Страница 4 из 10
Командующий фронтом генерал армии Жуков приехал в штаб фронта, чтобы на месте разобраться в обстановке. Судя по докладам командующего 5-й армией, связь с войсками была нарушена и обстановка, особенно на Можайском направлении, значительно обострилась.
Какие же резервы смог бросить Жуков 1 декабря к Прожекторной горе, что бы остановить 30 танков и усиленный 611-м зенитно-артиллерийским дивизионом 478 ПП?
Вот здесь и сходятся все необходимые составляющие применения резко нетрадиционной выброски крупного десантного подразделения без парашютов в глубокий снег. Нужно было быстро доставить и сосредоточить у Прожекторной горы до полка десантников, вооружённых только ручными противотанковыми средствами. Иначе штаб фронта был бы точно раздавлен, а 5 - я армия окружена. Понятно, что это вполне могло решить исход всей Московской битвы.
Жуков вышел из машины возле здания, в котором размещался штаб и увидел необычную картину. Два конвоира вели человека в лётном комбинезоне со связанными за спиной руками.
- Подойдите сюда, - велел командующий. - В чём дело?
- Товарищ генерал армии, - доложил сопровождавший конвой майор НКВД, - Это паникёр. Берия приказал немедленно расстрелять его без суда и следствия.
- И в чём же заключается его вина?
- Летал на разведку и теперь докладывает, что более полусотни немецких танков с пехотой идут по Можайскому шоссе к Москве. Они уже возле Кубинки.
- Это так? - спросил командующий, обращаясь к лётчику.
- Так точно, товарищ генерал армии. Я на бреющем пролетел. Кресты на танках видел. Танков более пятидесяти, а за ними грузовики с пехотой.
- Бред! - воскликнул майор.
Только недавно, в октябре, летчик Якушин летал на разведку и обна╛ружил ночью колонну противника со стороны Калу╛ги. Доложил руководству. Жуков прекрасно помнил, как в присутст╛вии Лаврентия Берии докладывал это Сталину. Берия отвечал, что, по его данным, нет перемещения не╛мецких войск. Второй раз послали того лет╛чика уже с ведомым, вновь обнаружили ту же сильную группу, движущуюся без прикрытия.
Вновь доклад Сталину в присутствии Берии. Бе╛рия снова говорит, что, по его данным, нет ничего похожего. Жуков настоял тогда на доразведке.
Якушин вылетел, и все подтвердилось. И Жуков вновь пошёл к Сталину. Это было очень вовремя. Успели выдвинуть под Малоярославец последние резервы и задержать врага.
Советских войск на этом пути не было. Лишь в Подольске имелось два военных училища: пехотное и артиллерийское.
Для того, чтобы дать им время занять оборону, был сброшен небольшой авиадесант под командованием капитана Старчака. Из 430 человек только 80 были опытными парашютистами, еще 200 - из фронтовых авиачастей и 150 - недавно прибывшее пополнение комсомольцев, только со стрелковым оружием, понятное дело без орудий, пулеметов и танков. Десантники заняли оборону на реке Угре, минировали и взрывали дорожное полотно и мосты на пути следования немцев, устраивая засады. Одна из групп совершила нападение на захваченный немцами аэродром, два самолета ТБ-3 сожгла, а третий подняли в воздух и увели в Москву. Совершил это десантник Петр Балашов, который ранее ни разу не управлял такими самолетами. Он благополучно приземлился на центральном аэродроме с пятого захода.
Но силы были не равны, к немцам пришло подкрепление. Уже через три дня из 430 человек в живых остались только 29, в том числе и Иван Старчак. Погибли почти все, но не дали фашистам прорваться к Москве, дали возможность Подольским курсантам подойти и занять оборону.
Памятуя те события Жуков сказал майору:
- Вот вы и проверите этот бред, а пилота расстрелять всегда успеем.
- Как проверю?
- Полетите с ним на спарке, - кивнул на лётчика командующий, - проверите информацию.
- Да я.., да у меня.., - сбивчиво залепетал майор. - У меня другое задание. Да он меня к немцам увезёт.
- Я прикажу вас расстрелять немедленно, - рявкнул командующий и, обращаясь к лётчику, приказал: - Немедленно вылетайте. Буду ждать вашего возвращения, - и, обращаясь к майору, прибавил: - Доложите о результате разведки лично мне.
А уже менее чем через час майор НКВД стоял навытяжку перед командующим.
- К Москве действительно идут танки. Почти шестьдесят. Много пехоты за ними. Мы прошли над ними дважды. Нас обстреливали. Перед вражескими танками наших войск нет.
Выслушав майора, командующий велел позвать лётчика и сказал ему:
- Спасибо, тебе, пилот, будешь награждён орденом Красного Знамени, - а потом, обращаясь к порученцу, прибавил: - Прикажите выдать ему водки, чтоб мог обмыть награду с боевыми товарищами. Ещё раз спасибо.
Генерал армии склонился над картой. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: врагу на этом направлении противопоставить нечего.
Он связался с командующими авиацией фронта, чтобы приказать нанести бомбовый удар по колонне. Тот доложил, что на аэродроме базирования бомбардировщиков кончился боезапас. Да и низковата облачность для прицельного бомбометания, а удар по площади ничего не даст. А штурмовая авиация вся задействована под Звенигородом.
Не часто в жизни у генерала армии случались ситуации, когда он не мог принять решения в силу сложных обстоятельств и оказывался безсилен поправить положение.
Он мог только представить себе, как колонна вражеских машин стремительно двигается по Алабинскому полигону к столице. И это случилось именно тогда, когда уже казалось, что враг выдохся и его наступление окончательно захлёбывается.
Наверное, это был самый чёрный день во всём боевом поприще генерала армии. Почти шестьдесят танков! По тем временам - силища огромная. Да ещё пехота на автомобилях.
Выход оставался только один, и генерал армии не мог им не воспользоваться. Он попросил соединить с Верховным Главнокомандующим, просил соединить его со Сталиным.
Полки стрелковой дивизии, прибывшей из Сибири, разгрузились на нескольких полузаметённых снегом подмосковных станциях. Где-то, совсем рядом, спал тревожным сном огромный город. Под утро мороз крепчал, пощипывая щёки, забираясь под шапки-ушанки. Но что сибирякам мороз?! Привычны они к морозу. Да и экипировка под стать погоде - все в добротных полушубках, в валенках.
Резко прозвенела в морозной тишине команда: "Становись", и капитан Михаил Посохов одним из первых встал на краю пристанционной площади, обозначая место построения своей роты, первой в первом батальоне полка. Строй полка протянулся через всю площадь и занял улочку, тянувшуюся вдоль скрытого посадками железнодорожного полотна. Строили повзводно, в колонну по три, готовясь к пешему маршу.
- Теперь уж скоро, - молвил пожилой, видно по всему, бывалый красноармеец, приятной наружности.
Благородные черты лица выдавали в нём человека не простого, хотя он и старался не выделяться среди товарищей. Капитан Михаил Посохов давно обратил на него внимание, ещё в пункте формирования. В их полк добавили людей, мобилизованных в районе Томска, чтобы пополнить его до полного штата. Это было несколько недель назад. Знакомились с пополнением уже в эшелонах, которые летели стрелой к Москве через всю Россию.
Ротному в сложившейся обстановке недосуг побеседовать с каждым. Но с этим красноармейцем он всё же нашёл время переброситься несколькими фразами.
- Как вас величать? - поинтересовался он вежливо, чувствуя, что этот его подчинённый особенный, предполагая в нём какую-то тайну.
- Красноармеец Ивлев, - ответил тот.
- А как по имени и отчеству величать? - вдруг с теплотой попросил Посохов.
- Афанасий Тимофеевич.
- Откуда призваны?
- Из-под Томска, с таёжной деревушки, - и он сказал название, которое ничего не дало Посохову, а потому он его и не запомнил.
- Из деревушки? - спросил Посохов, не скрывая удивления.
- Так точно, - несколько распевно подтвердил Ивлев. - Учительствовал там.
- Годков-то, небось, немало. Почему призвали?
- Добился, чтоб призвали. Как можно сидеть, коль такое творится. Я ведь кое-что умею. Почитай, империалистическую всю прошёл, да и в гражданскую воевать довелось.