Расследованный поцелуй

– Стоп, – резко повернул лицо к жене Мирославов. – Теперь подробно.

И Майя рассказала, как могла, подробно, что узнала от Вали.

Мирославов внимательно слушал, не перебивал.

– Ты все хорошо запомнила, у тебя прекрасная следовательская память, могу тебя взять в помощники. Информация интересная. Она сформировала мою командировку. Придется тебе недельку поскучать без меня.

Город погибал от жары. Ни ветерка. Духота, словно всунул голову в печь.

Мирославов добрался до гостиницы и, войдя в номер, тут же разделся и пошел в ванную.

Из крана выпало две ржавых капли. На этом мытье закончилось. Мирославов позвонил дежурной по этажу. Та улыбнулась в трубку, сказала, что у них в подвале есть аварийный водопровод.

Ничего не оставалось делать, как идти в подвал, в полутемную сырую комнату со скользкими поддонами и немытым тысячу лет полом. Грибок заработать тут, что плюнуть. Но вода была холодной. Видно, из скважины. Мирославов простоял под душем полчаса.

Когда вернулся в номер, включил кондиционер, который начал издавать храпящие звуки. Солнце палило прямо в окно, если выключить этот рычащий ящик, в легкие будет попадать только гостиничная пыль. Вон она светится в солнечном столбе.

Побурчав немного, Мирославов лег на диван и включил приемник, из которого тут же выскочил Газманов со своей песенкой «Ты морячка – я моряк».

Мирославов лежал, вытянув ноги, слушал шлягер, и что происходит на улице.

Вот сейчас перед светофором натужно затормозил грузовик. Наверное, расплавленный асфальт волной пошел перед остановившимися колесами. Мирославову показалось, что эти колеса вот-вот лопнут от перегрева и перегрузки. И он ждал хлопка, но пронесло. Порадовался за водителя. Представить трудно, как бы он в такую жару посреди голой, пробиваемой мощным зарядом жары улице, менял колесо.

Так вот он тут лежит в этой Богом забытой гостинице, и это очень странно. Зачем?

Под эти неторопливые мысли, «Морячку», отхаркивание кондиционера и шум улицы Мирославов начал засыпать.

Но заснуть ему не дали. Грянул телефонный звонок, который забил своим визжанием все остальные звуки и заставил Мирославова подскочить на диване.

Черт, кто это еще? Он ведь только приехал, наверное, местные коллеги.

Так и оказалось. Мелодичный голос секретарши сказал, что управление МВД приветствует Мирославова Вячеслава Владимировича в их славном городе.

Так и сказала – «славном». Наверное, имеет в виду эту жару и гостиницу без воды, зло подумал Мирославов и чуть было не съязвил по этому поводу.

– Я передаю трубку полковнику Езерскому Петру Григорьевичу.

– Добрый день, Вячеслав Владимирович! – сказал Езерский грубым низким голосом. В нем было столько жаркой скуки, что Мирославов сразу же представил, сколько усилий стоило этому человеку позвонить и заниматься каким-то столичным гостем, который кроме лишней работы ничего приятного ему не доставит.

– Добрый жаркий день, Петр Григорьевич!

– Это какой-то кошмар, – сразу повеселел Езерский, почувствовавший, что хоть кто-то ему сочувствует.

– Юг, – сказал Мирославов, – ничего не поделаешь, тут всегда печет.

– Мне мама говорила: работать надо на Севере, а отдыхать на Юге. Вы меня слышите?

– Слышу и сочувствую.

– Ну вот и хорошо. Как у вас в номере?

– Гнусно.

– М-да. Наши гостиницы еще не достигли европейского уровня.

– Они, по-моему, вообще еще ни до какого уровня не достигли.

– М-да, – снова сказал Езерский. – Однако, я хотел бы видеть вас у себя, чтобы наметить, так сказать, план общих действий.

– Знаете что, Петр Григорьевич, давайте совместим приятное с полезным. Я ехал в таком поезде, который ничуть не лучше вашей гостиницы. Представляю, что и в ваших апартаментах не слаще.

– Вы мудрый человек, – сказал обрадованно Езерский. – Хрен редьки не слаще. У меня и местечко есть одно, где в прохладе можно посидеть. Сейчас я за вами приеду, а заодно и прихвачу дело Якова Демова.

– Откуда вы знаете, что оно меня интересует?

– Мы все знаем, когда надо, – загадочно сказал Езерский.

– Условие только одно, – сказал Мирославов, – я плачу.

– Обижаете, – соглашающимся голосом сказал Езерский. – Мы как хозяева…

– Я жду, – сказал Мирославов.

И подумал, что сделал благое дело, вытащив осатаневшего и наверняка после бодуна полковника на вольницу. Там он будет в своей среде. И в такой обстановке можно рассчитывать даже на откровенность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «