – ничего. Мориарти сотворил самое страшное – уничтожил Шерлока, не тронув Его и пальцем. Превратил Его в шута, погубил Его репутацию, разрушил дело Его жизни. Угрозы не понадобились. Он получил желаемое и так. Заставил Шерлока принять яд. Ведь вместо меня некому было выстрелить и спасти, а я был далеко и не смог спустить курок. Мориарти разыграл долгую партию, и завершилась она твоим поражением.

Может, именно поэтому ты прыгнул. Ты же ненавидишь проигрывать. Ты скорее умрешь. Наверное, это единственный доступный мне ответ, другого не будет.

Прощай. Ты сказал: «Прощай, Джон», - раскинул руки и упал. Как будто мог взлететь. Последний в жизни эксперимент - с гравитацией. Лучше так, чем жить уничтоженным. Ты бы скорее умер.

Это несправедливо. Это не…

Нет. Только не здесь. Не заставляй меня, Молли. Прекрати.

Не собираюсь вести подобные беседы. Ни в «Теско», и вообще – нигде. Они для меня как ловушка.

Поднимаю руку. Всем знакомый и понятный жест: хватит. Зачем Молли так поступать со мной? Доводить до срыва на людях вместо того, чтобы просто перекинуться парой общих фраз. Мы тут не одни. И не моя вина, что Он ее не любил. Не моя вина.

- Не надо.

- Джон… - кажется, она хочет сказать что-то еще, но замолкает на полуслове и прикусывает губу. – Мне жаль. Мне очень жаль.

- Я спешу, - сейчас это единственное, что я могу вообще произнести.

- Держись, - отвечает она.

Если бы я только мог.

========== Глава 13: К вопросу о границах ==========

Понятия не имею, что это за фильм. Канал «Е4». Я в последнее время редко смотрю телевизор и даже не знаю, что сейчас популярно. На экране разговаривают, дерутся, гоняют на машинах по какому-то городу. Наверное, по Кардифу. Почти всегда в итоге это оказывается Кардиф. Он маскируется под разные районы Лондона. А может, это Бристоль. Не знаю. Актеры незнакомые. Начало я пропустил. Это может быть что угодно, и, чем бы оно ни оказалось, тебе бы категорически не понравилось.

Ты ведь на самом деле не особенно жаловал телевидение. Если бы ты не снял уже обставленную миссис Хадсон квартиру, телевизором бы ты так и не обзавелся. И это было бы очень печально, серьезно. Мы ведь здорово повеселились, смотря всякие глупости. Так ведь? Чем хуже передача, тем больше веселья. По крайней мере, мне так кажется, когда я оглядываюсь назад. Может, ты бы со мной и поспорил.

До меня доносится запах еды. Кажется, это тушеная капуста и пюре. Жаркое. Такое в семье готовят друг для друга. Когда я чувствую этот запах, запах того, как готовят другие, я скучаю по тебе особенно сильно. Не знаю, почему. Наверное, потому, что это напоминание: мне больше не для кого готовить.

Право, Джон, до чего сентиментально.

Я знаю, знаю.

Оу. Кого-то только что убили. Тебе бы это место преступления не понравилось. Не тянет даже на “четверку”. Отпечатки пальцев, следы, у тела брошен бумажник – слишком просто, чтобы ты заинтересовался. Ты бы уже начал требовать переключить канал.

Вот именно. Фильм ужасен.

Со мной тебе пришлось пересмотреть немало ужасных фильмов. Ты жаловался, но никогда не отказывался от следующего, предложенного мной. Никогда не уходил. Оставался, сидел на диване рядом. Грыз попкорн. Смеялся. Обычно невпопад, но ведь смеялся. А я смеялся над твоей реакцией не меньше, чем над самим фильмом. Думаю, ты получал удовольствие от таких вечеров со мной. Мне нравится считать, что было именно так.

Помню, как мы смотрели «Голдфингер». Сидели на диване рядом, ты наклонился вперед, упершись локтями в колени, озадаченный и ошеломленный. А твоя нога прижималась к моей. Это я точно помню.

Мелочь. Почти незаметная. Незначительная, если не знать, что больше это не повторится никогда. Одна из тех многих вещей, что так легко принимать как должное.

Крохотная, соединяющая нас точка тепла. Почему-то это давало чувство безопасности. Покоя. Как будто я – наполненный гелием воздушный шар на штормовом ветру, а ты удерживаешь меня на месте. Но на самом деле все было наоборот. Удерживал я. А ты всегда был готов сорваться и улететь. Ты весь состоял из непредсказуемости и кофе. И это в тебе было волшебство. А я – создание на глиняных ногах. И я все еще тут. Прирос к земле. А нужно было как-то оторваться от нее.

- Попкорн будешь? – предложение заставляет тебя изумленно поднять брови. Как будто я предложил тебе миску червей. Как будто ты впервые видишь попкорн. Серьезно. Ты смотришь на него с недоверием, но к концу фильма именно ты съешь большую часть.

Когда ты решаешь поесть, ты не делаешь различий между соленым и сладким, - тебе нравится и то, и другое. Сладкий кофе и выпечка, соленый масленый попкорн. Ты весь соткан из крайностей. Отказываешь себе в получении физического удовольствия с другими людьми, ведь они слишком отвлекают, но спокойно можешь накачаться кокаином. Ты ведь всегда готов был улететь. В любой момент нашей жизни.