Кошки-мышки

- Точно помнишь? Держись с остальными, одна никуда не уходи. Жди меня, я вернусь. Да, красавица, я точно вернусь, уже к вечеру. Так вот, я вернусь, мы пойдем сюда и отпразднуем победу. И еще… Минни. Если что… Всякое случается. Шанс невелик, но все же. Не сбегай – те люди из тюрьмы, если они приедут сюда или захотят забрать вас, если мы не вернемся, они… Они тебя не обидят. Хотя доверять тоже не спеши, они чужие, в любом случае. Ладно, красавица, это так, план Б на всякий случай, не вешай нос! Давай, до вечера!

Короткий поцелуй сухими сжатыми губами, сунутая ему в карман дрожащими пальцами пачка сигарет – и Мартинес выходит. Быстро сбегает по ступенькам, оглядывается на ее окно и видит серый силуэт – провожает. Он шагает по улице и раздраженно хмурится от удара в грудь – ему навстречу несется рыдающая Дейзи.

- Сделай что-нибудь! Сделай! Я не хочу на войну! Я боюсь! Я плохо стреляю! Он обещал, обещал мне и ничего не сделал, не помог, я в списке! Что мне делать?! Цезарь, меня там убьют! - она прижимается к нему, уже не стесняясь растрепанных волос, отсутствия макияжа, опухших губ и век – сейчас в приоритете жизнь, без которой ее красота ничего не стоит.

- Выпей что-то, я не знаю. Чтобы на время стало плохо, скажешься больной. Поторопись, если хочешь успеть – мы через час выезжаем, - бросает он тихо и коротко, настойчиво отцепляя ее тонкие пальцы от своей одежды, вглядываясь в обезумевшие от страха глаза Дейзи и ища там проблеск понимания.

- Да! Да, я знаю, что! - вдруг часто кивает она и несется к своему складу.

Интересно, кто же ей что пообещал – скорей всего, за несколько горячих ночей? Когда они вернутся, стоит поинтересоваться личностью этого находчивого человека. Ведь ее почему-то, несмотря ни на что, сейчас жалко. Ведь сейчас Дейзи искренна. Все честны перед лицом страха.

А теперь – пора. Уйти, чтобы вернуться. В этот тихий, сонный, насквозь пронизанный ложью городок. К той немой, почти равнодушной и такой притягательной девушке в нем. Домой.

***

Шорох снаружи палатки заставляет и без того неспособного уснуть Мартинеса осторожно выбраться, оглядываясь. Неужели это снова Губернатор сходит с ума, привлекая к себе ходячих? Что с ним случилось? Как он мог просто взять и убить всех своих людей? Тех, которые пошли ради него на войну. И ладно, можно опустить все вопросы морали – но зачем он это сделал? Какую цель преследовал? Бессмысленные убийства. С ним больше нельзя иметь дело. С ним просто опасно оставаться рядом. А ну как ему снова что-нибудь подобное в голову взбредет?

Он смотрит в спину напряженно стоящего у костра Шуперта и приближается, становясь рядом, вглядываясь в огонь и невпопад думая о том, что теперь с городом. Наверное, нужно вернуться. Только без Блейка.

- Я сваливаю, - подает голос немногословный обычно Шуперт, сжимая кулаки – для него произошедшее сегодня оказалось ударом, ведь там были друзья, была Карен. - Ты с ним?

- Нет, - не задумывается даже Мартинес, ловя на себе одобрительный и облегченный взгляд приятеля. - С ним больше нечего делать. Заглянем в город для начала?

- Да, - решительно кивает тот, возможно, решив искупить грехи своего бывшего лидера помощью оставшимся горожанам, чьи родные и близкие погибли вчера от руки Губернатора, которому они так верили.

Нужно ехать, пока не рассвело. Они собираются быстро и бесшумно. Да и собирать почти ничего не приходится – вещей у них мало. Шуперт кружит вокруг палатки Блейка, как огромный черный хищник, сжимая в руках свой лук, кривясь и вздыхая. Опускает оружие и усаживается к уже ждущему его в автомобиле Мартинесу. Который тоже не смог убить того, под чьим предводительством прожил больше года. Того, кто стал совсем безумным. Того, кто все равно вряд ли выживет тут один. Пусть умрет сам.

Они приближаются к городу осторожно, но все предосторожности больше не нужны. Здесь пусто. Не осталось никого и, судя по всему, люди уходили добровольно, собирая с собой вещи и не сопротивляясь. Никаких следов борьбы не находится. Ни одного трупа нет. Уехали все: женщины, старики, дети. Она.

А значит, Мартинес был прав, говоря о том, что эти тюремные слишком добры для того, чтобы причинить вред оставшимся в живых жителям города. Он вовремя предупредил Минни о том, чтобы она не боялась и ехала с ними при необходимости. Его не подвело чутье – те люди были не опасными. Вот только его и Шуперта они не пустят. Во всяком случае, не сейчас. Не тогда, когда еще свежи воспоминания о бое, о смерти Диксона, об Андреа, которая, скорей всего, тоже не выжила, о возможных умерших и раненых с их стороны. Но может быть, когда-нибудь…

Не говоря ни слова, собравший свои вещи Шуперт кивает подошедшему к машине Мартинесу, который просит подождать его и срывается в библиотеку. Ее квартиру он уже проверил – там пусто. Но может быть тут? А вдруг она все же не ушла? Вдруг решила ждать его? Спряталась где-нибудь среди стеллажей: замерзшая, дрожащая, скрутившаяся в комочек? Но там тоже пусто – даже части книжек не хватает. Она уехала вместе с ними – с теми, кого любит больше всего на свете. Ее книгами.

Он улыбается и выходит на улицу, садясь за руль и бросая последний взгляд на пустынный город – такой же серый, как и ее глаза. И что теперь?

========== Глава 25 ==========

Спустя полгода…

Эту местность он может узнать с первого взгляда. Этот лес, эту дорогу, эту ограду. Такую, до смешного, почти ничем не укрепленную. А ходячих у сетки собирается немало: наверное, и людей на территории тюрьмы уже довольно много. Значит, они берут чужаков. Добрые, жалостливые, а может быть, просто понимают, что жить нужно большими группами: поодиночке теперь сложно.

И лучше бы все эти мысли и надежды Мартинеса оправдались. Ведь он сейчас, медленно поднимая вверх руки и толкая в бок шагающего рядом настороженно скалящегося Митча, подходит к тюремным воротам, поглядывая в сторону нескольких тварей вдалеке. Если им не будут спешить открывать, то оружием воспользоваться все же придется – спасая свою жизнь.

Но тюремные не узнают Мартинеса, а потому открывают ворота слишком быстро. А может быть, они, даже узнав его, просто не испытывают ни малейшего удовольствия при мысли о зрелище столь неравного боя: двое измученных, оборванных мужчин против пары десятков ходячих? Добрые. Когда-нибудь их доброта сведет их всех в могилу. Если она, конечно, настоящая.

А вот доверчивости здесь маловато: местный предводитель, заметно заросший с того времени, когда Мартинес видел его в последний раз, торопливо обезоруживает их обоих, отбрасывая биту и пистолеты в тележку, полную каких-то сорняков. Кажется, тут вовсю процветает фермерство – весна у здешних товарищей удалась.

Рик Граймс задумчиво осматривает их, жестом не позволяя приблизиться стайке любопытных детей, и сообщает что-то о каком-то Совете, который и решит судьбу гостей: одного бывшего врага и одного незнакомца. И остается лишь надеяться, что в этом их Совете имеются дамы, способные пустить слезу над рассказом об их скитаниях и лишениях.

- Но сначала – три вопроса, - заявляет вдруг Рик, кивая нескольким подошедшим людям, с интересом уставившимся на незнакомцев. - Первый: сколько ходячих вы убили?

- До хрена, - в один голос с Митчем говорит Мартинес и изумленно кривит губы – что за цирк здесь творится?

- Сколько людей? - тут же портит ему настроение Рик, серьезно вглядываясь в глаза – он узнал его, точно узнал, не мог не узнать. - И… почему?

- Живых, что ли? - натурально округляет глаза Митч и мотает головой. - Зачем?

- Ты? - смотрит только на Мартинеса местный лидер, заставляя торопливо просчитывать ситуацию – ответа на такой простой, но слишком уж прямой вопрос у него нет.

- Несколько. По приказу, - отвечает он коротко и расплывчато, пожимая плечами под удивленным взглядом своего товарища.

- И где он? Филип? Губернатор? - делает шаг вперед знакомый черный мужчина, нервно сдергивая с головы шапку и подозрительно глядя на Цезаря.