Страница 40 из 54
Ночь Кейлот провел неспокойно. Он часто просыпался и полусонный размахивал руками, отгоняя надоедливых снактов. Иногда ему казалось, что он падает – перекатился во сне через край гамака, сорвался вниз и летит навстречу болотным чудовищам. И тогда он подскакивал на своей импровизированной постели и впивался пальцами в натянутые веревки. Потом, осознав, что это был всего лишь сон, снова откидывался на спину и засыпал, не выпуская, тем не менее, веревок из рук.
В другой раз он проснулся и увидел в нескольких дюймах над своей головой зеленый огонек. Светящийся шар плавал над ним, как причудливая глубоководная рыба, обдавая неестественным ярко-зеленым светом, и как будто недоумевал, почему живой человек лежит именно здесь, а не на дне болота, а его плоть и косточки не разлагаются, превращаясь в светящийся газ? Кейлот не стал отгонять его. Вообще не шелохнулся, пока шар не улетел прочь и не скрылся из виду.
В следующий раз Кейлота разбудило противное карканье, доносящееся с верхних ветвей. Он распахнул глаза. Болотные ведьмы закаркали громче, а к их противным хриплым голосам присоединились цокот когтей и хлопанье крыльев. И то, и другое, и третье стало стремительно приближаться. Кейлот глянул вверх – во тьме мерцала целая вереница зеленых искорок. Сложно было сказать, сколько болотных ведьм собралось там на свой ночной шабаш. По самым скромным прикидкам, десять или пятнадцать. В общем, количество гораздо большее, чем Кейлот, Лютто и Ватто смогли бы отразить, даже если бы обладали тем оружием, которого боялась болотная нечисть.
Въевшаяся привычка заставила Келота сжать в ладони рукоятку меча. Он перевернулся на бок и приподнялся на левом локте, чтобы правой рукой нанести мощный удар снизу вверх. Подобный прием плюс эффект неожиданности мог бы лишить жизни сразу двух-трех противников. Кейлот ни на миг не забывал слова Лютто о том, что стальное оружие не в силах причинить вред болотным ведьмам. Но бездействовать во время нападения было так же несвойственно Кейлоту, как болотным огонькам – блуждать при свете дня. К счастью, такой необходимости не возникло, ибо его друзья-южане не зевали. В ночной тьме Кейлот не мог их видеть. Да что там, он не заметил бы и пальцев на собственной руке, если бы вытянул ее. Внезапно по ту сторону ствола разгорелось яркое оранжевое сияние, осветившее напряженное лицо Лютто, глядящее вверх. Потом свет сместился, Лютто поглотила ночная тьма, а на стволе перед Кейлотом возник Самум. Он вращал черными глазками, открывал и закрывал рот, высовывал кончик раскаленного добела языка. Освоившись с обстановкой, саламандра развернулась и поползла наверх, оставляя позади себя мерцающие следы – это тлела древесина под огненной поступью чудо-существа.
Болотные ведьмы злобно загалдели, завидев приближение Самума. Саламандра надвигалась на них бесстрашно и неотвратимо, словно боевой слон, не обращая никакого внимания на предостерегающие грозные вопли. Заметив, что крики не оказывают на противника никакого эффекта, черные создания прекратили галдеть, и зашипели, точно змеи. Но Самума не испугало и это. Он смело полз вверх, расчищая дорогу длинным языком – высовывал его и стегал им болотных ведьм, точно кнутом.
Наконец, вороны отступили – Кейлот увидел, как зеленые искорки-глаза сбились в кучу на самой верхушке. Но Самума такой компромисс не устроил. Когда отходить стало некуда, болотные ведьмы попрятались по своим гнездам и затихли, а Самум остался наверху, взяв на себя роль надзирателя.
– Ватто? – тихо позвал Кейлот, отпуская рукоять меча.
– Что, господин?
– Ты справишься с ними?
– Спрашиваете! Самум не даст им спуску, уж поверьте мне на слово. Господин?
– Что, Ватто?
– Позвольте Лютто немного поспать. Я покараулю за него. Обещаю, на этот раз я вас не подведу.
– Ладно, Ватто, – согласился Кейлот.
Тут сверху раздался шум. Кейлот поднял голову, Ватто последовал его примеру. Одна из болотных ведьм решила поднять мятеж, высунулась из гнезда и попробовала клюнуть Самума. Но саламандра ухитрилась не только быстро парировать удар длиннющим языком, но еще и подстегнуть им обидчика. В следующий миг мимо Кейлота сверху вниз пронесся крякающий и молотящий крыльями комок, от которого пахло плесенью и паленой шерстью. Через пару секунд внизу раздался плеск, и все затихло. А чуть погодя послышалось осторожное хлюпанье, которое сменилось зловещим хрустом, похожим на работу чьих-то массивных челюстей. Видимо, кто-то из глубинных жителей пришел попировать за чужой счет.
Вскоре Кейлот снова уснул, а когда проснулся, то уже стояло серое облачное утро. Самум исчез, а на верхних ветвях деревьев не было никаких вороньих гнезд. Кейлот потянулся и увидел на своей «постели» длинное черное перо. Видимо, его обронила опаленная болотная ведьма. Только почему оно не исчезло вместе с тьмой ночи? Кейлот взял находку за ость и поднес к глазам. По черному перу пробежал радужный отблеск. Кейлот повернул его еще раз, и радужный отблеск пробежал в обратном направлении.
– Оставьте себе, – посоветовал ему Ватто. Кейлот поднял глаза и встретился с серьезным взглядом южанина. – Серьезно, берите. Ничего плохого оно в себе не таит.
Кейлот кивнул и сунул перо в вещевой мешок, предварительно завернув в лоскуток материи. Он не знал, что за польза ему будет от этого пера. Хотел спросить это у Ватто. Но тот уже отвернулся – он сворачивал свою постель. А Лютто был внизу. Вот почему Кейлот до поры, до времени не знал, какая удивительная вещь оказалась у него в руках.
Глава 11. Герой и дракон
Мимо путешественников проплывали странные пейзажи. Ландшафт оставался прежним: болота простирались вокруг, насколько хватало глаз; гигантские стволы обреченных деревьев вздымались вверх, а с их мощных ветвей свисали лишайники и змеи. Много змей. Питоны, анаконды и удавы провожали путников немигающими взглядами зеленых, голубых и желтых глаз. Но встречались здесь такие предметы, которые по своему происхождению были чужды болоту, а вкупе с его однообразием производили гнетущее впечатление. Так, на пути Кейлоту и его друзьям попался большой пушечный ствол, наискосок торчащий из грязевой жижи. Его металлический корпус покрылся пятнами ржавчины, похожими на следы от кровавых поцелуев, а из жерла пушки торчал чей-то хвост, сверху пушистый и рыжий, как у лисы, а снизу безволосый, морщинистый и серовато-зеленый, как у крокодила. В следующий раз путники увидели частокол из пик и алебард, поднимающийся из болота в нескольких ярдах слева. Пики остались прежними, если не считать вездесущей ржавчины, покоробившей их лезвия. А вот с топоров алебард свисали длинные бороды лишайников, делая их похожими на древних стариков, идущих об руку со своими юными внуками.
На боковой поверхности топора одной из алебард Кейлот заметил выгравированную пиктограмму, изображавшую крадущегося тигра. Этот символ принадлежал южной префектуре Лорнфорд, отправившей свои войска в поход к Хрустальной Горе два года назад.
Троица путешественников вышла на опушку Леса Плача, когда красные лучи заходящего солнца наводнили глубокую долину Тана, раскинувшуюся у подножия Хрустальной Горы. За их спинами болотистый лес издавал странные и зловещие звуки. Там ночные существа готовились выйти на охоту и подготавливали плацдарм для дальнейших боевых действий. А впереди лежала изумрудно-зеленая долина, которую по диагонали пересекала извилистая река. Между роншейнским болотом и дном долины, пестревшим рощицами и озерцами, простерлось почти восемьсот ярдов крутого каменного склона, по трещинам и впадинам которого струились селевые потоки. Лютто сказал, указав на одну из этих грязевых рек, которая прокладывала себе дорогу в двадцати ярдах справа:
– Грязь оттекает. Единственная надежда обреченных душ на спасение, – он изо всех сил напрягал голосовые связки, чтобы перекричать оглушительный грохот потока.
– Куда они впадают? – для того чтобы задать этот вопрос, Кейлоту пришлось склониться к самому уху южанина.