Кривич

   - Ха-ха-ха! Ты не поверишь, боярин. Тот сотник мне едва до плеч достает. - Разливистый, басовитый хохот сотника заставил смеяться бойцов, находившихся поблизости от говоривших, а вскоре смеялись даже те, кто не слыхал о чем велась речь. Просто людям стало весело уже оттого, что их боярин смеется, а значит все хорошо.

   "Наш человек!" - отметил про себя Монзырев отсмеявшись.

   - А как это стало известно, что я с дружиной подхожу к Чернигову?

   - Дак, известно уже давно. Поместные бояре, через земли коих шла дружина, гонцов присылали. А что идешь именно ты, так по штатндарту твоему и поняли. На полотне небесного цвета в священном коле нетопырь расправил крыла.

   В свое время Монзырев, не мудрствуя лукаво, поднял над крепостью стяг, где на контурах земного шара расправила крылья летучая мышь черного цвета, символ Российской военной разведки, вот и получился казус с нетопырем и божественным кругом славян.

   - Так что поехали в княжьи хоромы, там давно тебя дожидаются.

   - Стой, а воинство где разместить? Не здесь же становищем стоять?

   - Зачем, здесь? Вон, - богатырь указал рукой направление, - в Беловозсском посаде и место для твоих сотен имеется. Оно, конечно по походному развернутся, так зато за стенами, не в чистом поле.

   - Провожатого дашь?

   - Я знаю где это, батька, - подал голос Ратмир. - Чай, город то мне родной.

   Светлое, просторное помещение в княжеском тереме, стены которого были покрыты тонким слоем пчелиного воска, натерты челядью до зеркального блеска, радовало глаз. Ведя неспешную беседу с князем, удалившим своих ближних бояр, недовольных таким решением соверена, Монзырев подмечал предметы интерьера в княжей светелке. В оконные рамы, не в пример его терема в Гордеевом городке, были вставлены не слишком качественно обработанные листы слюды, тускло пропускавшие дневной свет с улицы. Светильники расставленные по углам, представляли собой сбор дизайнерских разновидностей и видов, но свои функции выполняли неплохо. Мебель заменялась покрытыми тканиной и коврами сундуками и лавками.

   Отвлекшись на мгновение, Монзырев ухватил концовку княжьей речи, мысленно выругал себя за то, что из-за своего любопытства, оценки функциональности своего и княжеского жилища, может быть, что-то существенное пропустил в речи князя.

   - Да-а, жаль. Так ты что, решил, после случившегося, что пора дружину в седла сажать, и ко мне приехал? - донесся до ушей Анатолия голос князя.

   Монзырев посмотел в умные, цепкие глаза Черниговского правителя.

   - Да нет, это только звоночек прозвучал, а еще ранее, случился у меня серьезный разговор со знакомцем одним. Вот он-то мне и присоветовал, по весне в поход идти.

   - И кто сей знакомец? - с усмешкой на устах, будто наперед зная ответ, спросил коронованный собеседник.

   - С Велесом я встречался.

   - Эх, любят тебя боги наши. Может и не поверил бы тебе, боярин, если б волхв Святогор не поведал, в каких отношениях ты с этим богом. Говорит, друзья вы с ним.

   - Шутит. Кто я, а кто Велес. Просто приятели. Он мне помог, потом я ему, снова он, а затем я. Какая дружба, обычные приятельские отношения.

   - Ага, у меня Велес в приятелях не ходит. А боярин курский Вадим, так тот прямо доносит, ты с Перуном знакомство свел. Так ведь? Молчишь, знать правда.

   Во взгляде князя промелькнуло любопытство, и вместе с тем, победные интонации, соответствующие невысказанному вслух вопросу: "Что, поймал я тебя, боярин?"

   - Ну свел, так что, на каждом углу об этом кричать?

   - А я, князь, за всю жизнь ни разу не удосужился того, о чем мой боярин даже говорить не желает.

   - Ну да, а еще Лада со мной шутку пошутила.

   - Это какую-такую шутку?

   - Да вот, боярыню мою мне сосватала.

   - Врешь! - с непосредственной простотой жителя деревенской глуши, воскликнул князь.

   - Клянусь. - Монзырев еле сдержался, от желания подтвердить правдивость своих слов отмашкой православного креста. Князь мог бы и не понять такого жеста со стороны родового боярина кривичей.

   - Да-а, любят тебя боги. Ну и чего там тебе Велес насоветовал?

   - Не посоветовал, прямо сказал. Иди, говорит, по весне, со Святославом в поход. Вот я к тебе и привел дружину.

   - Так я - не Святослав.

   Толик хмыкнул. Уже серьезным взглядом зыркнул в лицо венценосного шутника.

   - Я это знаю, но ты мой князь. Я, что через твою голову прыгать буду? Ты начальник, вот и решай, а уж если не пустишь, останусь. Сам с богами разбирайся, почему не пустил.

   - Слова-то какие мудреные говоришь, я таких и не знаю. Опять же, странный ты человек, боярин, я других бояр в бараний рог скрутить могу, а с тобой как-то не получается. Мы тут вдвоем, могу и прямо сказать. Ты вроде и племени другого и боярин поместный, захудалый, и на земле моей сидишь, а говорим вот с тобой на равных, как два вотчинный князя. И ты этому не удивлен, и я ничего поделать не могу. Вот почему так?

   - А, что тут непонятного, если уж напрямую разговор пошел, прости, конечно, но я в отличие от твоих бобиков, задницу тебе не лижу и лизать не собираюсь. У тебя дружина для защиты княжества, и у меня для того же. И ты знаешь, что в отличии от некоторых твоих, я тебе завсегда плечо помощи подставлю и серебра-злата, земель дареных не спрошу. Не нужно мне это все. И на посулы ничьи не пойду. Теперь понял? Ведь и раньше обо всем сам догадывался, от меня, наверное услышать захотел.

   Помолчали.

   - Как там боярыня твоя поживает?

   - Спасибо. Дочь у нас, почитай уже два года ей.

   - Наследник нужен, у меня уже двое сыновей.

   - Для меня это не цель. Парня видел, что со мной к тебе пришел? Мишкой зовут. Смену себе ращу.

   - Как так? - удивился князь.

   - А, вот так. Я не князь, за удел не держусь. Мне на смену не обязательно сын прийти должен, главное чтоб дело знал, да дураком не был.

   - Вот я и говорю, странный ты. Ладно, засиделись с тобой, идем трапезничать.

   - Прости, князь, не в обиду, отпусти меня. Скоро ночь, а мне еще к свату заглянуть нужно. Обещал.

   - Ха-ха-ха! Какой же ты все-таки, не похожий на других. Те бы за счастье почли... Ха-ха-ха! Ладно, иди уж, занимайся делами. Завтра после полудня жду у себя. Завтра и решение приму.

   - Буду.

   - Постой! - поколебавшись, задал мучивший вопрос. - Как думаешь, печенеги в набег придут?

   - Нет. Обескровил я их. Может в следующем, а в этом, разведка донесла, не придут.

   - Все, иди.

   Выйдя из княжьего терема, Монзырев наткнулся на ведущих беседу с гриднями, Андрея и Мишку. Заметив его, оба простившись с новыми знакомцами, направились боярину навстречу.

   - Ну, как? - задал вопрос Андрей.

   - К верху каком, завтра все решится. Мишаня, лошадей веди.

   - Сейчас приведу, батька.

   Оставшись вдвоем, Андрюха поделился услышанным:

   - Не все тут гладко, Николаич. Здесь как и у нас в будущем, боярство поделено на две партии. Одна за поход ратует, другая склоняет князя к тому, чтоб к границам идти, мол печенеги набегом придут, землю родную защищать надо. В самом городе, полно пришлых греков. Я так думаю, идет банальный подкуп местных "депутатов", тобишь, думных бояр. Короче, распоясались агенты влияния.

   - Это я уже понял по некоторым вопросам и высказываниям князя.

   - Сейчас-то куда?

   - К Ставру. Звал.

   - Ты понимаешь, сват, я конечно грешен, но ведь эти то подлецы, прямо толкают князя на то, что б не вмешивался в политику Киева. Отделался бы посылом в войско Киевского князя, боярского ополчения. Пусть мол, идут в поход те бояре, которые согласятся воевать в землях чужестранных. И мотивация есть - печенеги. К ним не подкопаться. Две весны тому, я к Святославу со своей дружиной ходил, с двумя старшими сыновьями. Восемьдесят городов на Дунае и Задунайских землях, мы тогда взяли. Шли по землям Болгарским достойно, без грабежей и насилия, князь запретил, все ж братья славяне. В Переясловце обосновались, думали ну все, конец войне. Князь готов был принять вассальные обязательства болгарских боляр. А тут печенеги в спину ударили, подкупили ихних вождей византийцы. Видимо много злата отвалили, напали те на Киев. Одна из орд по земле черниговской прошлась, ну это тебе известно. Стар я стал, а так хочется Византийскую империю за вымя пощупать. Молодым самое время в поход пойти, а они золото византийское в своих сундуках пересчитывают. Эх, куда мир катиться?