Время до Теней

– Небо, хоть бы он был дома, – тихо просила я, терзая кнопку видеовызова. И, когда из динамиков раздалось дежурно-спокойное: «Да?», я не смогла сдержать, пожалуй, излишней нервозности в возгласе: – Орвил!

Видеосвязь на моей памяти никогда не работала так, как надо. Не важно... чёрт с ним, с изображением. Я быстро совладала с собой:

– Слушай, я по делу. Расскажи мне, как посвящённый, что у нас сейчас с эпсилоном, – по правде сказать, мой приятель никогда не был спецом по тому, что за живность обитает за Старыми Путями, такие, как он, существуют для ситуаций, если эта живность полезет к нам. – Я честно собиралась запросить соответствующий сегмент сети, но недооценила собственную лень и желание потрепаться с тобой.

Орвил хмыкнул:

– Потрепаться об отвратительных псевдогуманоидах, которые едят людей? Может, ну их? Знаешь, я смогу приехать раньше, чем рассчитывал. Сгоняем на Кавказский архипелаг на выходных?

Я сглотнула.

– Э-э, вот засада, а я уезжаю завтра...

Даже глядя в пустую черноту экрана, я почувствовала его недоумение.

– Куда? Насколько?

– К отвратительным псевдогуманоидам, разумеется. Я не из праздного любопытства спрашивала.

– Зачем?

– Это уж твоё начальство надо спросить.

– Я имею в виду, зачем ты согласилась?

– Мать была очень настойчива.

– Почему именно ты? Давай по-честному – ты никогда не отличалась...

–  Благоразумием?

Каюсь. Грешна. Не отличалась. Не отличаюсь. И не собираюсь отличиться в ближайшем будущем.

– Сдержанностью. Терпимостью. Тонкостями применяемых методов, – поправил Орвил, почувствовав моё раздражение и сразу взяв на попятный.

Я зачем-то пожала плечами, будто он мог видеть этот жест, и напомнила:

– Давай ближе к делу. Что там с эпсилоном?

– Если тебя это успокоит, то они вряд ли едят людей.

– Ха-ха.

– Я серьёзно. Раньше случалось всякое, но с тех пор, как пятнадцать лет назад с ними возобновилось дипломатическое сообщение, многое изменилось. Я их видел. Крупные твари, нагоняют жуть, но, в целом, производят впечатление цивилизованных существ.

– В смысле, едят людей с помощью ножа и вилки? – уточнила я. Я их тоже видела. Наверное, у нас с Орвилом разные понятия о цивилизованности.

– Очень смешно. Триединый, да ваш офисный планктон, наверное, уже по тридцать раз бывал на эпсилоне. Не пробовала поспрашивать подружек?

– Во-первых, у меня после таких разговоров случается приступ зависти по премиальным, – я лениво потянулась. – А, во-вторых, подружки предоставляют только очень специфическую информацию, а я плохо воспринимаю монологи, где слово «член» встречается через предложение.

– Всё, вопрос снят, – фыркнул Орвил. – Ну, тогда вот тебе занимательный факт: самоназвание народа можно перевести как «Наставники». Зная одно это, уже складывается впечатление о своеобразии их менталитета. Со времён первых контактов с аборигенами эпсилона в шестьдесят девятом двадцать первого века замечена тенденция...

– К тому, что они паразитируют на других Пространствах, – закончила я.

То есть, воруют всё, что плохо лежит.

– Да, и, вероятно, имеют дело со Старыми Путями значительно более долгое время, чем мы. Держатся отчуждённо, себя виноватыми в воровстве пищевых ресурсов из наших анклавов не признают.

– Валят на аэлвов?

– Возможно, небезосновательно, – серьёзно ответил Орвил. – Сама знаешь, эти в чём-нибудь, да окажутся виноватыми.

Я хихикнула.

– Всё, наверное... не знаю, что ещё ты хочешь услышать... тот жалкий кусок суши, где они обитают, нашим нафиг не сдался, а в другие локации нет доступа из-за какой-то хитрой настройки их Коридоров...

– Угу, это всё волшебство-о-о, – пропела я. На меня плохо действовало восприятие контурной технологии как понятного только посвящённым таинства. –  Остальные, небось, захоложенными постоянно держат, если они вообще есть, в чём я сильно сомневаюсь, потому что противовращение Земли класса «эпсилон»...

– Мор, пожалуйста, – взмолился Орвил, зевнув. – Лекция в полчетвёртого утра это слишком.

Ну, правильно, у нас сейчас первый час, а у них... Я торопливо извинилась и нажала на отбой.

Было душно, хотя душно на самом деле не было. Отчаявшись ворочаться с боку на бок в тщетных попытках уснуть, я в кромешной темноте пересекла комнату, споткнувшись об уже собранный и сиротливо валявшийся на полу рюкзак, и вышла на балкон. Над Старой Москвой полыхало рыжее электрическое зарево, отражалось в тёмных водах, дробилось в оставшихся после недавнего дождя лужах на тротуарах. Воздух был свеж. В нём уже горчила осень. Под моим балконом чернела тяжело и холодно вода канала. Логично предположить, что на её глади уже лежали первые жёлтые листья, хотя мне сего явления заметно не было. Я закурила.

Если кажется, что осень горчит на вкус, значит, что-то не так. Горчит дым. И мне тошно. От самой себя. Я загляделась на воду, очки сползли на кончик носа, я привычным движением водрузила их обратно.

Между мной и Орвилом не было ничего, что могло сойти за страшного мифологического зверя под названием «серьёзные отношения». Он испытывал неловкость от видимой ему одному социальной пропасти между нами, я испытывала неловкость оттого, что он был меня младше, и при этом я не могла обращаться с ним снисходительно, потому что он мне нравился. Знакомы мы были ещё со времён института, но эта канитель взаимной неловкости длилась последние полгода, из которых мы, как люди, которым действительно нравится их работа, вживую виделись раз двадцать. Но всё равно надо было сказать что-то про то, что мне его не хватает.