Безмолвный

Я чувствую, что он там. Он ждет, его мертвые глаза прожигают в корпусе дыру, он планирует величайшую игру. Ведь именно это ты любишь больше всего: игры, загадки – не людей. Не меня. Ты – его любимый соперник, а он – твой.

Ты проходишь по квартире, выставляешь в окно гарпун с прикрепленной к нему простыней.

- Курс на восток, - говоришь ты, - А затем в Америку. Там проводят парады.

Полагаю, так и есть. Мы спрячемся среди миллионов, затеряемся в лентах и серпантине. Костям Мориарти придется очень постараться, чтобы обнаружить нас там. Вот только я уже слышу, как в котле открывается дверца. А тебе это слышно? Петли проржавели. Она открывается. Прислушайся, Шерлок. Здесь нужно не наблюдать – слушать.

Ветер слишком силен, тебе ничего не расслышать. А я – слышу. Я кричу, но меня ты не слышишь тоже. Он приближается. Выползает из котла наружу, мне слышно, как постукивают по полу его костяные пальцы. Он отнимет тебя у меня.

Дай сюда свое пальто, Шерлок. Я его надену, и быть может, он примет меня за тебя. Я вступлю с ним в схватку. Поднимайся наверх, к миссис Хадсон. А я буду ждать его здесь.

*

- Это противозаконно, Джон, - он что-то записывает в блокнот, достает полицейскую ленту. Собирается огородить ею кровать, невзирая на то, что это – не место преступления? Или нет? Не знаю. Не помню.

Что мы натворили? Зачем здесь Грег? Кто его впустил? И кто все эти люди, они тоже все из Скотланд-Ярда? Некоторых я знаю. Что они здесь делают?

Понятия не имел, что в спальню в принципе может поместиться столько народа.

Ты лежишь рядом со мной, дремлешь. Обнаженный, как и я сам. Именно это противозаконно? Лежать нагишом в постели с соседом по квартире? Ты обхватил меня рукой поперек живота, пальцы сжимаются на поясе. Твое дыхание вычерчивает узоры на моей коже. Полагаю, в этом и есть наша вина – мы обнажены во внеурочное время. Ничего не могу поделать: мне нужно тебя поцеловать, и плевать, сколько ярдовцев набьется в нашу спальню. Мне нужно тебя поцеловать. У тебя мягкие, податливые губы, ты задремал крепче, чем кажется. Но все равно отвечаешь на поцелуй. Господи, Шерлок, ты так мил. Кто бы мог подумать, что это так. Кто бы мог подумать.

Я ведь тобой не овладел?

Нет. Уверен, что нет. Я бы запомнил.

Быть может, я проделал это во сне, или когда спал ты? Потому они здесь? Я попытался взять тебя, пока мы спали, а в Скотланд-Ярде сработала тревога, или что-то в этом роде?

Прости, Шерлок. Если я это и сделал, то ненамеренно. Я не хотел.

То есть, мне бы хотелось этого, но только при твоем явном согласии и активном участии. Уж точно не когда ты спишь. Я не хочу причинить тебе боль. Я люблю тебя. Мне жаль. Что же все-таки произошло?

С тобой все хорошо? Кажется, ты в норме. Ты задремал. Твое колено угнездилось между моих. Мне нужно поцеловать тебя снова. Это как дыхание, мне нужно то и дело целовать тебя, иначе в груди поднимается паника. Твои губы мягкие, влажные, и мне хочется большего. Ты придвигаешься ближе, кладешь голову мне на плечо. Это приятно. Это замечательно. Мне нравится запах твоих волос, твой запах. Это прекрасно.

Я совершенно уверен, что не овладел тобой. Но, кажется, я многого не помню. Кто-то накачал нас наркотиками? Моран? Погоди, быть может, это ты взял меня? Нет, не думаю. Хотя, я бы не возражал.

То есть, мне было бы интересно. Ну, разумеется, любопытство присуще всем, разве нет? Если захочешь, можно будет попробовать и это.

Именно так и произошло? Значит, должен быть отчет, мне бы хотелось на него взглянуть. Акт мужеложества в полусне, адрес – «221б» Бейкер-стрит. Пострадавших и жалоб нет.

Господи, миссис Хадсон, наверное, тоже уже в курсе. До чего неловко. Узнала об этом раньше меня. Все это так странно.

Стоп. Мне казалось, наказание за мужеложество отменили уже давно.

- Значит, ты ошибался, - это Андерсон. Зачем они привели судмедэксперта? Нужно исследовать простыни на предмет следов семяизвержения? А личный осмотр тоже предполагается? Какое им вообще до нас дело?

- Пока ничего, - это ты. У тебя в руке телефон, ты засовываешь его под подушку.

- Нас собираются арестовать, - у Диммока уже наготове наручники. Нас снова пристегнут друг к другу? В прошлый раз это обернулось для них не лучшим образом. Вероятно, они забыли. Надеюсь, нам дадут сперва одеться. Сидеть нагишом на пластиковом стуле будет неловко.

- Нет, не арестуют, - ты снова целуешь меня. Это замечательно. Целуй меня, не останавливайся. Пока мы целуемся, нас нельзя арестовывать. Кажется, этот закон сохранился со времен Плантагенетов.* – Засыпай, Джон.

Верно. Спящего тоже нельзя арестовывать. Это считается нарушением прав человека, и за это можно подать иск в Гаагский суд.** Отличная идея, Шерлок, просто превосходная.

*

Бомба может взорваться в любой момент. В любую секунду. А мы застряли здесь. Почему так вышло? Нам не выбраться, а если останемся – погибнем. Вот оно. Конец. Места почти нет, его едва хватает, чтобы я мог тебя удержать. Воздуха почти не осталось.

Мэри стоит у кровати. В руках у нее - кольцо. Вот что случается, когда покупаешь кольцо на помолвку, но не отдаешь его: оно становится чем-то вроде оружия, обретает власть.

- Если все забудешь, то выживешь, Джон.

Забуду? Что значит - «забуду»?

- Ну, почти все. Все о нем. И обо мне. Откажись от пяти лет воспоминаний, и выживешь. И он тоже.

Такова цена? Спасение в обмен на пять лет жизни?

Это же все мои воспоминания о тебе. Это звуки твоего голоса в моей голове, голоса, произносящего слова, которых ты не говорил наяву. Это вся моя жизнь с момента возвращения домой, последние ее пять лет. Это – вся моя жизнь с тобой. Все расследования, все минуты смятения и разочарования, все те разы, когда я смеялся с тобой, и те разы, когда хотелось тебе врезать. Все мечты и фантазии о тебе. Откажусь от всего этого, и мы выживем.

Это приносит облегчение. Мне уже казалось, что выхода нет. Спасибо, Мэри. Спасибо тебе. Прости, что никогда о Нем не рассказывал.

- Ничего. Я знала.

Да. Полагаю, так и было. Ты смогла понять. Разумеется, ты же читала мои книги. А в них все это есть. Это знает весь мир.

- Ты принимаешь условия сделки?

Думаю, выбора у меня нет. Что значат воспоминания о тебе по сравнению с нашими жизнями? Выбора нет.

- Да.

Что мне нужно делать?

- Просто не двигайся, - она кивает, роняет кольцо на пол и уходит.

Не двигаться. Это мне вполне по силам. Я прижму тебя к груди, прижмусь губами к твоему затылку и не отстранюсь, пока все не закончится. Все хорошо, все в порядке. Твои пальцы ложатся поверх моих. Ты слышал, что она сказала? Ты все понял? Бомба рванет, Шерлок, но мы не погибнем, а я снова стану обновленным, я вернусь из мертвых.

Я забуду ту ночь в Дартмуре. Забуду утро, когда ты, ужасно простуженный, забрался ко мне в кровать. Забуду, как мы сидели на диване, смотрели по телевизору такую чушь, что ты смотрел на меня, как на психа, стоило мне начать смеяться. Забуду головы в холодильнике. И то, как впервые поцеловал тебя.

Этого воспоминания жаль. С ним очень жаль расставаться.

Что же, значит, будет новый первый поцелуй, разве нет? Будет, точно будет. Надеюсь.

О том, что ты умер, я тоже забуду. Забуду, что видел твое падение. Забуду последние три года. Хоть что-то. Этого я даже жду. Мне не придется снова переживать потерю тебя. А это делает потерю воспоминаний почти желанной. Я снова стану военным, военврачом в поисках работы. Любой. Хоть какой-нибудь. Я буду потерян. И одинок.

Быть может, я снова стану хромать. Тебе придется исцелить меня еще раз, Шерлок. Хорошо? Ты же знаешь меня. Я стану новым человеком, я буду в смятении и не буду знать, кто ты такой. Но ведь это буду все тот же я. И пусть я не буду этого знать, я полюблю тебя, как только увижу. Тебе нужно будет помочь мне это разглядеть.

Кольцо плывет в воздухе над нами, и я чувствую, как оно что-то из меня вытягивает. Должно быть, воспоминания. Они поднимаются ввысь, окутывают нас туманом. Зеленым, розовым и оранжевым. Он гудит, он накрывает кровать, размывает все остальное. Горит над нами северным сиянием. Это – вытянутые из меня любовь и память. И это – красиво. Правда, красиво. Я рад, что смог это увидеть. Больше эти воспоминания не нужны, ведь здесь – ты. Мы можем начать все сначала. Все будет хорошо.