Страница 4 из 12
Парубки зашагали легко и твёрдо, ободрённые приветливой хозяйкой.
Двор был разумно распланирован. Под большим навесом стояла скирда[18] сена, а там дальше, была навалена куча снопов. Видно хозяин торопится скорее весь урожай свезти домой.
– Тпру-у-у! – остановил быков хозяин.
Все встали.
– Пусть скотина передохнёт!
Галя поливала большим железным ковшом на голые спины, вода струйками забегала во все укромные места. Галя искоса поглядывала на ладных парней. Девка на выданье, что надо!
Пока мылись, прошла усталость. Забыли обо всех невзгодах, когда тётка Марья тут же, у крыльца, налила им по ковшу ядрёного квасу.
Хозяин ласково сказал:
– Ну что, передохнули? Пока зашумит баня, давайте снопы подберём.
Компания улыбалась, работа кипела, хозяин что-то смекнул и сказал:
– Что ж молодцы, спасибо!
И крикнул:
– А ну Катька, запарила веники?
– Готовы, тятенька, распарились!
– Ну, хлопцы, а теперь в баню! Вот тут, в прибаннике, раздевайтесь, одежду на вешалку!
Показал, что к чему и вышел.
Тут Ефим и призадумался, а как же гроши сберечь? Все думали одну думу.
Хозяин вошёл и смотрит как парни в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, не заходят в баню. Хозяин смекнул:
– А вы не бойтесь, девчата не придут! А на всякий случай вот на косяке крючок. Я пошёл, а вы закройтесь Парились от души, баня была жаркая, забыли про всё.
И когда вышли, отдуваясь от пара и удовольствия в прибанник, постучал хозяин.
– Если не очень торопитесь, то завтра девчата перестирают ваше бельё и рубашки.
И подал им белоснежные, хрустящие, льняные рубашки.
Парни стыдливо надели просторные рубашки. Хозяин вышел.
– А всё-таки есть Бог на небе! Вы ж глядите, куда мы попали! – сказал Ефим, уплетая жирный наваристый борщ с мясом и закусывая мягким душистым хлебом.
Хозяйка сидит рядом с Ефимом, улыбаясь, о чём-то спрашивает. Дядько Роман щедро угощает. Девушки стоят у дверей, и только мать поведёт глазом, они уже тут как тут!
Хорошая семья, думали парни каждый про себя. Жить бы да жить! Работай, старайся, и всего будет вдоволь!
Хорошо поужинали, и хозяин уложил парней спать на сеновале.
Проснулись рано, а на столе уже шёл пар от горячего супа. В ковше стоял квас.
Парни не заставили себя ждать. И уже через несколько минут, жевали, аж раздавался хруст.
Хозяин без обиняков[19], прямо и добродушно сказал:
– Хлопцы, как я думаю, вам далеко не пройти! Вы почти голодные, усталые, а скоро холода, дожди, а там и снег, да и у меня большая неуправа. Сын мой служит службу царю батюшке, а девчата не хлопцы! Я задыхаюсь от работы один! Замучил девчат мужицкой работой, а что делать!?
Галя хмыкнула:
– Что ж мы такие немощные?
Отец строго глянул на Галю, ту как ветром сдуло.
В общем, уже четвёртый день хлопцы убирали хлеб. Хозяин сказал, что ещё дня два, и всё будет во дворе под навесом.
Дочери выстирали и заштопали уже расползающиеся от пота и солнца штаны и рубашки.
Проводы были трогательны, даже тётка Мария всплакнула, приговаривая:
– Кто ж его знает, что вас ждёт? Жаль, такие ладные парни!
Дядько Роман сказал:
– Бог помогает таким хлопцам! Мария, не мочи дорогу!
Собрали щедро всего на дорогу. Напекли много хлеба, дали сала, сухарей, другой снеди. Простились, и с Богом!
Дядько Роман проводил их аж за село и о многом рассказал.
Что в зиму идти негоже, занесёт снегом, съедят волки, да мало ли чего ещё приключится!
Там на рубеже Российском, есть большая казачья станица, по слухам, там и зимуют ходоки.
Казаки богатые, им нужны рабочие руки, и они помогают Православному народу. Тепло распрощался:
– Ну, с Богом!
Троекратно перекрестил и ушёл.
Хлопцы, уже привыкшие к дороге, шли размеренным шагом, глядя близоруким взглядом вдаль.
Дожди стали промачивать их одежду, ветер облизывал потрескавшиеся губы. Заканчивался провиант. Доели последние сухарики.
Скудная, голодная степь. Нигде ничего не раздобудешь, а станицы казачьей и не видно.
Разговоры уже пошли не в лад. Хотелось где то и подработать, да всё как-то не ладилось.
А Петро, тяжёлый на ногу, уже совсем расписался. Молчит, сник, и всё тут!
Усталые, голодные, промокшие до костей, вошли в большое село. Шли долго, и вот встретили старичка, бойко шагавшего им на встречу.
Парни поснимали картузы и обратились к прохожему:
– Добрый вечер дедушка! Не скажете, где бы можно было отогреться и дождь переждать?
Дедушка приятно, многозначительно улыбнулся и сказал:
– Детки, дождь можно и не переждать! После дождя повалит снег! А вы кто такие, откуда и куда путь держите?
Быстро уловив, что к чему, он вежливо сказал:
– Пойдёмте со мной, здесь не далеко.
Парни двинулись за стариком.
– Ну, вот и пришли!
Небольшой двор, в углу уютный, сказочно отделанный домик. С крашеными наличниками и кружевным карнизом.
– Что ж, придётся вам раздеваться в прихожей, – сказал старик.
Парней встретила немолодая женщина. Молча принесла воды и рушник.
Разулись, разделись, хорошо помылись и вошли на кухню. Там уже был накрыт стол. Стоял чугунок с горячей варёной картошкой. В глиняной чашке красовались хрустящие солёные огурцы.
Старичок сказал:
– Садитесь детки, ешьте, что Бог послал!
Ребята помолились на образа святых, их было много. Трижды ударили лбами об пол, и сели за стол.
Старичку явно понравилась набожность путников.
Чугунок быстро опорожнили. Хозяйка принесла крынку[20] молока и ещё краюху хлеба.
Закончив с ужином, хозяин сказал:
– Располагайтесь как дома, я скоро вернусь.
Слово «дом», их тревожило всю дорогу. Думали много. Ведь можно было и отказаться от этого похода, сослаться на какую-нибудь причину. Пожурили бы сельчане, да и умолкли. А вот теперь это слово вроде бы и не имело особого значения. После тяжелейшей дороги, ослабшие, очутились в таком уютном домике. Отогрелись, наелись досыта, размякли, и парней стало клонить ко сну.
Не успели хлопцы заснуть, как вернулся хозяин с церковным служителем, батюшкой.
Хозяин рассказал батюшке о незадачливых, но очень богомольных путниках.
Окрестив путников крестным знамением, батюшка завёл с ними душевную беседу.
– Кто такие, откуда, и куда путь держите?
Поговорили, и вскоре он ушёл, сказав на прощание:
– Приходите к заутренней, совершим Божие причастие.
Ефим проснулся рано. Старичок уже собирался уходить, да всё не решался разбудить ребят. Уж так безмятежно они спали, после длинной дороги и нелёгких испытаний.
Парни быстро вскочили, умылись, оделись, и помолившись отправились в церковь.
Старичок оказался церковным служкой.
Причастие свершилось. Батюшка завёл парней в дом тут же, во дворе. Там их накормили, дали хлеба и сала в дорогу.
Батюшка, напутствуя ребят строго сказал:
– Не вздумайте идти в зиму, загините!
Написал бумагу, отдал Ефиму, и объяснил:
– Идти вам ещё долго, дней десять, а там, на рубеже есть казачья станица. Вот как доберётесь до неё, спросите, где живёт их старшина, Пётр Иванович Корнеев. Поклонитесь низко, бумагу ему подадите. И он поможет вам в добром деле. Поклон и от меня ему! Брат он мой, родной. Ну, с Богом!
Усадил парней на телегу, и повёз их до первого села мужичок, видно нанятый батюшкой.
За селом засияло солнце, день был приветливый. Ободрённые напутствием батюшки и с полными желудками больше шли пешком, так как лошадёнка была тощая, и еле тянула телегу.
Вскоре мужичок распростился с парнями и уехал.
Уже вечерело, парни стали искать ночлег, но не найдя укрытия, спали на траве, прижавшись друг к другу.
Так прошёл день, другой, третий.
18
Скирда – плотно сложенная масса сена или соломы.
19
Обиняки – намёки, недоговорённости.
20
Крынка – сосуд для молока из обожженной глины.