Страница 255 из 272
В дверь тихо постучали. Полковник мог узнать этот звук от маленького кулачка среди многих подобных. Это была Аннет. Впустив женщину и закрыв за ней дверь, полковник обнял и поцеловал миниатюрную блондинку, а после подхватил любимую на руки и не спеша понёс её в спальню.
— Уже уложила детей?
— Да, — улыбнулась она, обвивая руками его шею.
— Как у Мика с тестом по математике?
— Он старался, поэтому получилось лучше, чем неделю назад.
— Это хорошо. А у Дженни как дела? Младший Харрис опять крутился возле корпуса допоздна?
Аннет смущенно улыбнулась, когда он опустил её на кровать.
— Им по шестнадцать лет — беспокойный возраст.
Полковник прилёг рядом и провел ладонью по волосам Аннет, потом по щеке и губам.
— В былые годы девушки в шестнадцать уже давно были замужними матерями, и это решало практически все гормональные проблемы.
Аннет снова смутилась, а потом рассмеялась:
— Ну, уж нет, я не хочу становиться бабушкой в тридцать пять лет.
— Ну, рано или поздно всё равно придется.
Аннет продолжала мило улыбаться, положив голову на грудь полковнику:
— Хотелось бы всё-таки, чтобы это случилось позже.
— Не переживай, я приглядываю за младшим Харрисом.
Они неспешно целовали друг друга, пока Аннет не заметила стопку кассет на прикроватной тумбочке и спросила:
— Что это?
Полковник вздохнул и устало облокотился о спинку кровати:
— Большая проблема.
И именно в этот самый момент раздался телефонный звонок. Стоило только услышать голос собеседника, как всё приятное вмиг забылось, и настроение полковника стало хуже некуда:
— Темпл, а ничего, что мой рабочий день закончился, как в прочем и ваш?
— Ничего, — невозмутимо произнёс глава международного отдела, — обо мне можете не беспокоиться, а вы и так не собирались отходить ко сну. Может, соблаговолите занести мне запись допроса Гольдхаген?
— А до утра это не может продолжать?
— Нет, меня просто распирает любопытство, — без всяких эмоций в голосе произнёс Ричард Темпл. — Так я жду вас?
— Не понимаю, к чему такой интерес. Гольдхаген не сказала ничего интересного.
— Да? А ваш инженер сказал, что вы о чём-то беседовали семь с половиной часов. Вряд ли это была пустая болтовня.
Новость, что международники теперь отлавливают в коридорах оперативников для допроса о служебной тайне, порадовать никак не могла.
— Вам не кажется, Темпл, что вы выходите за грань своих полномочий?
— Не кажется, когда речь идёт о терроризме. Жду вас через десять минут с записями.
На этом глава международного отдела повесил трубку, давая понять, что не даст втянуть себя в дискуссию и на мнение полковника плевать хотел. Делать было нечего, рано или поздно вся эта история с Гольдхаген всё равно дошла бы до ушей сэра Майлза, другое дело в каком виде — невнятных слухах об очередной арестантке или в полноценном докладе от международного отдела ещё не известно с какими выводами.
Полковник встал с кровати. Застегивая на ходу рубашку и надевая пиджак, он произнёс:
— Прости, Аннет, похоже сегодня день трудоголика.
Женщина с пониманием, но грустью улыбнулась. Аннет никогда не показывала ему свое недовольства и не перечила. Она всегда была замечательной матерью и преданной, любящей и любимой женщиной.
Расставшись с ней, с кассетами в руках полковник направился в международный отдел. Ричард Темпл всем своим видом недвусмысленно показывал, что полковник заставил его ждать.
— Надеюсь, с просмотром справитесь без меня? — на всякий случай поинтересовался он.
— Да, идите, вы же и так помните всё, что говорила Гольдхаген, освежать это в памяти нет необходимости.
— Вы и сами не переутомляйтесь в столь поздний час.
На этом полковник покинул кабинет Темпла, с чувством, что тот начал считать его обслуживающим персоналом, который приносит и уносит всю нужную документацию.
Поверить, что Темпл всю ночь будет смотреть записи допроса и осилит их до конца, верилось с трудом, но с Темпла станется, недаром в школьные годы его считали занудным ботаником-зубрилой. Нужно было действовать на опережение и, поднявшись по лестнице, полковник отправился к выходу из здания корпуса.
В былые годы он нередко предпочитал прогуливаться по ночам вокруг особняка, чем сидеть взаперти в своей комнате, когда все вокруг спят. После переезда в новый корпус он ни разу не посещал особняк ночью, но сегодня повод был более чем веский.
На проходной особняка сидел молодой лейтенант.
— Как сегодня сэр Майлз? — поинтересовался полковник.
— Проходил мимо пару раз, — ответил тот, — а так, всё спокойно.
Полковник знал, что сейчас у главы Фортвудса самый разгар обострения, и вряд ли в столь поздний час он спит, потому что множество гениальных идей и неожиданно пришедших в голову планов о переустройстве Фортвудса не дают ему спать. С возрастом маниакальные приступы у сэра Майлза случались хоть и реже, но продолжались куда дольше. И пока Темпл занят просмотром видео, полковник рассчитывал, что можно попытать счастья, и взять в оборот сэра Майлза прежде, чем до него доберется осведомлённый о жизненном пути Алекс Гольдхаген глава международников.
Но как назло, полковник опоздал. Он обошел все этажи, заглянул во все пустующие залы, но сэра Майлза нигде не было. Видимо после пятидесяти лет возраст стал давать о себе знать, и ночные бдения стали продолжаться не так долго как раньше.
Вернувшись в корпус, полковник поспешил в медлабораторию. Дежурный врач беспрепятственно пропусти его внутрь и отпер палату, где коротала время Гольдхаген.
Она лежала в койке и читала какую-то книгу при ярком больничном освещении. Повернувшись к полковнику, Гольдхаген отложила чтение и, приподнявшись, села.
— Ну, нет от тебя никакого покоя, — ехидно улыбнувшись произнесла она, — ещё что-то хочешь спросить?
— Скорее предупредить. Готовься к переезду.
— Куда?
— А это как повезет. Может в ссылку, а может и в нижний ярус.
— Что за нижний ярус?
Самое паршивое, что она действительно не понимала о чём идет речь. Не понимала, чем ей грозит нахождение в Фортвудсе после сегодняшних признаний.
— Просто пойми, — попытался изобразить доверительный тон полковник, — сегодня ты сказала много лишнего. Завтра твои признания дойдут до главы Фортвудса, и я даже не представляю, какое решение в отношении тебя он примет.
— Ну, не на гильотину же отправит, — пожала плечами Гольдхаген.
— Ты не глупая женщина, должна всё правильно понять. Я возглавляю оперативный отдел, который занимается силовым решением проблем, связанных с альварами, в основном здесь, в Британии. Есть еще международный отдел который наблюдает за обстановкой в других странах.
— Ну, и пусть наблюдают. Я-то тут причём?
— Притом, что в этом отделе сплошь люди из МИ-6 и сейчас, их начальник смотрит запись твоего сегодняшнего допроса.
Гольдхаген тут же спала с лица. Она в возбуждении вскочила с мести и стала расхаживать по крохотной палате.
— Прости, — попытался оправдаться полковник, — если бы я знал, как пойдет наша с тобой беседа, вернее, чем она закончится, я бы прервал запись.
— Твою мать! — взвыла Гольдхаген. — Во что ты меня втравил?!
— Пожалуйста, успокойся, — попросил он, но уговоры не действовали.
У Гольдхаген разве что искры из глаз не летели:
— Ты хоть представляешь, что со мной сделают спецслужбы, после того как я тебе всё рассказала?! Да лучше бы я осталась в Глазго!
— Ты права, с начальником международников договориться не получится. Но он здесь не главный. Выше его только один человек — сэр Майлз.
— И что? Ему категорически плевать на ВИРА и военную разведку Штатов?
— У него маниакально-депрессивный психоз, — честно ответил полковник. — Сейчас в стадии маниакального обострения.
Услышав это, Гольдхаген поутихла. Она даже коварно улыбнулась, отчего полковника едва не передернуло.
— Ваш шеф болен маниакально-депрессивным психозом? И сколько он на посту?