Кривич

   - Я тоже столкнулся с этим, Твердятич.

   Монзырев обстоятельно поведал обо всем, что произошло в его вотчине, и почему он здесь со своей дружиной.

   - Значит и к тебе подбирались? Что ж от княжества отказался? - лыбясь, косо глянул на Монзырева, разлил по чашам хмельной мед.

   - А зачем ты со Свяитославом в поход ходил? - сделал глоток Монзырев. - Во-от! Главное для нас с тобой - единство помыслов и действий. А опасность для Руси сейчас с юга идет, Византия, Булгария, печенеги. Вся срань оттуда прет, и воевать нам выгодно сейчас на чужой территории, и княжества новые нам сейчас не нужны.

   - Давай.

   Выпив, перекусили слегка. Монзырев давно уже утолил голод, сидели они с Твердятичем у того в горнице, расположившись за столом у стены украшенной шкурами и рогами диких животных, с развешенным по ним всевозможным оружием. Была поздняя ночь, и даже боярская челядь разошлась почивать.

   - Значит, в круг княжих ближников входят предатели? - задал вопрос Анатолий.

   - Ну, зачем так сразу и предатели. Нет. Просто здесь затронуто противостояние княжьих столов и интересы многих, как они понимают политику, совпали с интересами Константинополя. Ну, а уж коли за это еще и деньги плачены, так и вообще прибыль всему. Ты думаешь, сам князь не понимает этого? Надоело ему голову склонять перед Святославом, будто Чернигов не ровня Киеву.

   - Ты-то сам, на чьей стороне?

   - А ты как думаешь? Я своему князю вассальную клятву давал, я боярин его, такой же, как и ты.

   - Так чего ж тогда ерепенишся?

   - А время сейчас такое, что Святославу помочь треба. Ладно, поздно уже. Что мы все о делах? Ратмира я сегодня так и не увидел, домой к батьке не пришел. Что это он?

   - Завтра придет. Ты мне гридня молодшей дружины отдавал. А сейчас он сотник, у него люди в подчинении, и пока он не обустроит их, не придет. Извини, приучен так.

   - Ага, отрадно это. Значит отрочество кончилось, наступает зрелость.

   - Значит, так.

   - Ну, а невестка моя, как там поживает?

   - На сносях она. Скоро очередной раз дедом будешь.

   - Шо, правда?

   - Не вру.

   - Так чего ж ты молчал?

   - Ага, я на порог, а ты не о родных, ты о делах сразу заговорил.

   - Давай, сват выпьем за моих младшеньких.

   - Другой бы спорил, а я ни грамма.

   Маятник качнулся и завис в том положении, которое предполагал Монзырев ранее. Бояре черниговские сказали свое слово, и князь Вратислав согласился с ними.

   Дружина черниговская будет стоять на землях своих, ожидая набег кочевых орд, боярам поместным, кои изъявят желанье сходить в поход под дланью Великого князя Киевского, препон не чинить. Охотникам сим, дорогу к воинству Святославову пусть каждый осиливает за свой кошт, за действа свои в походе ответствует не перед князем своим, а лишь пред богами, кои удачу в деле ратном каждому свою измыслят.

   Узнав о приговоре по походу князя и бояр, Монзырев не удивился и даже не расстроился. После полудня, как и было велено, отправился в палаты княжеские.

   Князь в молчании встретил боярина, на приветствие лишь скупо кивнул. Помолчали оба.

   - Уже знаешь? - первым подал голос Вратислав.

   - Знаю.

   - Ну и, что скажешь на сей счет, боярин?

   - А что тут скажешь? Ты князь, я боярин, ты - голова, я - рука твоя. Как повелишь, так и сделаю, не в ватаге разбойной живем, в государстве. А свое мнение, я тебе еще вчера высказал.

   - Какое число дружины у тебя?

   - Две сотни основного войска, пятьдесят наворопников, сотня боярина Ставра, да полторы - судовая команда, в Днепровских плавнях ждать меня будет.

   - Хм! У иных князей воев меньше, чем у тебя. Ладно, езжай в свой стан, ожидай. Гонец доставит тебе грамоту к Святославу, вторая грамотка, для тебя. По ней можешь брать под руку свою всех бояр-охотников, кои из земель черниговских к князю Киевскому потянутся.

   - Благодарю, Светлый князь.

   - Постой благодарить. Все вы уходящие, простые охотники, я тебе помощи не окажу, своей мошной трясти придется, полностью на своем коште будешь.

   - Благодарю, Светлый князь. Меня в поход Византийский базилевс, считай сам снарядил. На его золото у тебя в граде закупимся, бедовать не будем.

   - Ну тогда ожидай грамот, гонец привезет.

   - Прощай, Светлый князь.

   - Удачи тебе, боярин.

   Терем византийского купца Периклоса Спула находился в западном посаде Чернигова, по соседству с подворьями богатых купцов, неподалеку от кузнечной слободы и улицы оружейников, на извилистом берегу реки Стрижни. Испокон века, эта часть посада славилась зажиточным, не бедным народом, умеющим зарабатывать деньгу, купцами, мастерами, воинами. Конечно, боярской роскоши терема не имели, но постройки были добротные, заборы высокие, ворота крепкие, скрывающие от посторонних глаз секреты торговцев и мастеров.

   Еще в далекой молодости, попав на Русь и заработав в Чернигове свои первые, достойные деньги, Периклос захотел обосноваться в этом городе, открыть лавки, завести постоянную торговлю, но заработанных денег на все это было явно маловато. Тогда то, на его пути и появился человек одной с ним веры и национальности, человек в возрасте и достатке, да и встретился он ему не в холодной Руси, а на родине, в теплом и уютном Константинополе.

   Тогда, вернувшись из своего первого путешествия, Периклос, соскучившись по родному городу, оставив привезенный товар на отца и старшего брата, просто вышел пошататься по константинопольским улицам, поглазеть на дворцы патрициев, с их колоннами и крышами портиков, на величественный купол храма Святой Софии, заглянуть на рынок Быка. Проголодавшись и разомлев от всего увиденного, молодой Спул зашел перекусить в харчевню, прямо перед входом в которую, на металлической решетке жарились куски мяса, вымоченные в вине и приправленные травами и специями, тут же на углях жарились каштаны. От приятного пряного запаха рот мигом наполнился слюной.

   Войдя под крышу, спрятавшись от палящих лучей солнца, Периклос уселся за стол у окна, почувствовав прохладу сквозняка, поступающего из открытого настежь оконного проема. Слуга-подавальщик, заметив посетителя, тут же подошел к нему.

   - Что, господин, желает?

   - Принеси холодного вина, только не кислятины, мясо и каштанов. Да и проследи, чтоб оливковое масло в каштанах подали не прогорклое.

   - Обижаете, господин! Какое мясо желаете? Есть молодая козлятина, баранина и свинина.

   - Давай козлятину, она не такая жирная.

   Слуга шустро удалился за прилавок и уже оттуда юркнул в заднюю комнату. Ожидая заказа, Периклос уставился в окно, глядел как нищие выпрашивают подаяние у проходящих мимо людей.

   - С вами рядом можно присесть, уважаемый?

   Молодой человек обернулся. Перед ним стоял мужчина в возрасте, аккуратная стрижка, ухоженная борода, умные, не сказать, чтобы добрые глаза. Одет был неброско, но не бедно, в длинную белую рубаху, поверх которой имелась накидка - долматик, такого же, как и рубаха цвета, с красной полосой вдоль края.

   Спул окинул взглядом полупустой обеденный зал харчевни, но противиться соседству не стал.

   - Пожалуйста, присаживайтесь.

   Появившемуся слуге, с подносом со съестным и кувшином вина для Периклоса, сосед-незнакомец бросил медяк, расторопно подхваченный на лету и упрятанный за щеку, немногословно объявил:

   - Тоже самое, что и молодому господину.

   Периклос отпил из чаши вино, оно было неплохим, в меру кислым, утоляющим жажду, духовитым и явно не разбавленным водой.

   - Хорошо, - вгрызаясь в жареную мякоть мяса, удовлетворенно констатировал он. Каштаны тоже шли "на ура".

   Закусив, слегка выпив, разговорились с соседом. Тот оказался государственным чиновником, звали его Константин Схолл. Человек, который имел талант слушать, он и слушал. Периклос даже не заметил, как рассказал о своем путешествии на Русь, свои наблюдения и замечания.