Ферма животных

- Зачем палят из ружья? - спросил Боксер.

- Чтобы отпраздновать нашу победу! - вскричал Пискун.

- Какую победу? - спросил Боксер. Колени его кровоточили, он потерял подкову и разбил копыто, а в задней ноге у него сидела дюжина дробинок.

- Какую победу, товарищи? Разве мы не изгнали врага с нашей земли, священной земли "Фермы Животных"?

- Но они разрушили нашу мельницу! А мы трудились два года, чтобы построить ее.

- Ну и что же? Мы построим другую мельницу. Мы построим шесть мельниц, если потребуется. Вы недооцениваете, товарищи, величие победы, одержанной нами. Та самая земля, на которой мы сейчас стоим, находилась в руках врага. А теперь, благодаря полководческому гению товарища Наполеона, мы отвоевали ее обратно до последней пяди!

- Выходит, мы отвоевали то, что у нас и раньше было, сказал Боксер.

- В этом - наша победа, - сказал Пискун.

Наконец животные приковыляли ко двору. Боль от дроби, засевшей у Боксера в ноге, все усиливалась. Ему виделся впереди тяжкий труд по восстановлению полностью разрушенной мельницы, и мысленно он собирался с силами. Не в первый раз подумалось ему, что одиннадцать лет - не молодость, и, наверное, мощные мышцы его - уже не те, что были раньше.

Но вот животные увидели развевающийся зеленый флаг, услышали вблизи буханье ружья - оно выпалило семь раз подряд. Услышали речь Наполеона, в которой он высоко оценил их поведение в бою. И поняли, что ведь и правда одержали большую победу.

Животным, павшим в бою, были устроены торжественные похороны. Боксер и Люцерна тянули повозку, служившую лафетом. Во главе процессии шел сам Наполеон. На празднование было выделено два полных дня. Звучали песни и речи, новые ружейные салюты, и каждому животному было преподнесено по яблочку, каждой птице - по три унции кукурузы, каждой собаке - по три галеты. Объявили, что сражение будет носить имя Битвы при Мельнице, и что Наполеон учредил новый орден - "Зеленое знамя", которым и наградил самого себя.

Среди общего ликования несчастная история с лесом и банкнотами была забыта.

Несколько дней спустя свиньи нашли в погребах жилого дома ящик, полный отлично закупоренных бутылок виски. Прежде о его существовании никому не было известно. В этот вечер из дома неслись звуки громового пения, в том числе, ко всеобщему изумлению, был слышен мотив "Звери Англии". Примерно в половине девятого животные видели, как из дома через заднюю дверь выскочил Наполеон в старом котелке Джонса, быстро обежал двор и снова исчез внутри дома.

Но утром в доме царило тяжкое молчание. Казалось, там не шевелилась ни одна свинья. Было уже почти девять часов, когда во дворе появился Пискун. Шел он медленно, рассеянно, глазки его потухли, хвостик вяло свисал - у него был совершенно больной вид... Он созвал животных и объявил ужасную новость - товарищ Наполеон при смерти.

Горестный крик исторгли животные. Принесли солому, постелили у дверей дома. Все ходили на цыпочках. Со слезами на глазах спрашивали друг у друга, что с ними будет, если не станет Вождя.

Прошел слух, что Снежку удалось все же подсыпать яду в пищу Наполеона. В одиннадцать часов вышел Пискун и сделал новое объявление. В качестве своего последнего прижизненного благодеяния Наполеон велел издать Указ, карающий смертной казнью каждого, кто употребляет алкоголь.

К вечеру Наполеону как будто стало лучше, а на следующее утро Пискун сообщил, что Вождь выздоравливает. Вечером он уже смог приступить к своим обязанностям, а на следующий день поручил Уимперу приобрести несколько руководств по пиво- и самогоноварению. Спустя неделю Наполеон приказал, чтобы вспахали лужок за садом, который предполагалось некогда отвести под пастбище для престарелых. В качестве причины называли истощение почвы, но вскоре стало известно, что Наполеон намерен выращивать там ячмень.

Примерно в это же время случилось странное происшествие, смысл которого в то время остался для многих совершенно темным. Однажды ночью, часов около двенадцати, во дворе раздался страшный треск, и затем - глухой удар. Все животные выбежали из своих стойл. Светила полная луна. У подножья стены большого амбара, той, где были начертаны Семь Заповедей, лежала сломанная лестница. Рядом копошился на земле полуоглушенный Пискун.

Возле него валялись фонарь, кисть и горшок, из которого вытекала белая краска. Собаки немедленно окружили Пискуна и, как только он обрел способность ходить, эскортировали его в дом. Никто из животных, казалось, не имел ни малейшего понятия о том, что все это значило. Исключение составлял старый Бенджамин, который медленно, с понимающим видом покачал головой, но сказать ничего не захотел.

А несколькими днями позднее Мюриэль, перечитывая Семь Заповедей, обратила внимание на то, что еще одна из них помнилась ей не совсем так. Ей казалось, что в Пятой Заповеди было сказано: "Ни одно животное да не вкусит алкоголя", но там обнаружились еще два слова, о которых она, наверное, позабыла. Заповедь гласила: "НИ ОДНО ЖИВОТНОЕ ДА НЕ ВКУСИТ АЛКОГОЛЯ ЫВ ИЗБЫТКЕЭ".

Глава 9

Разбитое копыто зажило у Боксера не скоро. А восстановление разрушенной мельницы началось на другой день после того, как кончили праздновать победу. Боксер отказался воздерживаться от участия в работах даже на один день и считал делом чести для себя скрывать свои страдания. Лишь Люцерне он признавался по вечерам, что копыто сильно его беспокоит. Люцерна лечила его компрессом из трав, которые приготовляла, пережевывая нужные ингредиенты. Она и Бенджамин уговаривали его работать не так напряженно. "И у лошади легкие не вечны", - говорила она. Но Боксер не желал их слушать. Он говорил, что у него осталась лишь одна мечта: увидеть, как строительство мельницы развернется по-настоящему прежде, чем он достигнет пенсионного возраста.

В самом начале, когда впервые были сформулированы законы о старости, пенсионный возраст для лошадей и свиней считался 12 лет отроду, для коров - 14 лет, собак - 9, овец - 7, а для кур и гусей - 5 лет. Были установлены большие пенсии по старости. До сих пор никто из животных не уходил на пенсию. Но в последнее время этот вопрос обсуждался все чаще и чаще. Теперь, когда лужок за садом был отдан под ячмень, поговаривали, что для престарелых животных будет специально отгорожена часть большого пастбища. Говорили, что для лошади ежедневный пенсионный рацион составит пять фунтов зерна, а зимой - пятнадцать фунтов сена, да еще морковь, может быть, яблоки по праздникам. В конце будущего лета Боксеру и должно было исполниться двенадцать лет.

А между тем жизнь была тяжелой. Зима выдалась такая, как и в прошлом году, - морозная. Пищи было даже еще меньше. Снова уменьшили рацион всем, кроме свиней и собак. "Полная уравниловка в количестве пищи и в качестве была бы противна принципам Анимализма", - как объяснил Пискун. Ему без труда удалось доказать животным, что видимый недостаток пищи не был реальным явлением. Правда, в настоящее время пришлось провести упорядочение рациона (Пискун никогда не называл это "уменьшением", но всегда "упорядочением"), но в сравнении с временами Джонса отмечалось громадное улучшение. Пронзительной скороговоркой он зачитывал цифры, подробно показывая, что овса, сена, свеклы у них теперь больше, чем при Джонсе, что работали они меньше, что вода теперь лучше, а жизнь дольше, и большее число младенцев остается в живых, что в стойлах больше соломы и меньше блох. Животные верили каждому слову. По правде сказать, Джонс и все, что с ним было связано, почти совсем исчезло из их памяти. Они знали, что жизнь сейчас трудная и неласковая, им часто приходится мерзнуть и голодать, а работают они все то время, что не спят. Но в прежние времена все, несомненно, было еще хуже. Они были рады поверить этому. Кроме того, не было сомнения в том, что прежде они были рабами, а теперь свободны, и на главное это различие Пискун указывал неустанно. Голодных ртов стало много больше, чем раньше. Осенью опоросились все четыре свиноматки, принеся тридцать одного поросенка. Молодые были все разномастные, но так как Наполеон был единственный хряк на ферме, нетрудно было догадаться, чье это потомство. Было объявлено, что позднее, когда можно будет приобрести лес и кирпич, возле огорода за домом будет построена школа. Пока же поросят обучал сам Наполеон на кухне. Прогуливаясь с поросятами на огороде, не поощряли общение с прочим молодняком. Примерно в это время было введено правило: если какое-нибудь животное встретит на тропинке свинью, это животное должно сойти со своего пути. Кроме того, все свиньи, независимо от ранга, получили право по праздникам носить на хвостике зеленую ленту.