Страница 8 из 12
Миру отчасти вернулись оттенённые белоснежным пламенем цвета, хоть свет никуда и не делся - сгустился за полупрозрачным воздушным барьером в неправильный, постоянно перетекающий из одной формы в другую, шар.
Заворожённый происходящим, я заметил подошедшего сзади Хозяина только когда тот подхватил меня на руки. Прижав меня к себе, он, чуть пошатываясь, побрёл назад, подальше от беснующегося вихря. Его левый глаз вновь выглядел как всегда. Полный бесценных вещей рюкзак остался брошенным позади.
Но уйти нам было не суждено.
Неожиданно - вмиг, словно кто-то переключил рубильник - на место оглушительного грохота пришла звенящая тишина. Ударив по ушам почище взрывной волны, она густой, вязкой субстанцией расползлась вокруг. Затем пыль вокруг зашевелилась, тонкими струйками поползла вверх. Несколько секунд, и под сдавленные ругательства Хозяина в воздух один за другим принялись подниматься некрупные камушки. Я чувствовал, что с каждым шагом мы всё больше отдаляемся от земли, будто подпрыгиваем. Буквально полминуты - и ноги Хозяина беспомощно заболтались в воздухе.
К моему удивлению, на этот раз он смолчал, и, лишь перехватив меня поудобнее одной рукой, перекувырнулся, оттолкнувшись от ближайшей стены, оказался у кривой щели противоположного окна. Усевшись в нём, Хозяин всем телом прижался к бетону, только тут дав волю чувствам.
И тут, второй раз за день, мир залил ослепительный свет.
Почва содрогнулась, как от землетрясения, и сгустившаяся в центре водоворота энергия заколебалась, извергая даже нам видимые протуберанцы, с шипением прорвалась изнутри, колоссальным столпом белого огня соединив небо и землю. Свет от него был куда ярче прежнего, я уже просто не мог смотреть на это, боясь ослепнуть. По усталому ворчанию Хозяина я понял, что у него дела не лучше.
...Мир содрогался и бесновался, выкручивался и выворачивался на изнанку. Небо стало землёю, а почва - небосводом, день темнел, а ночь светлела и заливалась огнём. Казалось, Катастрофа вновь пришла резвиться на развалины... хотя нет, то что происходило сейчас не шло ни в какое сравнение с Катастрофой.
Зажмурившись, прижавшись друг к другу и к разогревшемуся бетону приютившего нас окна, мы пережидали необъяснимое, дожидались конца. Ослепляющий свет бил по глазам сквозь плотно сомкнутые веки, земля колебалась и пляшущие здания качало как спички. Нас мотало туда-сюда, грозя выкинуть наружу, во власть свихнувшейся гравитации. Это безумие, как сказал потом Хозяин, сверившись с часами, продолжалось порядка часа.
Нам этот час показался уготованной грешникам вечностью в аду.
Сначала, оповестив толи переход на новую стадию, толи действительно эпилог, исчезли подземные толчки. Затем мы почувствовали, что больше не сможем улететь, даже если захотим - гравитация вернулась в своё прежнее состояние. И, наконец, померкло слепящее глаза сияние. Не знаю, улетела ли вся энергия в небо, или же вернулась на землю, нам не было видно. Глаза, уже попривыкшие к свету, погрузили окружающее в мрак.
Когда мир наконец пришёл к более-менее устойчивому равновесию, мы ещё долго не осмеливались выбраться на улицу, и даже наоборот, протиснулись в глубь здания, пережидая каменный дождь. Небо всегда отдаёт свои долги.
Порывшись в уцелевшем подсумке, Хозяин достал крохотный фонарик-брелок. Он, правда, скорее светил, чем освещал, но за неимением альтернатив...
- Пойду гляну, авось чего полезного нарою, - пояснил мне свои действия Хозяин. - Эх, вот бы рюкзак уцелел... столько бы проблем сразу решилось...
Привстав на задних лапах, я опёрся передними о край окна и, вытянув шею, глянул наружу.
Щебёнка градом барабанила по свернувшемуся водоворотами, кое-где вставшего дыбом асфальту, пьяным и каким-то опустошённым стенам, со стуком разлеталась в пыль. Что может быть тоскливее и мрачнее дождя? Обыкновенного, самого-самого обыкновенного водяного дождя? Раньше я считал такую погоду наипаршивейшей во всём свете - холодно, сыро, отовсюду капает... куда не глянь - лужи, на улицу не выйти, бррр...
Однако сегодня моя точка зрения кардинально переменилась. Самое последнее, что я буду ждать - каменный дождь, идущий из тёмных облаков пыли, медленно, очень медленно уносимых ветром куда-то в даль... Темно, ни один лучик солнца не пробивается сквозь эту плотную вуаль неба. Щебень, разлетающаяся при падении облаками мелкого крошева, заволакивает улицы плотным пылевым туманом - показаться там сейчас без повязки равносильно самоубийству. Как, впрочем, и без каски. А лучше так вообще сидеть где-нибудь под крышей, вот как мы сейчас...
Отстранившись от проёма, в который уже начало затягивать облаком бетонной взвеси, я улёгся на старую половую тряпку, кем-то брошенную в углу. За стеной раздавались шаги, изредка что-то грохотало, скатывалось или падало. В дверном проёме, сейчас больше похожем на вогнутую линзу с боку, мелькал слабый лучик света. Интересно, это так всегда бывает - если чего-то много, то оно тебе не нужно или даже вредно, а как только это что-то хоть кому-нибудь понадобиться, то его количество уже стремиться к нулю... наверное, это один из законов мироздания. Право, жаль, что его-то Катастрофа по какой-то причине не вывернула на изнанку...
Обернувшись к окну, я вновь вернулся к размышлениям о погоде. Потом неожиданно вспомнились мысли Хозяина вечером на кануне похода... да, я, пожалуй, недалеко от него ушёл - считаю что-то самым-самым, не имея полной картины, лишь эскизы да фрагменты... хотя, с другой стороны, в чём-то верны и мои предыдущие рассуждения, ведь для меня с нынешним горизонтом кругозора это вершина пирамиды. Ох, как же всё в этом мире относительно!..
Свернувшись калачиком, я дремал. Хозяин, усевшись вплотную к небольшому костерку, перешивал чью-то одежду в новый рюкзак. Рядом с ним горкой лежали отобранные в путь вещи. На улице изредка постукивали последние камушки, возвращающиеся на землю. Да и пыль уже начала развеиваться, что на небе, что на земле - скоро уже можно будет попытаться выбраться отсюда.
Поднявшись, Хозяин слегка потрепал новоявленный рюкзак, проверяя на прочность быстрые швы.
- Ладно, - удовлетворившись результатом произнёс он. - На пока сойдёт, а потом уж как-нибудь доведу до ума... а тебе, кошатина, придётся пока что на своих четырёх топать!
Приподняв веки, я хмуро посмотрел на укладывающего вещи Хозяина. Поду я, ага, размечтался...
Закончив с поклажей, он отряхнул одежду, служившую подстилкой остальному добру. На левую руку в квартире он нашёл несколько перчаток вместо окончательно истрепавшейся, заодно подобрав и две новенькие джинсовые куртки да плотные штаны. Переодевшись, Хозяин задумчиво повертел в руках полоску чёрной ткани, затем осторожно приладил его на лицо так, чтобы полностью скрыть левый глаз. Повертев головой туда-сюда, хмыкнул и сунул повязку в карман.
Повесив на плечи рюкзак и взяв меня на руки, Хозяин сел в оконном проёме, свесил ноги вниз. Высоты метра три, хоть и страшновато, но прыгать можно. А вот топорщившийся во все стороны острыми складками асфальт отнюдь не добавляет уверенности... помедлив несколько секунд Хозяин ловко соскользнул вниз, приземлившись точно между двумя разрывами. Оглянувшись, он ошарашенно застыл, и лишь через несколько мгновений поражённо прошептал:
- Е-едрить-коротить... Скот, ты тоже это видишь, да?.. А то у меня уже один раз было что-то... глюканутое на всю дырку в груди...
Я видел.
И был ошеломлён не меньше Хозяина.
Вместо узкого прохода и арки нашим глазам предстал классический бульварчик середины двадцатого столетия. Точнее говоря, его часть, метров тридцать в диаметре, причудой нового катаклизма вставленная как раз там, где только что бушевал вихрь. Ровная серая плитка заменила изуродованный асфальт, вокруг, напоминая картонные декорации, стояли фронтовые стены пятиэтажек. В центре, будто поддерживая друг друга, склонились над простенькой уличной скамьёй два иссохших деревца. Ни одна пылинка, ни один осколок не закатился за незримую черту разграничивающую время.