Сладкая отрава

– Финник.

Секс-символ из Четвертого поднимает свой бокал и приветливо улыбается мне.

– Привет, Пит! – говорит он. – Давно не виделись.

Я удивлен, встретить его здесь, отчего-то полагая, что о появлении нового жильца во Дворце мне станет известно заранее. Одейр, продолжая улыбаться, кивает на соседний от себя стул, и только теперь я замечаю худенькую рыжеволосую девушку, которая, потупив глаза в столешницу, замерла, будто ждет удара. Ее реакция удивляет меня, и я перевожу вопросительный взгляд на Финника.

– Познакомьтесь, – произносит он. – Пит, это Энни Креста – моя Победительница. Я вытащил ее с Арены несколько лет назад, – голос Одейра становится ласковым, когда он говорит о девушке, но, должно быть, мне это мерещится. – Энни, – обращается он к ней, и рыжеволосая поднимает на меня свои зеленые, словно изумруды, глаза. – Пит Мелларк. Победитель последних Игр. И… помощник Президента Сноу.

Меня внутренне передергивает от упоминания моей тесной «дружбы» со Сноу, но я никак это не выражаю, мило улыбаясь испуганной девушке. Ее плечи дрожат, когда наши взгляды встречаются, и она всхлипывает, готовая заплакать. Финник хмурится, приобнимая ее за плечи, и Энни тут же затихает, успокоившись.

Я заинтригован тем, отчего эти двое появились в Капитолии, и озадачен отношениями, которые существуют между ними. Я помню, как готовясь к Бойне, просматривал записи Игр с участием Кресты… После победы она сошла с ума, погрузившись в мир фантазий и грез. Что ее связывает с Одейром, кроме как то, что он ее бывший ментор? Пока я размышляю о странной парочке и усаживаюсь за стол, Президент пару раз кашляет, будто задыхаясь, а потом говорит:

– Мистер Одейр и мисс Креста любезно согласились посетить Капитолий и готовы помочь в поддержании мира в стране.

– Они будут сниматься в роликах? – быстро спрашиваю я.

Сноу кивает, делая глоток, а Финник и Энни обмениваются непонятными мне взглядами. Что-то в поведении Одейра кажется мне смутно знакомым. Заботливые жесты, взгляды, брошенные на рыжеволосую девушку. Внезапно, меня осеняет – любовь. Так выглядит любовь. Сомнения тут же прокрадываются в душу, ибо любой житель Панема наслышан о любовном непостоянстве «сладкого мальчика», но то, чему я стал свидетелем, говорит само за себя.

– Я буду сниматься, – отвечает Финник. – А Энни… Просто погостит тут. Ведь так, Президент Сноу?

Я улавливаю беспокойные нотки в голосе Победителя и не совсем понимаю причину. Быть может Сноу угрожает Финнику также, как когда-то угрожал мне: используя девушку, в которую он влюблен. Только вот мне не было смысла рисковать – «моя» девушка была ко мне равнодушна.

Один из безгласых подходит к Сноу и протягивает ему белоснежную папку с документами. Какое-то недоброе предчувствие проникает в мою душу, но я стараюсь отмахнуться от него. Президент отодвигает тарелку с завтраком, распахивает перед собой папку и пару минут изучает то, что хранится внутри. Его лицо становится озабоченным, я замечаю промелькнувшую тревогу, но не могу понять своих ощущений… Словно я не верю актеру, который разыгрывает передо мной спектакль.

– Боюсь, у меня плохие новости, Пит, – говорит Сноу вкрадчивым голосом, поднимая на меня глаза.

– Например? – с некоторым беспокойством отзываюсь я.

– Твоя семья… Я только что получил отчет миротворцев из Двенадцатого. Повстанцы подожгли пекарню твоих родителей. Никто не выжил.

Сердце с гулом летит вниз, глухо ударяясь о мраморный пол. Я вижу перед собой лицо отца, и слезы жгут глаза, угрожая перерасти в истерику. Успеваю бросить короткое «Извините», я спешу покинуть столовую, пока еще держу себя в руках.

Только оказавшись в уединении своей спальни, я позволяю боли прорваться наружу потоками беззвучных слез. Закусывая губы до крови, я лежу, уткнувшись в подушку, и мычу, стараясь сдержать вопли, которые рвутся наружу.

Семья.

Те, кто любил меня несмотря ни на что. Пусть коряво, возможно не так сильно, как бы мне хотелось, но все-таки любили… Я был хоть кому-то нужен.

Теперь я один.

Мне вспоминается всегда озабоченное суровое лицо матери, ее гневные окрики, которые я получал вместо ласковых слов, и мозолистые руки, всего несколько раз нежно касавшиеся меня. Я вижу лица братьев, которые часто подтрунивали надо мной, но все-таки оставались мне близкими и родными.

Отец… Тот единственный человек, который действительно любил меня, искренне и от всей души. Вероятно, осознание того, что я больше никогда его не увижу, вызывается особенную боль.

Совершенно один. Никому не нужен.

Должно быть, я теряю счет часам, потому что когда Кларисса входит в комнату, за окном уже темно. Тихими шажками она приближается к моей кровати и садится на самый краешек, может быть, ожидая, что я ее прогоню. Отрешенный от всего и совершенно потерянный я смотрю на ее руку, опустившуюся на мою ладонь. Неуверенно сжимаю ее тонкие пальцы, ищу поддержки человеческого существа, и Кларисса принимает мою ласку, усаживаясь ближе. Моя голова ложится к ней на колени, и девушка нежно гладит меня по волосам.

Мы молчим. Мне плохо. Я чувствую себя бесконечно одиноким. Замечаю, что Кларисса тянется за одеялом, укрывая меня, и слегка раскачивается, словно пытается убаюкать. Постепенно проваливаюсь в сон, крепко обнимая ее угловатые коленки.

Несколько недель проходят как в тумане, я постепенно привыкаю к пустоте в том месте, где когда-то было сердце. Спасает работа: дни и ночи напролет я погружен в документы, касающиеся Дистриктов, а время от времени выезжаю в командировки на места сражений. Китнисс и ее люди сеют вокруг смерть, прикрываясь красивыми речами и громкими лозунгами. В ответ на обращение Президента к народу, Тринадцатый выпустил еще несколько агит-роликов, призывая к борьбе против кровожадного Капитолия. Я по-прежнему не питаю особой привязанности к Сноу и его правительству, только вот выходит, что из двух зол, они – меньшее.

Финник действительно погрузился в «поддержание мира», активно разъезжая со мной по Дистриктам и рассказывая людям о важности сохранения привычного уклада жизни. Бывает, правда, он надолго пропадает, когда мы оказываемся на месте, но каждый раз Одейр находит правдоподобное объяснение своему отсутствию. Я не особо этим обеспокоен, у нас почти приятельские отношения, так что я позволяю ему делать то, что он считает нужным, тем более, что Сноу в очередной раз подстраховался: пока мы с Финником отсутствуем, Энни Креста остается во Дворце, под опекой Президента.

Я больше не сомневаюсь в том, что Одейр неровно дышит к рыжеволосой Победительнице, а она отвечает ему взаимностью. Энни милая девушка, немного странная и запуганная, но она преображается, когда рядом оказывается Финник. Они спасают друг друга, как когда-то спасались мы с Китнисс… Хотя нет, не так. Я спасал Китнисс, а ей было все равно.

Клариссу я вижу почти каждый день, но мы не касаемся в разговорах той ночи, которую провели вместе. Я ужасно напугал ее своими криками, когда пришли очередные кошмары, тем не менее, она осталась до утра, а я рассказал ей практически все, что накопилось на душе. О детстве, о Китнисс, о том, как я любил ее и как боялся потерять. О Голодных играх и пытках, через которые мне пришлось пройти. Кларисса приняла мои откровения и только ласково гладила по голове, когда я, как маленький, прижимался к ней, ища защиты.

Сегодня мы с Финником отправились во Второй, где по данным разведки уже несколько дней находятся лидеры повстанцев. Наш планолет кружит над Дистриктом, и я могу рассмотреть, что Второй состоит из нескольких городков, расположенных в горах. Меня интересует самый крупный город и гора, в народе прозванная Орешком, потому как она считается неприступной – в ее сердце собрана половина военной мощи Капитолия. Внешне это обыкновенная гора, испещренная шахтами, с несколькими входами снаружи, однако внутри – огромные пещеры, скрывающие от посторонних глаз летательные аппараты, ядерные ракеты и прочее. По словам Сноу, этот город-гора опутан всей необходимой инфраструктурой: казармы, склады оружия, залы для собраний и так далее.