Страница 19 из 30
Ни в коем случае! воскликнула Мита, бросаясь к Дракону.
Недремлющий кончик хвоста пригвоздил ее к месту.
Я хоть и простуженный дракон, мягко укорил Дракон девочку, но все-таки дракон. Не забывай. Температура у меня сейчас, конечно, не та, но камень все равно спалю в уголь.
Ты только смотри, суетилась Мита, найдете остолопов сразу домой! Хорошо бы тебе еще лапы в горячий тазик и шарф на шею, но...
Не беспокойся. Все не так страшно, а шарф колючий.
И не забудь про варенье! Найдете корабль пусть Лепа за мной заедет, я привезу целую банку! Меня ведь уже купят, и я смогу поехать куда захочу!
Не все так просто, моя девочка, Дракон покачал головой, и огоньки ноздрей замигали во мраке. Даже когда тебя купят, ты не всегда сможешь поехать когда и куда захочешь.
Да знаю, вздохнула Мита. Даже обидно отдавать четыре-то бочки золота... Непонятно за что. Но все равно лучше ведь, чем сидеть как кролик в коробке.
Ну, вот и проверишь, Дракон стал разворачивать длинное туловище, готовясь к отлету. Я сам залечу. Только когда стемнеет. Не хочу кривотолков. Увидят будут болтать: мол, опять старика на девственниц потянуло. Как мне все это надоело. Что за люди. Полторы тысячи лет живу, летаю, жгу, топлю, и все никак не пойму эту породу. Иной раз думаешь сколько ни жги, ни топи все ведь без толку! Иной раз повезло, хоть сам-то ящером уродился. Лепа! Вон грот. Закатили бочки и живо на спину. Живо! Я не полезу, там острые камни. Поцарапаюсь опять полироваться. Не люблю, щекотно.
Пока Дракон терпеливо дожидался у кромки воды, Лепа, Шеда и Мита закатывали бочки в укромный грот. Привалив их булыжниками, они вышли во влажный ветер прощаться.
Заезжай обязательно, сказал Шеда, обнимаясь с Лепой.
Всенепременно. Только ты эту, пират ткнул пальцем в Миту, которая снова улыбалась как ни в чем не бывало, запри в замок, в погреб, куда хочешь, только спрячь и запри!
Сейчас как дам тебе! сказала Мита. Попробуй только заехать, если меня запрут. Как дам!
И за такую четыре бочки чистого золота! ужаснулся Лепа, хватаясь руками за голову. Знаешь что, Шеда! Давай все-таки ее засолим, в бочку. Высыплем золото, засолим в бочку, а на золото купим настоящий корабль. Назовем его как-нибудь, представляешь! И отправимся куда-нибудь, даже за Море!
Я тебе сейчас как все-таки дам! Мита обиделась не на шутку. Меня в бочку, а сами за Море? Ух, какие вы гадкие! Сидела, сидела в замке всю жизнь, и только по-человечески пожить можно, как на тебе! В бочку, а сами за Море. Вот уйду сейчас и не приду больше. Все, ухожу!
И Мита стиснула кулачки.
Ты обещай! Обещай, что не придешь больше! кипятился Лепа.
Ну Мита, ну ладно тебе, вздохнул Шеда. Ну не спорь. Ну не спорят с пиратами.
Я полетел, сообщил Дракон скучным голосом.
Все! отгородился ладонями Лепа. Все, все и все. Четыре бочки! Четыре бочки чистого золота! Да кто бы мне рассказал...
Он подбежал к Дракону и вскарабкался на огромную спину.
А сам еще обещал взять меня юнгой!
Мы летим или нет? закричал Лепа в небо. Ну!
Не забудь про варенье! Мита помахала Дракону. Можешь прилетать когда хочешь вечером, ночью, или даже под утро я не буду спать! Я буду ждать! Я прямо сейчас приду, достану самую лучшую банку и буду ждать! Самую вкусную, самую малиновую! Только ты прилетай!
Спасибо, милая девочка, ответил Дракон. Но ты приготовь банку и ложись отдыхать. Ночью девочки должны спать, а не ждать драконов.
Он отвернулся, разбежался, ударил крыльями и взмыл в черное небо.
МЕСТО, С КОТОРОГО ТАК ВИДНО ЛУНУ
Принцесса Тар-Агне была сиротой, и принцессой, вообще-то, называть ее было неправильно. Обращаться к ней надо было «Ваше Величество», но ее звали принцессой не похожа пока на настоящую королеву, что делать. Кроме дяди (и то двоюродного) родственников у нее не осталось. И дяде приходилось нести на сутулых плечах бремя управления государством. Когда Тар-Агне вырастет, пусть занимается всем сама, а сейчас нельзя ведь бросить ее на произвол судьбы.
Обязанностей по управлению государством насчитывалось немало, и все они для маленькой королевы были исключительно тяжелы. Например, каждое утро приходилось рано вставать, умываться, одеваться, и не абы как, а рассчитывая на приемы важных гостей, большинство из которых желало объявить девочке и ее государству войну.
Все они были злые и жадные, всем подавай то кусок побережья, где добывают пурпурных улиток, то долину в горах, где растет лучший на земле виноград, то городок с ювелирами, то еще что-нибудь. Недавно, к примеру, взъерошенный принц из княжества по соседству потребовал, чтобы его за Тар-Агне посватали. Принц уже вытащил шпагу из штопанных ножен и стал тыкать ржавой железкой во все стороны. Если бы не хладнокровие и политический опыт дядюшки, страшно подумать, что бы произошло. Принцессе просто пришлось бы отправить принца на плаху (что, скорее всего, привело бы к войне).
Но это была чепуха по сравнению с пытками, которым подвергалась принцесса на торжественных церемониях. Все они проводились по ужасным, невыносимым правилам, когда нужно было напяливать пыльные тряпки, когда нужно было говорить только то, что подсказывал шепотом дядюшка. А когда пытки съедали последние силы, когда от раздражения хотелось расплакаться, было даже нельзя приказать отправить кого-нибудь на плаху. Всякий раз как Тар-Агне собиралась, наконец, позвать палача, дядюшка нежно впивался пальцами принцессе в плечо. И приходилось снова смотреть на дурацкие рожи.
А сегодня она вообще опаздывала на прием. За окном неслись серые облака, ветер сотрясал карнизы и ставни, тяжелые струи дождя били в стекла. Было холодно, было мрачно, и дядюшка нервничал. В такую погоду маленькая племянница не желала покидать уютных покоев, и даже завтрак приходилось носить в опочивальню. Нужно было выручать ее для важнейшей аудиенции. Сегодня прибыли соседи с востока, с единственной целью объявить принцессе войну. Дядюшке предстояли сложные дни, когда с одной стороны у него будет дуться и отправлять всех на плаху принцесса, с другой угрожать ятаганами расфуфыренные в золотой пух и прах послы.
Тар-Агне не появлялась, и дядюшка направил худые длинные ноги в опочивальню. У дверей его встретил отряд преданнейших принцессе стражников.
Приказано отправлять на плаху каждого, кто приблизится к дверям на расстояние трех шагов, сказал стражник, сверкая секирой. Все, я предупредил.
Знаю, ответил дядюшка с обычной грустной улыбкой, пересекая черту смерти. Уже кого-нибудь отправили?
Пока вроде нет. Но я предупредил!
Дядюшка открыл дверь и вошел в опочивальню. У окна, приникнув лицом к стеклу, стояла принцесса. Подушки и покрывала были разбросаны по полу. Пуфики и скамеечки валялись перевернутые вверх тормашками. Принцесса стояла в любимой ночной рубашке с синими, в цвет глаз, дракончиками. Она ее берегла, надевала нечасто, и все это значило, что принцесса была в полном нерасположении духа. Сегодня от дядюшки потребуется максимум выдержки и хладнокровия.
Милая девочка, которая разбросала подушки и покрывала и которая перевернула пуфики и скамеечки, еще не оделась.
Дядюшка подошел к девочке и положил руку ей на плечо.
Дядюшка, я не хочу одеваться. Я хочу завернуться в покрывало и весь день просидеть у окна. Вот у этого.
Она не поворачивала головы, разглядывая пелену дождя за стеклом.
В какое покрывало хочет завернуться моя милая девочка?
Ты знаешь, принцесса вздохнула. В которое висит у камина. На стене в Верхней зале. Дядюшка, прикажи. Пусть его принесут, и я в него завернусь. А потом пусть принесут чашку горячего шоколада, с булочкой. Я буду сидеть у окна и смотреть в дождь.
Девочка, боюсь, сейчас ничего не получится. Во всяком случае, до обеда.