Страница 73 из 86
Шпионя за ним с часами в руках, я отдавала себе отчёт в том, что отсутствия моего мужа совершенно не подтверждаются его же объяснениями, какие бы тот ни старался мне предложить. Когда, ничего не скрывая, он уходил на охоту с Эдуардо, то по обыкновению возвращался гораздо раньше или же намного позже своего брата. Стоило остальным членам семьи, как правило, мужчинам уйти на лесопилку или же в загон метить скот, он буквально сразу появлялся во внутреннем дворе, а позже, если я, сев за стол, затрагивала эту тему, оказывалось так, что моего любимого не было с ними весь день. Когда он шёл за покупками в деревню, как правило, возвращался оттуда ни с чем, потому что предположительно попросту не находил того, чего искал, хотя первоначально и отправлялся за, например, такими тривиальными вещами, как топор или ножовка. Те многие часы, что, собравшись вместе, семья проводила за определённого рода беседами, он во что бы то ни стало старался избегать. Вместо них только он один и организовывал бесконечные партии в карты либо же просил Сюзанну всем спеть. Если девушку валил с ног очередной приступ мигрени, тогда он в одиночку поспешно отправлялся на прогулку верхом с ружьём на плече. У меня не получалось следовать за ним без того, чтобы как не быть замеченной, так и не вызывать подозрений у членов семьи. Однако ж, в такие моменты я вся была настороже и следила за любимым, даже когда тот находился рядом. Так, я заметила, что порой он вставал среди ночи и шёл вовсе не на кухню что-то перекусить, как я думала поначалу. Прошло время, и я поняла, что, поднявшись, он быстро одевался, выходил во внутренний двор и куда-то исчезал на час-другой, после чего молча и крайне осторожно возвращался в постель.
Следовать за любимым человеком в темноте, куда бы тот ни пошёл, оказалось куда легче, нежели среди бела дна, когда на нас смотрела целая дюжина глаз. Главное заключалось в том, чтобы я никоим образом не уснула, вот почему приходилось избегать бокалов вина за ужином и капель с добавлением опиума на ночь. Однажды ночью, в середине мая, я заметила, как он удирал из постели, и в слабом свете небольшой масляной лампы, которую мы поддерживали вечно зажжённой перед Святым Крестом, я видела, как любимый надел брюки и сапоги, захватил с собой рубашку с пиджаком и куда-то отправился. Тогда я помедлила буквально несколько мгновений, а затем сама быстро встала с постели и пошла вслед за ним с чуть ли не выпрыгивающим из груди сердцем. У меня не получалось чётко разглядеть его в окутанном мраком доме, но вот когда он вышел во внутренний двор, то силуэт человека явно обрисовался в свете луны, время от времени появляющейся целиком на тёмном небосводе. Небо же было частично затянуто, и, порой, облака закрывали собой и луну, обволакивая нас сплошной темнотой. Я слышала, как лаяли собаки, и думала, что подойди они ближе, это сразу же выдало бы моё присутствие, но подобного на тот раз не произошло. Тогда я поняла, что Диего заблаговременно их привязал. Мой муж обошёл кругом весь дом и быстро направился к одному из скотных дворов, где находились лошади членов семьи, предназначенные для верховой езды, на которых никогда не работали в поле. Подойдя, он снял большой деревянный засов на двери в конюшню, куда затем и вошёл. Я же осталась ждать, защищённая покровом темноты, что давала крона вяза, росшего в нескольких метрах от конюшни, разутая и прикрытая лишь тончайшей ночной рубашкой. Тогда я так и не осмелилась сделать ещё один шаг, убеждённая в том, что Диего вновь появится верхом на лошади, и поэтому я уже не смогу за ним следовать. Волей-неволей прошло какое-то время, показавшееся мне нескончаемым, так как ровным счётом за данный его период ничего не случилось. И всё же я вскоре различила свет, шедший из щели, образуемой открытой дверью в конюшню, возможно, от свечи либо небольшой лампы. Я скрежетала зубами и судорожно дрожала и от холода, и от страха. Я вот-вот бы признала себя побеждённой и вернулась бы в постель, если бы не увидела ещё одну фигуру, приблизившуюся всего лишь на одну куадру с восточной стороны. Было очевидно, что та появилась отнюдь не из главного дома, хотя также вошла в скотный двор и прикрыла за собой дверь. Я помедлила примерно с четверть часа, прежде чем принять какое-то решение, и лишь затем напряглась и сделала несколько шагов, вся онемев и едва ли не потеряв способность шевелиться. Подавленная, я кое-как приблизилась к скотному двору, не зная и не представляя себе, как отреагировал бы Диего, обнаружив, что я за ним шпионю, однако ж, сама была уже не в силах отступить от намеченного. Я аккуратно толкнула дверь в конюшню, что, не сопротивляясь, и поддалась, потому что большой деревянный засов находился снаружи, тем самым лишив человека возможности запереться изнутри, и смогла, точно вор, беспрепятственно проскользнуть в образовавшийся небольшой проём. Внутри царила непроглядная темнота, хотя в глубине еле заметно мерцал слабенький свет, и вот на него я и пошла на цыпочках, даже не дыша, что, надо сказать, было абсолютно ненужной предосторожностью ввиду того, что солома в любом случае приглушала мои шаги. Некоторые животные проснулись, и я отчётливо слышала шевеление и фырканье в их стойлах.
Я видела животных, освещённых лишь неярким светом фонаря, подвешенного за балку и покачиваемого свежим лёгким ветерком. Здесь же находилось несколько одеял, лежащих на снопе соломы в виде гнезда, на которых девушка и выпрямилась во весь рост, накинув на себя не застёгивая лишь тяжёлое пальто, под которым в тот момент ничего не было. Так она и лежала - с распростёртыми руками и ногами, склонённой к плечу головой, чёрными, покрывавшими лицо, волосами и блестящей, точно светлая древесина, кожей в нежном оранжевом, исходящем от фонаря, свете. Диего, едва прикрыв тело рубашкой, стоял перед ней на коленях и, подлизываясь, молил ту о близости.
В позе Сюзанны не было ничего, кроме отрешённости, тогда как в жестах Диего выражалась чрезмерная страсть, и вот, увидев данное сочетание, я сразу же поняла, до чего чужой я была в ныне сложившейся ситуации. На самом деле меня даже не существовало, как, впрочем, и не было ни Эдуардо, ни троих детей, да и вообще никого, за исключением их двоих, неизбежно и пылко любивших друг друга людей. Меня же подобным образом мой муж никогда не ласкал. Было легко догадаться, что и ранее таковое случалось между ними и далеко не единожды, что любили они друг друга уже очень давно. И, наконец, я поняла, что брак со мной обеспечивает Диего некую ширму, которая успешно прячет его любовные дела с Сюзанной. Вот так, в одночасье, все части этой мучительной головоломки и заняли свои места. Мгновенно нашлось объяснение и его безразличию по отношению ко мне, и его отсутствиям, приходившимся на то же время, когда у Сюзанны случались мигрени, а также напряжённым отношениям с братом Эдуардо и лукавству, которое он позволял себе с остальными членами семьи. Стало понятно и как молодой человек устраивал всё так, чтобы всегда быть рядом с ней, касаясь буквально, так, чтобы её нога заплеталась за его, рука лежала в локте либо же покоилась на плече. Порой, из чистой случайности, она оказывалась в выемке его спины или шеи – всё это и было характерными чертами, которые мне удалось запечатлеть на фотографиях.
Я хорошо помнила, до чего Диего любил детей, и часто размышляла сама с собой, что, возможно, все они были не его племянники, а родные дети, по крайней мере, те трое с голубыми глазами, являющимися отличительной чертой членов семьи Домингес. Я по-прежнему стояла, не шевелясь, и даже немного подмёрзла, пока они сладострастно занимались любовью, упиваясь каждым касанием друг друга, каждым стоном, делая то не торопясь, словно вся оставшаяся жизнь была у них ещё впереди. Эти двое напоминали собой не парочку возлюбленных, явившихся на очередную поспешную тайную встречу, а скорее недавно ставших молодожёнами людей, переживавших ныне вторую неделю медового месяца, когда страсть ещё ничем не нарушена, но доверие уже возникло, а вместе с ним и произошло взаимное познание плоти. И всё же я никогда не пробовала вступать в близкие отношения с мужем подобным способом, как просто бы и не смогла выдумать их даже в своих самых смелых фантазиях. Язык Диего гулял по внутренней поверхности бёдер Сюзанны, от больших пальцев плавно двигаясь к верхним частям тела, задерживаясь между ног и спускаясь снова. Руки же, тем временем, медленно ползали по талии и, словно тесто, месили её округлые и пышные груди, попутно играя с торчащими и блестящими, точно спелые виноградинки, сосками. Тело Сюзанны, нежное и податливое, всё содрогалось и колыхалось, напоминая собой оказавшуюся на суше рыбу, а голова крутилась из стороны в сторону, не зная, куда деться от нахлынувшего удовольствия. Волосы практически не раскрывали лица, губы не смыкались в нескончаемом жалобном стоне, а руки то и дело искали Диего, пытаясь направить его по красивым очертаниям этого тела, пока язык любимого человека не заставил её чуть ли не взорваться от удовольствия. Сюзанна выгнула спину назад, вся поддавшись только что пойманному наслаждению, пересёкшему её, точно молния, и испустила хриплый крик, который он тут же и подавил, слившись ртом со страстными губами женщины. Затем Диего, не выпуская, стал удерживать её на своих руках, укачивая и лаская любимую, точно кота. При этом он не переставал шептать на ухо вереницу тайных слов с такими тактом и нежностью, на которые, хотя я бы так никогда не подумала, однако ж, оказалось, тот был способен ещё как. В какой-то момент она села на солому, сняла пальто и стала целовать мужчину, начав со лба, затем перейдя к вискам и векам и остановившись на долгом поцелуе в рот. Своим языком она исследовала лицо Диего от уха до уха, спускаясь, порой, и на кадык, одновременно царапая шею и зубами поклёвывая возмужалые соски; пальцы же, тем временем, беспорядочно бродили по волоскам на его груди. Затем мужчина полностью прекратил ласки, взамен чего быстро уткнулся ртом в одеяло, и тогда она, точно лошадь, вспрыгнула сверху на его спину. Дама начала нежно покусывать затылок и шею любимого, покрывая плечи мужчины быстрыми и шаловливыми поцелуями, и таким способом опускаясь до ягодиц, исследуя, вдыхая, пробуя его на вкус, попутно оставляя на теле мужчины свою слюну. Диего повторил всё ещё раз, а затем её рот охватил торчащий и трепыхающийся член мужчины в нескончаемом взаимном удовлетворении отдавать и получать самую потаённую близость, длящуюся до тех пор, пока он не смог больше противостоять ласкам. В этот момент он просто набросился на женщину, проникая в плоть, и оба начали кувыркаться, словно враги, в совершеннейшей путанице рук, ног, поцелуев, одышки, вздохов и взаимных объяснений в любви, которых ранее лично мне никогда не доводилось слышать от Диего. После чего оба сразу задремали в жарком объятии, укутанные одеялами и пальто Сюзанны, точно парочка невинных детей. В полной тишине я подалась назад и уже было подумывала о возвращении в дом, как вдруг ледяной холод ночи неумолимо завладел моей душой.