Страница 100 из 159
Надо пробираться на восток. Но перед этим он еще напомнит о себе, еще преподнесет врагам прощальный сюрприз.
…Утром девятого февраля сторожиха музея Ивана Франко, выйдя во двор, заметила у ворот серый лимузин.
«Наверное, за вице-губернатором», — подумала она, но в то же мгновение закралось сомнение: «Нет, за Бауэром всегда приезжает большой черный автомобиль, а на таком ему ехать не к лицу. Да и останавливается вице-губернаторская машина не здесь, а у ворот следующего особняка. Может, это кто-нибудь к нам?»
Она подошла к ограде. Дверца лимузина была открыта, капот поднят, и шофер в солдатской шинели склонился над мотором. Возле него стоял немецкий офицер и что-то сердито бубнил. «Ну и достается парню на орехи», — подумала она, наблюдая эту сцену. Офицер, вероятно, очень спешил и громко подгонял шофера, время от времени поглядывая на часы. А с мотором, видать, дела были плохи.
Вот и черный автомобиль подъехал. Офицер подошел к нему и что-то сказал водителю, — очевидно, попросил помочь наладить мотор. Шофер вылез из кабины, но, заметив своего шефа, который вместе с другим немцем вышел из особняка, поспешно открыл перед ними дверцу.
То, что произошло потом, было настолько неожиданным и невероятным, что сторожиха долго не могла опомниться.
Едва Бауэр и его спутник ступили на тротуар, как офицер почти вплотную подошел к ним и громко спросил:
— Зинд зи доктор Бауэр?
— Их бин Бауэр, — послышалось в ответ.
Офицер произнес еще какую-то фразу, и потом один за другим прозвучали несколько пистолетных выстрелов. Часовой, стоявший во дворе вице-губернаторского особняка, вскинул автомат, но упал, срезанный автоматной очередью из серого лимузина. Еще мгновение — и лимузин, набирая скорость, помчался вниз по крутому извилистому спуску улицы.
А на тротуаре около длинного комфортабельного автомобиля остались два трупа: вице-губернатора и его спутника.
Известие об этом убийстве облетело весь город. Разные слухи — один удивительнее другого — передавались из уст в уста. На каждом шагу можно было услышать: «Кто этот неизвестный немецкий офицер? Где он? И немец ли он вообще?» Никто не мог дать ответа на эти вопросы — ни тысячи жителей Львова, ни те, что считали себя его новыми хозяевами. Оккупанты чувствовали, что земля под их ногами горит, что их владычеству приходит конец, и страх охватывал их, страх перед неминуемой расплатой за все злодеяния, учиненные на этой пылающей земле.
О, как бы им хотелось закрыть людям рты и уши, чтобы они не могли ни говорить, ни слышать о каждой новой диверсии подпольщиков! К каким только средствам не прибегали фашисты, чтобы запугать народ. Но напрасны были их старания: никакие угрозы, никакие расправы не могли убить в людях веру в быстрое освобождение. Убийство двух гитлеровских сатрапов вселило в сердца львовян надежду, подбодрило их, прибавило им силы в борьбе с захватчиками.
Немецкие газеты и желто-блакитные листки националистических предателей упорно молчали об убийстве Бауэра. Очевидно, оккупанты никак не осмеливались расписаться в своей беспомощности и бессилии: ведь все чрезвычайные меры, предпринятые гестапо для обнаружения и ареста неизвестного убийцы, оказались тщетными.
Весь аппарат гестапо был поднят на ноги. Ни днем ни ночью не прекращались розыски, эксперты перевернули вороха различных секретных документов о террористических действиях подпольщиков в разных местах оккупированной гитлеровцами советской земли. И вот на стол начальника гестапо гауптштурмфюрера СС Петера Краузе легли сообщения, полученные в разное время из Ровно о ранении сенатспрезидента Пауля Даргеля, об убийстве имперского советника финансов Гееля, об убийстве заместителя рейхскомиссара Украины Кнутта, оберфюрера СС доктора Альфреда Функа, о похищении генерала фон Ильгена. В последнем, совершенно секретном сообщении были описаны приметы опасного большевистского агента и названо его имя — гауптман Пауль Зиберт. Сопоставив все обстоятельства, эксперты пришли к выводу, что убийство во Львове является логическим продолжением ровенских событий. И во все концы Галиции разлетелось срочное распоряжение: любой ценой поймать и уничтожить террориста. В бумаге указывалась и награда за поимку гауптмана Зиберта — двадцать пять тысяч злотых.
Лишь после принятия решительных мер губернатор Галиции Вехтер дал разрешение на опубликование некролога в газетах «Лембергер цейтунг» и «Львивски висти».
Пятнадцатого февраля 1944 года это известие донесла до советских людей «Правда»:
«Стокгольм. По сообщению газеты «Афтенбладет», на улицах Львова средь бела дня неизвестным, одетым в немецкую военную форму, были убиты вице-губернатор Галиции д-р Отто Бауэр и высокопоставленный чиновник д-р Генрих Шнайдер. Убийца не задержан».
Да, убийца не был задержан, несмотря на все меры, принятые службой безопасности.
Двенадцатого февраля, в то самое время, когда набирался номер немецкой газеты «Лембергер цейтунг» с некрологом, Пауль Зиберт снова напомнил о себе. За Львовом, недалеко от села Куровичи, на контрольно-пропускном пункте был убит немецкий майор, пытавшийся проверить документы у пассажиров серого лимузина. Вслед за майором отправились на тот свет четверо жандармов: они выбежали из будки, услышав выстрелы. Начальник гестапо Краузе, который лично выехал на место происшествия, опросил свидетелей и установил, что в майора стрелял из пистолета немецкий офицер, сидевший рядом с шофером, а по жандармам выпустил автоматную очередь мужчина в штатском. После этого машина помчалась дальше. Гестаповец кинулся в погоню, но, проехав с десяток километров, увидел недалеко от дороги разбитый, обгоревший кузов серого лимузина — такого, какой, по описаниям свидетелей, утром девятого февраля остановился неподалеку от вице-губернаторского особняка. Специально вызванный отряд жандармов осмотрел рвы, обыскал каждый кустик, прочесал близлежащий лесок. Пассажиры лимузина исчезли.
…Оставив подожженную машину, Николай Иванович, Белов и Каминский углубились в лес. Возможно, жандармам и удалось бы их схватить, но разведчики встретили подводу с хворостом, возница был одет в форму полицая. Заметив немецкого офицера, он струсил и без колебаний взял на подводу пассажиров. По дороге он на все лады восхвалял немецкую власть, «освободившую нашу Украину от большевизма и противных ляхов».
— Вот еще расправятся с партизанами, тогда совсем легко будет дышать, — добавил он.
— Во зинд партизанен? — спросил у него Кузнецов.
— Вон там, в нашем лесу, — дядька показал рукой влево и, вероятно желая доказать свою преданность оккупантам, добавил: — Я старостой тут недалеко. Мне обещали награду, если я выслежу партизан. Вот и езжу по лесам на подводе. Уже на след напал, и вот увидите: пройдет день-два — я их поймаю.
Он довольно захохотал и хотел еще что-то добавить, но не успел: большие, крепкие руки Каминского охватили его голову и прижали к подводе…
Два дня блуждали Кузнецов и его товарищи по лесам, надеясь встретить партизан, о которых рассказывал староста. А на третий день разведчики случайно набрели на группу бежавших из еврейского гетто и скрывавшихся в лесу. Беженцам эта местность была хорошо знакома, знали они также, где находятся партизаны.
— Ведите, — обратился к ним Кузнецов.
Идти пришлось долго. Тяжело было уже который день подряд шагать и шагать, почти не зная отдыха. Но они твердо верили в то, что достигнут цели, встретятся с партизанами. И встретились.
Партизаны привели их в шалаш, и здесь разведчики увидели истощенных болезнью, бледных наших двух товарищей — Дроздова и Приступу, которые лежали без движения, накрытые тулупами.
Василий Дроздов чуть приоткрыл глаза, и, как в тумане, перед ним возникло знакомое лицо Кузнецова.
— Николай Иванович! Это вы? — тихо спросил он.
— Да, Вася, я. Что с тобой?
— Тиф свалил меня и Приступу.
— А где отряд, далеко?
— Да… Нашу группу послали вперед. Мы должны были пробраться во Львов и думали встретить вас. Но вот видите: двоих нас болезнь свалила, радист погиб. Почти каждый день приходилось вести бои. Наши ребята решили пойти дальше. Вы их не встречали?