Тяжесть слова

Я слегка удивилась. Я ожидала чего-то другого и, если честно, боялась. Такое мирное времяпрепровождение меня настораживало. На столе лежала стопка книг, все со сказками. Видимо, мои сопровождающие доложили о некоторых моих вкусах. Книги были не из нашей библиотеки, и я не понимала, где наагасах их достал. Не мог же он их с собой взять на официальные переговоры? Да и на любителя сказок он не был похож. Тем более что содержание историй было самое обычное, человеческое. Ничего о самих нагах не имелось.

Некоторые из них мне уже были знакомы. Полистав книги, я выбрала ту, где было больше всего незнакомых историй. И уткнулась в страницы, стараясь не обращать на наагасаха внимания.

Тот ничем не занимался. Просто лежал и лениво рассматривал меня. Смысл этих посиделок от меня ускользал. Неужели они замыслены только для того, чтобы я привыкла к его хвостатой части, которая, к слову сказать, вела себя довольно шаловливо?

Несколько раз я сбрасывала хвост, заползавший мне под платье на колени. Он упрямо возвращался. В конце концов я не выдержала и прихлопнула его книгой. Но он успел убраться, и я попала по собственным коленкам. С кровати раздалось насмешливое фырканье. Я бросила туда осуждающий взгляд.

Через какое-то время я устала ждать подвоха, устроилась в кресле поудобнее и начала наслаждаться текстом. Хвост продолжал меня доставать. Он оставил в покое ноги и теперь пытался заползти на грудь. Книгой он всё-таки схлопотал. На кровати обиженно зашипели. На остальные домогательства наглой конечности я не обращала внимания. Даже когда он попытался обвиться вокруг моей головы или же принимался раскачивать кресло.

В конце концов он обвился вокруг кресла и потащил его к кровати. Я было напряглась, но дальше никаких действий не последовало. Через некоторое время хвост, крадучись, явно ожидая, что его опять сбросят, заполз на подлокотник, переполз на мои колени и свесился с другого подлокотника. Втайне злорадствуя, я положила на него книгу и облокотилась, понадеявшись, что ему будет тяжело.

Так мы и просидели до тех пор, пока не пришёл Шайш: я читала, а свисающий с кресла хвост лениво качался из стороны в сторону. Шайш сперва постучался и лишь потом осторожно открыл дверь. Судя по приподнявшимся бровям, мирная картина, открывшаяся взгляду нага, слегка его удивила.

– Время уже позднее. Госпоже пора в собственную комнату, – напомнил он.

– Можешь идти, – разрешил наагасах, лицо у него было несколько разочарованное. – Но в следующий раз я надеюсь услышать от тебя хотя бы слова приветствия.

Я хотела что-нибудь ответить, но почему-то не нашла слов, поэтому просто кивнула и встала, сбросив наглый хвост. До самого выхода из комнаты хвост полз за мной, напоминая собаку, которую хозяин не взял с собой. Мне его даже жалко стало. Не могла я воспринимать хвост и его обладателя как одно целое. Хвост для меня был чем-то отдельным, и сейчас он вызывал у меня больше симпатий, чем сам наагасах.

Находившаяся в коридоре служанка встретила меня обрадованно-удивлённым взглядом. Видимо, не ожидала увидеть меня целой и даже не помятой. Я сама этого не ожидала. Но не спешила обманываться насчёт наагасаха. Пока он держит свои обещания, но это не говорит о том, что так будет и дальше.

Уже находясь в одиночестве в своей комнате, лежа в постели, я продолжала вспоминать всё, что случилось со мной за последние дни. Голова кружилась от обилия событий, и в висках возникала тупая боль. Спать не хотелось. Унять хоровод размышлений я тоже не могла. А связные мысли и озабоченность исчезали только тогда, когда я принимала другой, недавно обретённый облик. Детёныш не испытывал беспокойства, его не тревожили мысли. Все мысли у него возникали только в момент настоящего времени и навсегда оставались в прошлом. Он никогда не обдумывал то, что уже случилось.

Превращаться в комнате было довольно опасно: могли заглянуть слуги и увидеть зверёныша, рвущего на ленты простыни. Оправдаться после такого было бы довольно проблематично. Поэтому я обычно уходила в потайной ход. Одно из его ответвлений было достаточно длинным, поэтому котёнок мог гулять там сколько угодно.

Имелась только одна проблема.

Детёнышу не нравились потайные ходы. Там темно, затхлый воздух и никого, кроме крыс, нет. Поэтому он обычно ходил и орал дурным голосом. Акустика там просто роскошная, поэтому потусторонние завывания слышал весь замок.

Когда это случилось первый раз, в замке начался жуткий переполох. Перепуганные люди сбивались в кучки и пытались определить, откуда исходит звук. В итоге решили, что в доме завёлся призрак. Как ещё объяснить то, что звук рядом, а никого нет? Предположить, что он исходит из стен, никто не мог.

На следующий день мачеха вызвала из Старкона жреца-изгонителя. Тот прошёлся по всем этажам, прочитал заунывную молитву в каждом углу и скромно принял оплату за свои труды. Через два дня я опять гуляла ночью по потайным ходам. Взбешённая мачеха лично ездила в город, чтобы высказать всё, что она думает, жрецу-пройдохе.

После этого было много различных изгонителей: жрецов, магов, жуликов и шарлатанов… С визита последнего из них, бродячего мага-изгонителя, прошла неделя. И так вышло, что я ещё ни разу с того момента не ходила на прогулку. Наверное, все уже обрадовались, что призрака всё-таки изгнали.

Подперев на всякий случай дверь стулом, я, как была, в ночной рубашке и комнатных тапочках, полезла в потайной ход. Оказавшись внутри, я повернула направо, прошла саженей пять, нырнула в узкий – едва боком протиснешься – проход и вышла в длинный коридор, где обычно и гуляла. Стянула с себя рубашку и аккуратно сложила поверх тапочек.