"Посмотрим..."

- А, - глубокомысленно кивнул Дэрил и снова склонился над своим извечным, зачитанным до дыр, единственным комиксом, даже не посмотрев вслед выходящему брату.

А тот, тут же выбросив из головы мелкого, уже мчался навстречу своей судьбе, которая после его пятиминутного мычания на тему красоты ее ушей, все же согласилась встретиться с Мэрлом вечером, чтобы этими самыми красивыми ушами дослушать про свои охрененные ноги. Вырвав прямо с корнями цветы на соседской клумбе, Диксон, наконец, оказался у двери Нэнси, тщетно пытаясь струсить налипшую землю с рук и одежды.

Как ни странно, девушка, даже несмотря на сомнительного качества и происхождения букет, все же пошла на свидание и честно выдержала целых два часа скитаний по самым темным улицам городка. Так как Шекспира парень не знал, и знать не хотел, он вместо стихов торопливо пробормотал даме сердца пару куплетов самой приличной из своих любимых песен и полез целоваться.

- Сначала сказал, что она мымра и тебе нахрен не нужна, а теперь лижешься с ней перед всеми, - голос брательника прозвучал, как гром среди ясного неба.

Это мелкое недоразумение, по всей видимости, следило за парнем, если умудрилось появиться здесь в самый подходящий момент. Не успев даже развернуться к Дэрилу, чтобы задать тому хорошую трепку и, как минимум, навсегда лишить ушей, Мэрл получил удар по самому дорогому от оказавшейся слишком расторопной девицы и охнул, согнувшись. Объяснять что-то этой стерве сразу перехотелось.

- Не пара она тебе, - сочувствующе вздохнул мелкий поганец и, округлив глаза при виде выражения лица брата, бросился наутек.

Так и закончилась для Мэрла первая и единственная история любви в его жизни: отбитым достоинством и проигранным нахрен спором.

***

Вздрогнув от шороха, Диксон прервал свои воспоминания о прошлом и покосился в сторону Мишонн, устроившейся с книжкой в клубке одеял. Шериф был столь добр, что прислал с азиатом не только теплые вещи и какую-то книженцию, но еще и бутылку вина по требованию реднека. Тот эту самую бутылку сразу же заныкал в одной из камер, тщетно надеясь на то, что эта интересная вещица привлечет внимание шоколадки. Но женщина даже не вспоминала о спиртном (ниче бабы в жизни не понимают!) и уже второй день первая с Мэрлом не заговаривала.

А вот он от нефиг делать все чаще и чаще поглядывал в сторону подруги, которая с каждым часом казалась ему все более интересной. И фигурка у нее ладная, и патлы в замысловатую прическу скручены, и глазищи выразительные, и губы такие, что каждая моделька из тех самых журналов обзавидуется. Стряпать умеет, молчать тоже, ходячих мочит и вообще с пониманием баба. И трогательная какая-то такая она в своей угрюмости. Чем-то Дэрила напоминает, тот бывало, тоже сядет, насупится и молчит, как будто языком своим пообедал давно. И фиг разберешь, че они молча там думают, то ли дело он, Мэрл, – сразу со всеми своими мыслями делится, как честный и открытый человек!

Правда сейчас навязчивыми мыслями о том, что из самурайки вышла бы хорошая подруга, и не только боевая, поделиться было решительно не с кем. Мишонн оповещать о своих намерениях он не рисковал – катана при ней, вдруг встанет ночью и позарится на его хозяйство, чтоб наверняка не приставал. А больше никого, кроме пауков, тут и не имелось. Вот и приходилось самому с собой прокручивать варианты возможного развития событий. Увы, после того памятного первого раза, Диксон имел дело с более простыми дамочками, которым выпивку поставил, ущипнул пару раз и все, можно вести в темный угол. Проще некуда! С этой же явно надо какие-то мудреные вещи проделывать перед самым главным и основным.

Так что там кореша в юности говорили: бабы падки на лестный треп, веники, стишата и прочую муть? Стихов реднек не помнил, да и не настолько хороша самурайка, чтобы он ради нее из себя клоуна корчил. Цветы тут при всем желании не найти. Хотя можно попытаться совестливого шерифа прижать требованием притащить какой-нибудь веник. Но че этот глюканутый осенью найдет? Разве что выродков своих притащит, сопливым тоном вещая о том, что дети – цветы жизни, тьфу! А вот комплимент Мэрл сделать может. Не ну а че, не мужик он, что ль? Главное, слова нужные подобрать. А вино поможет!

- Ну, че ты тут? – подсел Мэрл к тут же отшатнувшейся Мишонн и сделал вид, что ни хрена не замечает такого невежливого поведения дамы. – Винца?

- Спасибо, - сделала глоток из бутылки самурайка и настороженно посмотрела на Диксона. – Что за повод? Придумал что-то?

- Ниче я не придумал, - расстроено махнул рукой реднек, тоже отпивая. – Блин, как-то хреново знать, что брательник точно в беде, и сидеть тут. Ждать непонять чего…

- С ним все будет хорошо, - вдруг ободряюще сжала целую руку друга женщина, криво улыбнувшись.

- Сама-то веришь? – нахмурился Мэрл, глядя на опустившую глаза Мишонн и вспоминая, че он в общем-то приперся. – Ладно, забей. Словами Дэрилу ни хрена щас не поможешь. Ты это… Может, тебе че надо еще? Ты не молчи, давай, говори, выбьем у этих уродов все возможные удобства. Я выбью!

- Для меня? – недоверчиво покосилась на мужчину самурайка, уже более весело отпивая новый глоток крепленого вина. – С каких пор ты что-то требуешь не только себе?

- С этих недоносков не грех потребовать гуманитарную помощь, блин, даже для голодающих ходячих, не то что для тебя, - буркнул раздраженно реднек, вспоминая наглые рожи неблагодарных дружков своего брата и только через минуту понимая, что он снова отвлекся от самого главного. – И вообще ты же ба… женщина, вам там то се, помады нужны всякие, зеркала, сумочки, пироженые-мороженые.

- Ничего мне не нужно, - мотнула головой Мишонн. – Выйти уже хочу.

- И че делать собираешь, когда эти придурки одумаются? С ними останешься? – поинтересовался преувеличенно безразличным тоном Диксон.

- Не знаю, - пожала плечами подруга, хмурясь. – Вариантов нет, а тут Андреа, да и остальные не так уж и плохи. Хотя после вот этого всего…

- Можешь со мной свалить, - беспечно, словно приглашая прогуляться на пиво, предложил Мэрл. – Не пропадем точно. С этими все равно каши не сваришь – война, блин, у них и прочая дребедень. Защищай, бегай на побегушках, и не рыпайся. Че, хошь сказать, тебя радует такая перспектива?

- Постоянно в дороге, впереди зима, твои идиотские шутки и неумение спокойно подумать, перед тем как бросаться навстречу опасности, - перечислила насмешливо Мишонн. – Тоже не лучше.

- Блин, че ты все так воспринимаешь? – разошелся Диксон, оскорбленный в лучших чувствах. – Ниче не понимаешь в красивой жизни: свобода и все такое. Найдем брательника, хату какую-то укрепим, запасов собрать еще успеем, подыщем потом ему тоже бабу…

- Тоже? – отодвинулась при оговорке мужчины самурайка, снова замыкаясь в себе. – Спасибо, обойдусь.

- Блин, я ей можно сказать… - возмутился Мэрл, недоговаривая о своей последней руке и сердце в придачу, и вдруг заинтересовался. – А ты это… Слышь, я ж ни хрена про тебя не знаю. Замужем была?

- Нет, - все же ответила Мишонн, принимая бутылку и делая большой глоток, кажется, решив напиться сама, чтобы не опьянел Диксон. – Собиралась. А потом все это…

- А хошь? – напряженно поинтересовался реднек, понимая, что на свадьбу, как этот придурок китайского производства, он даже ради завоевания бабы не готов.

- Нет, - посмотрела на него, как на идиота, самурайка и отодвинулась еще дальше, пытаясь заодно ополовиненную бутылку спрятать.

- Эт хорошо… Ты, кстати, это… - все же решился приступить к своей главной цели мужчина, приосанившись. - Знаешь, что глаза у тебя… ну такие… короче, типа красивые…

Блин, вот че сиськам комплимент сделать всегда легче? И вообще, честно сказать бабе, мол, ты прекрасна, как Памела из журнала, а я еще круче, идем перепихнемся, пока время есть. И нахрен все эти сопли разводить, все равно ведь цели и желания у всех одинаковые: и у того, кто сразу зовет в кусты, и у того, кто носит веники и плетет лабуду про красоту глаз. Только вот вторым гораздо хреновей – ни радости тебе никакой, ни результата гарантированного. Ну и че шоколадка заткнулась? В счастливый обморок чтоль свалилась от его слов? Но женщина явно все пропустила мимо ушей, настороженно зыря в сторону тюремного коридора. Оглянувшись и прислушавшись, Диксон замер.