Страница 57 из 96
– Привет, – пискнула практикантка.
====== Глава 18. Взятая силой, отданная добровольно ======
«Только взгляды твои прожигали насквозь,
Предваряя известный финал.
Те слова, что, как золото, сжали мы в горсть,
Ты не слышал, а я не сказал».
(Канцлер Ги – Due Angeli)
Драко даже чуть оторопел. Привет? То есть вот этим словом она собиралась спастись от его гнева? Или все же играет? Малфой злобно сузил глаза и резко хлопнул руками по обе стороны от головы девушки. В одной ладони все еще были сжаты волшебные палочки. Эва вздрогнула, чуть покосилась на смотрящие прямо в ее висок кончики оружия, но изучающий взгляд выдержала, только прижала к груди руки и уцепилась за серебряную волчицу на шее.
Кулон. Драко неосознанно покачал головой, заметив еще один знак. Странно, но он не столько был зол на Эву, сколько на себя: каким нужно быть идиотом, чтобы не сложить все кусочки пазла воедино?! Или какой она должна быть умной, чтобы обвести его вокруг пальца? Или он просто поддался эмоциям? Какая же все-таки непростительная роскошь – доверять другим! Он хотел знать правду, и в то же время… неопределенность оставляла малюсенькую надежду на благоприятный исход, ведь «против» в этой истории было не меньше, чем «за».
Но какой самый надежный способ узнать правду? Веритесарум уже был под сомнением, тогда оставалось только…
«Легилименс!» – четко произнес Драко мысленно, благо его палочка уже упиралась кончиком в голову девушки.
Малфой успел подглядеть лишь пару секунд: свой собственный силуэт в проеме двери, как что-то со смаком шлепнуло его по щеке.
– Не смей! – высоким голосом крикнула Эва.
С таким оригинальным способом защиты от легилименции Драко сталкивался, пожалуй, впервые. Видимо, все магглорожденные пускают в ход сначала руки, а лишь потом – магию. Впрочем, последней она воспользоваться все равно не могла.
– Ах ты…! – Драко схватил ее за плечи, еще не зная, что собирается делать.
Эва дернула левым и болезненно заскулила, изо всех сил пытаясь сдержать выдающий в ней крайнюю степень слабости звук.
«Синяк», – вспомнил Малфой и неосознанно ослабил хватку на плече.
На третьем курсе ему очень хотелось ударить Грейнджер в ответ на пощечину. Сейчас в нем кипело дикое желание, как минимум, сломать Эве пару костей. На третьем курсе было много сдерживающих обстоятельств: Поттер и Уизел могли навалять ему по самое ни хочу, если бы он только тронул их драгоценную подруженьку, ему могли назначить наказание, лишить факультета баллов, не дать сыграть матч против Гриффиндора… Только все это Драко в тот момент не интересовало. Он порывался, но не смог… ударить девушку. Хотя Грейнджер уже вытащила палочку, так что бросок в нее заклинанием можно было бы засчитать как самооборону, но в голове всплыли слова Нарциссы, произнесенные, когда он толкнул какую-то девчонку на празднике в честь своего дня рождения: «Она девочка, какой когда-то была твоя мама. Ты ведь никогда не ударишь свою маму?». Даже когда в дуэльном клубе нужно было драться с ведьмами, ему было не по себе. Он никогда не ударит…
Сумерки медленно опускались над лесом, тихо, по-воровски проползая в комнату через окна. Вечный огонь в камине все еще горел, пламя колыхалось, отбрасывая неясные тени, и плясало в инфернально темных глазах Эвы – живых точках на бледном лице. Она старалась дышать ровно, не показывать страха, но рука, сжимающая волчицу, мелко дрожала. Драко отпустил ее плечи и, схватив за талию, потащил к дивану – каждое движение резкое, уверенное, гневное. Ногой он отпихнул журнальный столик, совсем не вежливо толкнул Эву на мохнатый коврик и приземлился сверху, зажимая ее колени между своих.
– Нам вроде как нужно поговорить, – сказал он, перехватывая ее запястья и упреждая все отчаянные попытки выскользнуть.
Когда Драко буквально пригвоздил ее взглядом (и если бы только им) к полу, Эва перестала дергаться и даже поникла. Она опустила голову и что-то пробормотала под нос.
– Что ты сказала? – Малфой сильнее сжал запястья, как бы намекая, что говорить нужно громче.
– Прости, – повторила девушка, поднимая на него глаза.
Свет падал прямо на нее, и Драко теперь мог даже отличить зрачки от радужной оболочки и разглядеть… сожаление. Опущенные, сведенные домиком брови, полусомнкнутые веки, много-много маленьких морщинок вокруг глаз, и… он впервые заметил, что хоть огонь и золотил длинные волосы, пряди у висков оставались светло-серебристыми.
– За что? – дрогнувшим голосом спросил Малфой, плотнее сдвигая колени, только бы не дать ей снова околдовать себя.
– Я… я не сказала тебе, что я оборотень? – интонация была неясная: то ли вопрос, то ли утверждение, будто она пыталась угадать версию, которая устроит Драко.
– И все? – неосознанно он усилил хватку, и Эва опять болезненно поморщилась и выгнула спину.
– П... проверь, если не веришь мне, – дрогнувшим голосом бросила вызов она.
– Ха! – усмехнулся Малфой. – А ты еще допускаешь мысль, что я тебе верю? – Он просто поражался ее наглости (или наивности?), но уже начал обдумывать, как бы проверить Эвины слова.
В общем-то, способа по-прежнему оставалось два: легилименция и Веритесарум. Первый уже опробован, и практикантка, естественно, снова окажет сопротивление. Конечно, Драко его сломает, но… это же как изнасилование. А по поводу Веритесарума были сомнения, хотя… Драко начал усиленно соображать: любое зелье имеет свой срок действия, но не более суток. Волчье противоядие – день, Феликс Фелицис – часов пять-шесть, многосущное – час, Веритесарум – в зависимости от концентрации, от пятнадцати до тридцати минут. Противоядие, конечно действует дольше, но максимум через сутки из организма выводилась вся известная Малфою палитра зелий. Смысла принимать его постоянно у Эвы не было, поэтому способ казался надежным.
Драко перехватил ее запястья одной рукой, освободив другую для палочки.
– Акцио, Веритесарум, – махнул он в сторону ванной.
Эва шумно вздохнула, и Малфой увидел на ее лице испуг. Сильно и неприятно засосало под ложечкой, а сердце ухнуло в желудок. Огонек надежды, что девушка сможет все объяснить, стал совсем слабым. Драко поднял пузырек к ее глазам, и у нее задергалась нижняя губа.
– Сама выпьешь или вливать? – с холодной ненавистью в голосе поинтересовался Малфой, отпуская запястья девушки.
– С…сама, – выдохнула Эва, дрожащими пальцами касаясь склянки и глядя на нее, будто там яд.
Девушка вытащила пробку и, нервно сглотнув, залпом выпила все содержимое пузырька, легким движением подписывая свой смертный приговор.
– Итаааак, – Драко отложил палочки на журнальный столик и, выдернув склянку у Эвы из рук, бросил ее на пол. Для начала нужно было проверить. Вопрос, отвечая на который, девчонка непременно захочет солгать…
– Ты представляла меня голым? – с гадкой ухмылкой на лице спрашивает он.
– Да, – выпаливаю я и краснею от уха до уха. – Зачем ты…
Он усмехается.
– Вопрос был тестовый, но ход твоих мыслей мне нравится, – его губы искривляются в новой противной улыбке, пошлой и грязной.
– Ты!
Освобожденными руками я толкаю его в грудь и пытаюсь вырваться. Конечно, Драко не составляет труда справиться с накаченной зельем девчонкой – он с легкостью перехватывает молотящие его кулачки и опять заводит их мне за спину.
– Не очень мудрая попытка, – шипит он, стискивая запястья, придвигаясь ближе и сжимая мои бедра между своих.
– Давай как-то побыстрее с этим закончим, – прошу я, начиная раздражаться, и перестаю трепыхаться, будто бабочка, пойманная за крылышки, потому что понимаю – бесполезно.
– А что, не терпится отправиться за свою правду в Азкабан? – улыбаясь, ерничает он.
– Нет, не терпится ткнуть этой правдой тебе в лицо, – помимо воли выдаю я.
– Что-то ты не очень вежливая для обвиняемой, – улыбка тут же сползает с лица, а хватка усиливается.
– Я выпила Веритесарум, говорю все, что думаю.