Кошки-мышки

Мартинес пожимает плечами и выбрасывает эту дуру из головы, уходя к Блейку. Возвращаясь спустя полчаса и задерживаясь у склада при виде того, что еще не все выгружено – улов оказался на удивление богатым. А та – чужая группа – чрезвычайно запасливой. Дейзи отмахивается от всех вопросов парней, сообщая, что они могут сложить оставшиеся вещи, куда хотят, и бежит навстречу своему мужчине, вглядываясь в его лицо. Так, словно что-то случилось. Или на нее произвело впечатление описание сегодняшней героической попытки спасти чужаков? Красочные слова о страшной опасности, мужестве, смелости и чуде, которое помогло им спастись?

- Что она тебе сказала? - дрожащим голосом интересуется девушка, а ее пальцы сжимают его куртку, белея.

- Кто? Что? - не понимает вопроса Цезарь, смеясь.

- Эта… Айлин, - цедит Дейзи и запинается при виде искреннего изумление на лице Мартинеса. - Ничего такого, да? Что? Да нет, ничего такого она и не должна была сказать. Просто мы… поссорились, и я подумала, что она может сплетни там всякие начать распускать. Придумать что-то, чтобы нас рассорить. Она же знает, что ты – мое единственное слабое место. И как я тебя люблю! И может сделать все, чтобы ты меня бросил!

Мужчина снова ощущает себя героем какого-то дешевого сериала про любовь и прочие страсти и брезгливо – палец за пальцем – отцепляет от себя руки девушки, отступая на шаг и интересуясь, почему это вдруг Дейзи поссорилась со своей лучшей и единственной, что немаловажно, подругой. Эта перепуганная Айлин совсем не похожа на ту, с кем можно поссориться. Хотя…

- Она… ой, такая глупая. И лезет со своими советами еще. Мне с ней больше неинтересно, - лепечет девушка, и тревожно оглядывается, словно ее подруга может быть рядом. - А мы сейчас к тебе? Или ко мне? У меня все готово!

- Ты, красавица, давай, лучше проследи тут за всем. Эй, даму проводишь потом! - повышает голос он, обращаясь к пареньку, который, не забыв свою дневную оплошность, горит желанием выслужиться и кивает. - А я… а у меня тоже еще дела. Что поделать. Завтра увидимся.

- Дела на всю ночь? - тихо спрашивает Дейзи, опуская глаза и теребя в пальцах уже пуговицу своего расстегнутого пальто.

Он неопределенно кивает, понимая, как глупо это выглядит, и удивляется, почему она молчит. Осторожно целует его в губы, прижимаясь всем телом, и тихо желает удачи. Торопливо отходя от склада, мужчина не оглядывается, но знает, что она смотрит ему вслед. Вот только как? Жалобно? Ненавидяще? Напряженно? Грустно? Безразлично? Мартинес на всякий случай проводит ладонью по лицу – приходить к Минни испачканным в помаде не хочется. Удивительно, что он вообще об этом думает.

Стучать приходится слишком долго и слишком громко. Минни не торопится открывать, и когда появляется в дверях, становится понятно – почему. И совсем непонятно. Она не скрывает заливающих лицо слез и смотрит на гостя широко распахнутыми глазами. А он понятия не имеет, почему она плачет. Где-то на задворках сознания крутится эта неинтересная, в общем-то, ссора двух девушек, странные слова обеих – но важней всего сейчас то, что происходит здесь и сейчас.

Бледная – почти белая – девушка и ее почти ненавидящий взгляд.

========== Глава 18 ==========

Ее приходится осторожно отодвинуть с прохода, чтобы пройти внутрь. Мартинес изумленно смотрит на зареванную девушку и громко вздыхает. Вот и эта скатилась до сериальных трагедий, слез, соплей и безмолвных упреков – только глазищи на пол лица и сжатые в тонкую нить губы. Сразу ясно – он в чем-то виноват. Как у женщин получается это делать? Что в них такое закладывается с самого рождения, что заставляет мужчин постоянно ощущать себя виноватыми? Идти по жизни от вины к вине, заглаживая одну и вляпываясь в следующую. Замкнутый круг.

- Ну, красавица, ты чего? Где твои ручки, блокноты, карандаши, или что там? Пиши, - стараясь не раздражаться на это хлипкое существо, Цезарь падает на диван и кивает в сторону стола. - И кстати, я сегодня почти не ел ничего. И рассчитывал на ужин. Или не заслужил, по-твоему?

Она смотрит на него широко распахнутыми глазами и беззвучно истерично хихикает. Зажимает рот и несется куда-то, заставляя Мартинеса нахмуриться. Они издеваются? Обе. Мотнув головой, он вспоминает, что, по крайней мере, здесь точно никогда не прокалывался с защитой, и поудобней разваливается на старом диване, прикрывая глаза и почти погружаясь в сон, под звуки грохота посуды из кухни.

- Да ну, - изумленно осматривает кашу с мясом мужчина, переводя чуть ли не восхищенный взгляд на покорно стоящую рядом – руки по швам, глаза в пол – девушку. - Не отравлено? Да чего ты так дергаешься? Шучу я. Ну давай, садись и рассказывай как-нибудь, что случилось. Кто тебя обидел? Никто? Что ты услышала? Что тебе сказали? Красавица, вот мне делать больше нечего, гадать сидеть.

Он качает головой и приступает к каше, отгоняя внезапную мысль о том, что слишком уж испуганно девушка вскинула взгляд при предположении об отравленной еде. Следующими в голову приходят мысли о том, что ведь к кому-то же она ходила раньше по ночам. А может быть, и до сих пор ходит. А вдруг она узнала что-то не о нем? А о себе… Мартинес подозрительно косится на курящую рядом Минни и резко встает, принося с полки недопитое ими в прошлый раз вино. Наливает в два стакана и молча сует ей один. Облегченно видя, как она без раздумий отпивает и даже едва заметно улыбается. Чепуха. Что за глупые мысли вообще посещают его голову?

- Ну, так что там? - доев и закурив сигарету из ее пачки, снова интересуется Цезарь, желая раз и навсегда решить неясную ему до сих пор проблему и выбросить ее из головы. - Дейзи? Можешь кивнуть, чего уж.

Минни обкусывает губы, заставляя мужчину морщиться при виде выступающей крови, и неопределенно пожимает плечами, отмахиваясь. Унося тарелки, заходя в комнату и выключая свет. Так странно – раньше свет ей не мешал. Она беззвучно движется к кровати, и Мартинес, чертыхаясь и сбрасывая на ходу одежду, идет за ней. Ловит ускользающее, уже обнаженное, такое холодное, тело и на несколько минут забывает о прошедшем дне.

А потом прижимает к себе чересчур худую девушку и снова вспоминает падающие на землю, словно в замедленной съемке, тела. Ему плевать на них, но что-то кажется неправильным. Может быть, мысль о том, что для нормального выживания люди все же нужны? Не старухи и старики, не беспомощные дети и даже не толпа женщин. Нет, нужна хорошая армия способных выживать и бороться мужчин. Да, к сожалению, именно таких, которые потом могут встать против Губернатора. Чего тот, наверное, и боится. Выбирая слабость и подчинение. Абсолютную власть и никакого риска.

- Столько людей сегодня умерло, - говорит он в тишине, лежа на спине и глядя в темный потолок.

Замечая краем глаза, как приподнимается на локте девушка, вглядываясь в его лицо и осторожно касаясь кожи. Так, словно… Что?

***

Дни идут бесконечной чередой дежурств, совещаний, новых людей, встречаемых на улицах города, двух женщин и ленивого спокойствия – несмотря ни на что. Жизнь в Вудбери налаживается, Губернатор доволен праздниками, которые удалось устроить народу, а Мартинес получает безоговорочную победу в бое с Кроули. Как обычно, беспечное существование прерывается слишком резко. Сообщением о новом маршруте для предстоящей разведки и настоятельной просьбой на удивление серьезной Дейзи зайти к ней вечером для важного разговора.

Цезарь идет медленно, нехотя, все еще прокручивая в голове совещание и раздраженно размышляя, кого из молодняка можно взять с собой, а кого лучше будет оставить на посту. Блейку нужен только конечный результат, в вопросы выбора он вмешивается не часто – только проверяя постфактум, чему-то там кивая и меряя подчиненных задумчивыми взглядами. Его вечная игра. Постоянный фарс, который действует на многих. И уже наскучил тем, кто рядом с первых дней.

- У меня для тебя новость, - звонко целуя мужчину в щеку, сообщает Дейзи и не замечает нахмуренного взгляда Цезаря, обращенного на совершенно пустой стол.