Страница 38 из 54
Кейлот кивнул.
– Это они откачивают воздух. Действуют как насос. Самые мелкие сосудики не выдерживают и лопаются. Вот этой кровью и питаются болотные пиявки. Потом они продолжают вибрировать уже по инерции, вовлекая сосуды побольше... Вам еще повезло, что вы так легко отделались. Потом, когда разденетесь, увидите на своих плечах целое созвездие точечных ранений.
– Лютто, я мог умереть, если бы ты не пришел мне на помощь. Спасибо!
– Не стоит благодарности. Но вы правы – вы могли погибнуть. Но не от кровопотери. Пиявки утопили бы вас. И когда вы бы перестали подавать признаки жизни, вот тогда вас бы облепила целая стая. А эти две были всего лишь авангардом. Охотниками.
– Стало быть, я был на волосок от гибели.
– Не принимайте все так близко к сердцу, господин. Держу пари, они не сумели бы вас одолеть, и… – Лютто поднял глаза и увидел нечто такое, что заставило его позабыть о недосказанной фразе. – Ват, похоже, у тебя дымится одежда.
– Я знаю, – ответил Ватто, хлопая себя по бокам, точно бы его разобрал холод. Но на самом деле, проделывал это, дабы предотвратить возгорание одежды.
– Что ты сделал? – Лютто направился к нему, а потом заметил почерневшие калачики, разбросанные вокруг. Они были слишком легкие, чтобы утонуть в грязи и просто валялись на зыбкой поверхности. – Да это же… это же… – и Лютто расхохотался.
– О небеса! – воскликнул он. – Ты поджарил их!
Ватто улыбнулся:
– Они напали на меня. Что еще мне оставалось делать?
– Браво, Ват. Ты просто гений!
– Как ты это сделал? – недоумевал Кейлот, глядя на черные клубочки. Он едва мог поверить в то, что это и есть те самые грозные, коварные, невыносимо мерзостные создания, которые едва не лишили его жизни. Сейчас они были похожи на мокриц, которых потревожил солнечный свет. А может, это и был какой-то странный гибрид мокриц и пиявок?
Ватто смутился. Ему не хотелось водить Кейлота за нос. Но преждевременно открывать все карты тоже не желал. Для блага самого Кейлота. Ему же будет лучше, если он до поры до времени не будет знать о том, с какими существами ему приходится водить дружбу. И что эти существа – лишь отчасти люди. С другой стороны, Ватто берег свои чувства и чувства Лютто. Они успели горячо прикипеть к своему командиру. Кейлот всегда относился к ним с пониманием и должным уважением. И если бы, узнав правду, вдруг стал их сторониться, это разбило бы им обоим сердца.
Поэтому Ватто сказал:
– Помните, я говорил вам, что в моих силах регулировать температуру Самума? То же самое я могу проделать и с собой, только заклинание нужно прочитать в обратном направлении.
Кейлот с пониманием кивнул. Но он был не глуп, и далеко не так наивен, как большинство современных людей. Он понял, что Ватто и Лютто что-то от него скрывают. Слишком многие события и явления оставались недосказанными. Особенно быстрое появление Лютто и его способность ходить по поверхности болота. Он явно обладал способностью к левитации. Но Кейлот не стал настаивать на признании, не стал выпытывать. Во-первых, не тогда, когда вокруг простирается глубочайшая часть роншейнского болота. А во-вторых, эти двое братьев-южан успели прочно закрепиться в его одиноком сердце. Он им безоговорочно доверял, и если существовали некоторые вещи, относительно которых ему следовало бы оставаться в неведении… что ж, пусть будет так. Но Кейлот все равно не мог взять в толк, что же это должна быть за вселенская тайна, которую нельзя разделить с ним?
Вдруг раздался хруст. Кейлот и Ватто вздрогнули, быстро повернули головы на звук, но источником его оказался Лютто и одна из поджаренных пиявок. Южанин держал ее в левой руке, правой отломил кусочек и теперь не спеша от него откусывал.
– Сильно подгорела, – поделился он впечатлениями, – но есть можно.
– О, святые небеса! – воскликнул Кейлот, не в силах поверить своим глазам, и уже раздумывая, не галлюцинации ли это, вызванные большой кровопотерей.
– Лют, – закатил глаза Ватто, – это же паразиты!
Но Лютто лишь беззаботно пожал плечами и продолжал аппетитно хрустеть своей совсем неаппетитной закуской. Покончив с ней, он собрал три оставшихся шарика, бережно очистил их от грязи и уложил в свой мешок, про запас.
– А что такое? Им нас есть можно, а мне их – нельзя?
Ватто встретился с вопросительным и более чем изумленным взглядом Кейлота.
– Это все пагубное влияние Ляо Пена, – пояснил он. – Так звали восточного чародея, с которым я и Лютто имели честь общаться на протяжении очень длительного времени, когда путешествовали по Равнинному Королевству. В этом государстве бытуют совсем иные законы, а его жители придерживаются таких традиций и обычаев, которые населению Королевства Низовья показались бы немыслимыми. Жаренные насекомые у них, к примеру, являются знатным деликатесом.
– Почему же тогда ты не разделишь трапезу Лютто? – спросил Кейлот.
Ватто улыбнулся:
– Вы делаете неправильные выводы, господин. Вы полагаете, что раз я путешествовал по Королевству Равнин вместе со своим братом, то должен в одинаковой мере разделять его привычки и кулинарные предпочтения? То, что мы с Лютто – близнецы, еще не означает, что мы с ним во всем одинаковы.
– Это я уже заметил.
Глава 10. Мертвое дерево
В вечерних сумерках путешественники набрели на огромное дерево. Необъятный ствол вздымается из грязевой жижи, бугрится черная кора, а лишенные листвы крепкие ветви – на вид достаточно прочные, чтобы выдержать вес человеческого тела – изгибаются под немыслимыми углами, придавая дереву сходство с обезглавленным многоруким чудищем. Дерево стояло особняком, словно все остальные растения предпочли отодвинуться от него, как можно дальше. Кейлот тоже с удовольствием обошел бы его стороной и очень удивился, когда заметил, что Лютто развернулся и решительно направился прямо к этому гиганту.
Задрав голову, южанин внимательно изучил дерево. Положил руку на шершавый ствол и несколько раз провел ею вверх и вниз. Потом вытянул вверх обе руки, дотянулся кистями до самой нижней ветви и, поджав ноги, повис на ней. По завершении всех этих непонятных манипуляций он окликнул Кейлота и Ватто.
– Здесь мы и заночуем, – радостно возвестил он, когда друзья приблизились.
– А ты уверен, что оно не сбросит нас? – спросил Кейлот, памятуя о ветви, которая отклонилась, чтобы ударить его.
– Абсолютно. Душа, заключенная в этом дереве, уже позабыла, каково это – быть человеком.
Кейлот с сомнением оглядел растение. Из ствола, прямо на уровне глаз, выступало овальное человеческое лицо. И это было действительно лицо, а не пародия на него, сложенная, как мозаика, из сучковатых отростков и борозд. Черный лоб был покрыт глубокими трещинами. Сеточка «морщин» расползлась вокруг широко открытых, но закатившихся глаз. Растрескавшиеся черные губы, приоткрытые, как будто в последнем агоническом вдохе, обнажали ряд черных зубов.
– Такое впечатление, что здесь уже кто-то побывал до нас, – сказал Кейлот, указывая на маску. – И вырезал вот это.
– Это не рукотворная работа, господин, – покачал головой Лютто. – Так выглядит безумие в своем истинном обличье. Это душа, которая разуверилась найти спасение. Теперь она не человек, ибо, когда прозвенит спасительный колокол, она не сможет встать и пойти. Теперь это обычное дерево, с той только разницей, что произросло оно не из семени, а из человеческих костей.
Темнота сгущалась, и чем темнее становилось вокруг, тем все больше странных звуков начинало издавать болото. То здесь, то там вздувались большие пузыри, они лопались с оглушительным треском, точно гигантские орехи. Затем раздалась серия странных чавкающих звуков, как будто кто-то юркий и длинноногий принялся мерить болото быстрыми шагами, причем совсем близко. На ум Кейлоту сразу пришла цапля. Только едва ли это неведомое существо являлось ей каким-нибудь дальним родственником. Скорее уж тварь эта имела совсем не богоугодный вид, раз скрывалась под покровом ночи. Кейлот подумал, что болотные жители, за исключением пиявок, имеют обыкновение бодрствовать ночью, а не днем. Иначе путникам не удалось бы добраться так далеко и почти без происшествий. Эта мысль убедила его принять предложение Лютто и провести грядущую ночь на дереве. Жуткое или нет, оно казалось единственным безжизненным предметом во всем этом проклятом лесу.