Безмолвный

- Не двигайся, - слышу я голос Мэри, как будто она стоит совсем рядом. Спасибо тебе, Мэри. Спасибо. Это дело тебе поручил Майкрофт? Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива, получила желаемое. Надеюсь, так с тобой и будет. Прости меня.

Бомба. Она взорвется в любую секунду. Я готов. Готов. Пять лет моей жизни уйдут в ничто, и это правильно.

- Напомни мне, Шерлок, - я забуду все. Буду кем-то иным. Буду печален, одинок и, самую малость, враждебен. Моя сестра только что отдала мне старый телефон. Я только что вернулся из Афганистана, и в дождь у меня ноет плечо. Это почти чувствуется. Я забуду тебя, Шерлок. Тебе придется помнить все за меня.

- Я напомню.

Слышен взрыв. Вот и все. Прощай. Скоро увидимся. Наступившая тьма ослепляет.

*

Вокруг тихо и спокойно. Темно. Время перевалило за два часа ночи. Я не сплю. Ты лежишь рядом, положив руку мне на бедро, поглаживаешь.

- Пока еще ничего, - шепчешь ты. Высоко в небе стоит полная луна, ее видно через окно. Где же он? Чего ждет? – Засыпай.

____________________

От переводчиков

* Плантагенеты — королевская династия французского происхождения, с 1154 по 1485 гг. были правителями Англии.

** В Гааге находятся Международный уголовный суд, в компетенцию которого входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления и преступления против человечности, и Международный суд ООН, разбирающий споры между государствами. Похоже, Джон, либо автор путают его с Европейским судом по правам человека в Страсбурге.

========== Глава 57: Без чувства стыдливости ==========

Сквозь занавески льется тусклый рассвет. Серо, на улице дождь, капли успокаивающе барабанят по стеклу. Восход солнца, падающие вниз капли: мы можем что-то делать, что-то решать, к чему-то стремиться, что-то начинать и что-то оставлять на потом, но это останется неизменным. Нас ждет промозглый, прохладный и серый день. И это нормально.

Раннее утро, и, насколько я могу судить, ночью ничего не взорвалось. Быть может, этот их запасной вариант вышел из строя. В конце концов, взрывчатку закладывали несколько лет назад, и она могла бесславно скончаться в отопительном котле. А может, на самом деле уже все кончено. Ты ведь мог со всем разобраться ночью. Как знать. Быть может, за завтраком, когда мы будем сидеть на кухне среди ноутбуков и телефонов, ты упомянешь об этом безразличным тоном, как будто это - нечто обыденное. Кстати, Джон. Моран нанес нам визит ночью, я пустил ему пулю в лоб. Боюсь, в прихожей теперь грязновато. Еще чаю? Такого от тебя вполне можно ожидать.

Тихо, рано, и ты все еще спишь. По крайней мере, мне так кажется. Ты не шевелишься, дыхание ровное, медленное. Ты снова расположился на моей груди, как на подушке, сжимаешь пальцами мое бедро. Между банальным неудобством и опасностью придушить – тонкая грань, но ты смог найти ту единственную точку равновесия и улегся так, что это действительно удобно. Думаю, все дело в прошедшей ночи, в практике. Это замечательно. Просто чудесно. Потрясающе.

Быть может, теперь это и есть наше обычное утро. Ты будешь прижиматься ко мне во сне, хвататься за меня, как будто боясь, что меня унесет прочь. Но ведь это не я оставил тебя, Шерлок, а наоборот. Да, у тебя были на то причины, но все же – это сделал именно ты, не я. Я – тот, кто всегда должен оставаться на месте. Мои ноги прикованы к земле, а ты – из тех, кто в любой момент, без предупреждения, готов сорваться ввысь. Это ты можешь при желании незримо парить над нами. Так ты и поступаешь. Очень часто ты поступаешь именно так, и все.

Легкий на подъем, как говорится. Правда, я имел в виду совсем другое.

Хотя, думаю, это тоже верно.

Ты ничего не говорил.

Я ничего не спрашивал.

Это не имело значения. В конечном счете, мне, наверное, и не нужно было точного знания. Мне нравилась твоя неопределенность, двойственная природа, нравилась призрачная возможность того, что однажды я смогу поцеловать тебя, спокойно и безнаказанно. Ты не подтверждал этого и не отрицал, я просто сделал предположение.

До настоящего момента ты ничем не доказывал и не отрицал, что я прав.

Но это ведь ни о чем не говорит.

Если это ничего не говорит обо мне, то и о тебе ничего не скажет.

Если говорить об отношениях и сексе, то, да, выбирая между представителями обоих полов, я, как обычно, остановлюсь на женщине. Это по-прежнему так, тут ничего не изменилось. У меня вовсе не проснулся внезапный интерес к мужчинам. Если ты отвернешься от меня, уйдешь, - не думаю, что стану искать отношений с другим. Если не брать в расчет какие-то исключительные обстоятельства, сомневаюсь, что мне это будет нужно. Правда, как знать. Но все же, если говорить об этих двух категориях, о мужчинах и женщинах в целом, - меня тянет ко вторым. Обычно. Просто моя тяга к тебе превыше всего во всех смыслах.

Разве есть в этом хоть какая-то логика? Похоже, нет.

И это странно.

Я тебя хочу. Вот так просто. Тебя – тихого, спокойного и мягкого, тебя – порывистого, громогласного и кипучего. Отчаянного и бесшабашного, во много раз превосходящего интеллектом всех вокруг. Напуганного и потерянного, ожесточенного и изворотливого, сбитого с толку, язвительного, рассеянного… Потрясающего, гениального, безнадежно резкого с окружающими… Да, меня тянет к женщинам, а в тебе женственного нет ни капли. Но все же тяга к тебе превыше тяги к ним всем. В этом почти нет логики, но это так.

И плевать я хотел на ярлыки. Пусть навешивают, это не имеет значения. Я буду счастлив быть рядом с тобой всю свою жизнь. Именно это мне нужно: ты. До конца моих дней.

Нужно сказать тебе.

Правда, для такого разговора рановато, разве нет? Пожалуй, да. И рано и нет. Слишком рано и слишком, на столетия, поздно. Наши поцелуи еще можно пересчитать по пальцам, но все же мне следовало признаться тебе уже давно. Ведь это было правдой всегда, и я это знал. Знал.

Ты открываешь глаза, чувствую, как скользнули по коже груди ресницы. Ты проснулся. Ты не спишь, ты лежишь на мне, твоя ладонь - у меня на бедре, колено угнездилось между моих, а в лодыжку упирается твоя стопа. Ты решил остаться здесь, со мной, и просто лежишь и дышишь. Тебе не хочется уходить, а мне не хочется тебя отпускать.

Мы ведь можем остаться в кровати и лежать вот так, ничего не говоря. Мы оба делаем свой выбор: не только секс, не только и не просто неуправляемая, рожденная паникой и ужасом осознания того, что смерть так близко, страсть. Нет. Мы выбираем не только это, но и то, что есть сейчас: тихое, спокойное утро вместе, в крепких объятиях друг друга. Выбираем осознанно: это ни с чем не спутать.

Мои пальцы ложатся на твою изогнутую спину - так естественно и легко. Медленно, от поясницы и выше, к основанию шеи: гладкая, теплая и словно едва знакомая кожа. Вот здесь, под лопаткой, я оставлял поцелуй. Вся твоя кожа сейчас, словно лоскутное одеяло моих воспоминаний, стоит прикоснуться, и они всплывают в памяти одно за другим. Твои пальцы вздрагивают, сжимают мое бедро. Мы выбрали, Шерлок. Выбор сделан. Если я тебе нужен, я здесь. А ведь так и есть. Счастливое завершение истории. Точнее, станет таковым при прочих равных условиях, чего просто не бывает.

Ты дышишь спокойно и ровно. Движения твоих пальцев, касающееся кожи дыхание убаюкивают. В окно мерно стучит дождь. Сейчас тихо и рано. Нам не нужно спешить, не нужно никуда бежать. Здесь, в этой постели, с нами остается миллион невысказанных слов, а произнести их не получается. Пока не получается. Быть может, потом. Да, позже, постепенно, я все тебе расскажу.

Мы можем остаться здесь и дремать, пока солнце не поднимется высоко в небо, а в животе не забурчит от голода. Быть может, с этого момента таким станет наше утро. Утро, когда ты не погружен в расследование и не провел всю ночь, перебирая бумаги или препарируя очередную печень. Наше утро, время от времени, может быть именно таким. Это замечательно. Это…

Что за…

Что за черто…

О, господи.