Тибетский лабиринт

Шеффер отвернулся от окна. Но недостаточно быстро – Крыжановский успел сменить кислую гримасу на восторженную.

– Прекрасный день, не правда ли, дружище? Смотрю, у тебя тоже поднялось настроение, но поспешим же в сад – прийти на приём позже самого фюрера – совершенно недопустимо! – с этими словами натуралист кинулся к двери.

Фюрер на приёме пока не появлялся, но в саду Рейхсканцелярии всё было готово к чествованию юбиляра. Посреди сада возвышался огромный шатёр, по-видимому, изготовленный из нескольких брезентовых палаток.

– Это изобретение рейхсмаршала Геринга, твоего тёзки, – шепнул Эрнст Герману. – Рейхсмаршал хотел воссоздать жилище древнего германского короля Оттона Великого, но не нашлось достаточного количества шкур.

Стояла прохладная ветреная погода, моросил мелкий дождик, но внутри шатра топились печки – в них гудело радостное пламя. Гостей набралось много – у мужчин мундиры и фраки со снежно-белыми накрахмаленными манишками; у женщин – пышные платья, бриллиантовые отсверки и страусовые перья. В такой компании Герман почувствовал неловкость, несмотря на свой приличный костюм.

– Дипломаты, – пренебрежительно бросил Шеффер. Настоящих личностей среди них найдётся немного. Зато высокомерия – через край: надуются словно индюки, и смотрят на остальное человечество сверху вниз. Мы в Германии таких не жалуем.

Высказавшись столь определённым образом, учёный двинулся по направлению к длинному столу, буквально ломившемуся от яств. При этом действовал столь бесцеремонно, что живо напомнил Герману ледокол «Ермак» из кинохроники. Только от ледокола во все стороны отлетали льдины, а от Шеффера – люди, впрочем, не менее холодные, чем льдины.

Герман последовал за коллегой. Тот достиг стола и обернулся уже с наполненным бокалом в руке.

– Ты мне не дал напиться во время парада, но я твёрдо решил сегодня это сделать. Так что, не взыщи – мы, немцы, народ упрямый.

Тут же содержимое бокала влетело в глотку Шеффера. Одновременно, в шатёр ворвался огромный грузный человек в столь роскошном военном мундире, какового Крыжановскому прежде видеть не доводилось, и громогласно заревел:

– Внимание! Фюрер немецкой нации Адольф Гитлер!

Полог шатра отдёрнулся и вошёл Гитлер. На этот раз Крыжановский хорошо его рассмотрел. Небольшого роста, порывистый, с горящими глазами, под щёточкой усов – оттопыренная нижняя губа. За левым плечом фюрера пристроился доктор Фриц Гильшер, а за ним маячило ещё несколько людей из свиты.

Гости приветствовали немецкого лидера положенными у нацистов выкриками, каковые, несмотря за недолгий срок пребывания в Германии, успели порядком надоесть Герману.

В противоположном углу шатра, где находилась эстрада–времянка, заиграл оркестр. На лице Гитлера застыло недовольное выражение – он кого-то высматривал среди присутствующих.

– Где Ольга? Почему я её не вижу? – заявил он капризно.

Свита пришла в сильное возбуждение, начались поиски. Гильшер со скучающим видом отделился от этой компании.

– Пойдём, Герман, – шепнул Шеффер. – У моего наставника есть к тебе серьёзное дело, но это – сюрприз.

Крыжановского упрашивать не пришлось – течение понесло его к человеку с ледяным взором. Тот явно обрадовался встрече.

«Пока не стану говорить о нежелании возвращаться в СССР, подожду, что он мне предложит», – решил Герман.

Но Гильшер тоже не спешил со своим делом – всё расспрашивал о том, как советскому гостю показался Берлин в сравнении с Москвой, и о прочих малозначимых вещах. Наконец Герман решился, и уже открыл, было, рот, но тут всеобщее внимание привлекла интересная сцена. В шатёр вошла дама, плотно закутанная в тёмный длинный плащ. Вернее, её буквально ввели под руки двое из окружения Гитлера. А сам юбиляр уже спешил навстречу, протягивая руки.

– Ольга! Ну, наконец-то! Я велел не начинать без вас концерт!

– Ах, мой фюрер! Здесь так душно, что я решила выйти проветриться. Но увлеклась, ведь там снаружи готовится нечто захватывающее, – дама, не глядя, скинула плащ на руки угодливых «царедворцев» и осталась в простом белом платье, одного взгляда на которое хватило, чтобы понять: это лучшее платье на нынешнем приёме.

– Ольга Чехова! – С восхищением сказал Гильшер. – Да-да, не удивляйтесь, она, как и вы, из России, племянница писателя Антона Чехова. В её жилах, как и в ваших, течёт арийская кровь. Роскошная женщина… и умная. Вовремя поняла, что у большевиков её ждёт только одно – ГУЛАГ, и решила не возвращаться в Советскую Россию. Теперь она кинозвезда первой величины, любимая актриса Адольфа Гитлера, который учредил для неё специальное звание: «Государственная актриса Третьего Рейха».

Между тем сцена с участием фюрера и его любимой актрисы продолжалась.

– Приношу извинения, если оторвал вас от интересного занятия! – вскричал Гитлер. – Впрочем, в моей власти исправить промах! Давайте вместе смотреть то, что вас так увлекло.

Фюрер лично накинул плащ на плечи дамы, взял её под руку и, совершенно не обращая внимания на гостей и оркестрантов, покинул шатёр. Несколько мгновений присутствующие находились в замешательстве, а затем кто-то мелкий и невзрачный закричал:

– Немцы, чего же вы раздумываете?! Или уже забыли клятву везде и всегда следовать за Адольфом Гитлером?! Немедленно наружу!

– Все следуют за фюрером, а доктор Геббельс везде и всегда следует своему репертуару, – усмехнулся Гильшер.

Гости устремились к выходу, где учинили нешуточную давку. Только иностранные дипломаты невозмутимо ждали возможности покинуть шатёр.

– Посмотрите, герр Крыжановский, – сказал Гильшер, беря собеседника за локоть и кивая на дипломатов, – те двое, что заняты задушевной беседой, это наш министр Риббентроп и советник вашего посольства – его фамилия, кажется, Крупнов. Что они с таким жаром обсуждают? Похоже, Риббентроп сделал Крупнову какое-то интересное предложение… Знаете, у меня тоже есть для вас весьма интересное предложение.

Герман посмотрел в глаза немцу. Там по-прежнему стоял лёд.

– Оставайтесь жить в Германии, герр профессор, – твёрдо сказал Гильшер. – Последуйте примеру Ольги Чеховой. В России вас ждёт неминуемый арест, а дальше, в лучшем случае – лагеря, а в худшем – расстрел. О, я осведомлён о ваших порядках: съездил за границу – значит, шпион. Разве не так? А здесь найдётся интересная работа по специальности и уготовано большое будущее. Кто знает, может, и мечта посетить Тибет, о которой вы говорили на симпозиуме, станет явью.

Крыжановский просто опешил. Где-то в глубине души он надеялся, что будет именно так, но когда тайная надежда оправдалась…

– Я не требую немедленного ответа, – по-своему расценил замешательство собеседника Фриц Гильшер. – Вы – интеллектуал, а значит, привыкли обдумывать важные шаги. Но не тяните, помните – завтра день отъезда. А сейчас предлагаю пройти в сад вслед за фюрером и его гостями.

За то время, пока Герман находился в шатре, сад Рейхсканцелярии разительным образом изменился. Теперь его наполняло множество факелоносцев. Несмотря на промозглую погоду, эти люди были облачены лишь в блестящие доспехи на манер воинов древней Эллады. На груди у них красовались неизменные свастики. Свет факелов, помимо борьбы с надвигающимися сумерками, выполнял ещё одну важную функцию – успешно создавал атмосферу античных мистерий. Видимо, именно такого эффекта добивались организаторы действа, что разворачивалось в саду.

Под звуки фанфар появилась небольшая группа всадниц. Девушки были полностью обнажены, лишь на голове у каждой красовался металлический шлем, а в правой руке – по короткому копью.

«Как они сюда лошадей протащили?» – поразился Герман.

Из-за его левого плеча Гильшер вкрадчиво прошептал:

– Это новая традиция Рейха, пришедшая из Баварии. Называется: «Ночь амазонок»! А вот и их царица, Антиопа. Узнаёте?

Герман ахнул: царицей амазонок была ни кто иная как фройляйн Ева Шмаймюллер. Античный шлем и золотая краска на теле составляли всю её одежду. Девушка восседала на вершине замысловатого сооружения, представляющего собой уступчатую башню-пирамиду, увенчанную рогами. Эту пирамиду, установленную на гигантские носилки, несли шестнадцать темнокожих атлетов со вздувшимися от напряжения мышцами.