Страница 14 из 17
– Чего же ждут люди от современного писателя вообще?
– От писателя не надо ничего ждать. Писатели должны писать, читатели – читать. Важно, чтобы все выполняли свой долг: чтоб писатель писал о том, что должен писать, а читатель старался вычитать то, что напишет писатель. Причем не надо заставлять писателя писать то, что является духовнополагающим. Но писателям нельзя писать и ту мразь, которая растлевает собственного читателя. Здесь мы похожи на человека, который пилит сук, на котором сидит.
Сегодня литература разрушена, философия тоже. Вот и получается, что опираться не на что. Так что духовности от писателя не ждите. Сначала установите нормальный строй, в котором эта духовность могла бы возникнуть.
– А какова в этом роль нашей интеллигенции?
– Интеллигенция никогда не придумывает идеологию, она ее только развивает. Если понимать под интеллигенцией вершителей дум и неких магов, то такой интеллигенции у нас нет. Если под интеллигенцией понимать четкое выполнение своего долга врачом, юристом, судьей, преподавателем, то такой интеллигенции у нас тоже нет, но такая интеллигенция нам нужна. Ее еще надо воспитывать.
– Вся надежда только на новое поколение? Может быть, им удастся что-то изменить. Как вам сегодняшняя молодежь, вам ведь как ректору Литературного института им. Горького приходится много общаться с молодыми?
– Какова бы ни была жизнь, у нее нет прошлого и будущего. Жизнь всегда сегодняшняя. Другое дело, что надо жить с пониманием прошлых ошибок, чтобы не натворить их в будущем. Молодежь живет в сегодняшнем дне. Сегодняшняя молодежь, как и любая другая молодежь, стремится стать лучше, и я им верю.
– Молодежь стремится стать лучше, а вот известный литературный критик Лев Аннинский недавно высказал мысль, что человек в процессе жизни деградирует, и он в том числе. Этого не боитесь?
– В этом есть некая биологическая логика, но обязанность каждого человека помнить, что он состарится, поэтому необходимо поддерживать в себе интеллектуальное молодое пламя и внимательно следить за реакцией людей, которые рядом. Есть физиологическая норма деградирования, но есть еще нравственная – никому не мешать.
– Сергей Николаевич, чего еще не успели сделать в своей жизни?
– Многого не успел: много времени потратил на работу, мало занимался творчеством. Если бы меня спросили, хотел бы я прожить свою жизнь по-другому, а жизнь у меня достаточно сложная (у меня сидели родители, я с 16 лет работаю, 7 лет я практически по-настоящему не отдыхал), то я бы хотел прожить так, как прожил.
– О чем будете писать дальше?
– Мы все пишем только об одном – о времени и собственном несовершенстве. Я буду писать о том, как я несовершенен.
Только что я сдал в издательство свой новый роман «Смерть титана» – роман о В. И. Ленине и его смерти. Роман, написанный от первого лица. Скоро выходят мои дневники. Это опасный жанр. Я никогда не думал, что буду их печатать.
– Что же побуждает вас писать?
– Хочу победить время.
– Вы пишете для себя или для читателя?
– И для себя, и для читателя. Для меня это нравственная потребность, наркотик. Одни пьют, другие пишут. Пишу я трудно, тяжело, может быть, даже я не люблю писать, но какой-то магнит заставляет меня садиться за письменный стол, компьютер и работать. Я довольно много пишу и печатаюсь.
– А вы любите своих героев?
– Нет, я не люблю героев, о которых пишу. Тогда, спросите, зачем браться за перо? Пером я защищаю не литературных героев, а близких мне людей, жизнь, наконец, самого себя.
– Есть ли девиз, которому вы следуете?
– Елико возможно – не соври.
Людмила Зайцева, народная артистка России
Звездой себя не считаю
Зрители запомнили и полюбили Людмилу Зайцеву по ролям простых женщин из глубинки: сержант Кирьянова из фильма «А зори здесь тихие…», Александра из «Здравствуй и прощай», Мария в «Праздниках детства». При нашей встрече в Доме кино Людмила Васильевна сразу расположила к себе необыкновенным обаянием и душевной открытостью.
– Людмила Васильевна, за вами закрепилось амплуа простой женщины: она не боится тяжелой работы и, как говорится, коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Ваши героини похожи на вас?
– Коня вряд ли остановлю. Всю жизнь боялась лошадей: когда-то в детстве выпала из седла. С тех пор остался страх. Ну, а что касается того, соответствую ли тому экранному образу, который сложился в представлении зрителей, то, наверное, в жизни актера большую роль играют социальные корни, происхождение: не будут же Майю Плисецкую приглашать на роль деревенской женщины.
– А ваши корни откуда?
– Я из обыкновенной сельской семьи на Кубани. Все родственники – потомственные крестьяне, казаки. Помню наш дом окнами в поле, яблонево-вишневый сад. Уже потом, размышляя, поняла, что красота родной земли не могла не оказать влияния на формирование характера. Меня воспитывала мама. Жили мы трудно. Мама целыми днями пропадала в поле. Я – в огороде. И знаете, несмотря на то, что были трудные послевоенные годы: мы – босоногие, в цыпках, тем не менее детство у нас было счастливое – в гуще народа, на природе. Бывали и праздники – когда привозили установку и на белой тряпке показывали кино…
– Тогда-то девочка из далекого хутора на Кубани и решила пойти в артистки?
– Мне кажется, я родилась с этой мечтой. Несколько раз подряд пыталась пробиться в Школу-студию МХАТ. Но Москва меня приняла не сразу. Была ночным сторожем, уборщицей, лаборанткой, разнорабочей на стройке. Много всего было. После трех неудачных попыток попасть в Школу-студию МХАТ поступила в Щукинское.
– Вы окончили театральное училище, а стали киноактрисой. Почему?
– Дело случая. Пригласили в массовку «А зори здесь тихие…» Там на меня обратил внимание режиссер Станислав Ростоцкий. Предложил попробоваться на роль сержанта Кирьяновой. Получилось. Ну и пошло. Так началась моя жизнь в кино.
– Вам кто-то помогал пробиваться в жизни?
– Никогда и никуда не пробивалась. Судьба всегда была благосклонной ко мне: все, чем Господь наградил, было востребовано.
– А кто оставил неизгладимый след в жизни?
– Моя жизнь богата интересными людьми: актеры, режиссеры. На первой же картине встретилась с большим режиссером Станиславом Ростоцким. Потом работала с замечательным режиссером и удивительным человеком Виталием Мельниковым в картине «Здравствуй и прощай». И, конечно, огромное влияние оказал на меня Василий Макарович Шукшин. Я снималась у него в «Печках-лавочках». Про Шукшина трудно рассказать. Он – это все, что им снято, написано, сказано. Чтобы понять его, почитайте его письма к матери, сестре, брату, к дочери Кате. Все его произведения пронизаны любовью к родной земле, к своему народу, к матери. Земля Шукшина навсегда стала для меня родной. После его смерти часто езжу в Сростки, на родину Шукшина, участвую в шукшинских чтениях. Здесь особые люди, свой микроклимат. Я здесь как будто нравственно выздоравливаю. Долгое время я дружила с Натальей Макаровной Шукшиной, – она была мне как сестра.
– Как вы думаете, есть ли сегодня у нас личности такого масштаба?
– Такие личности, как Шукшин, в искусстве не повторяются. Ему нет равных. Не вижу, кто мог бы встать рядом с ним. Пришли другие времена. Все обмельчало. Многое определяют деньги. Может, и есть такие люди, но, к сожалению, они отодвинуты в сторону. Им трудно пробиться. Знаете, я обратила внимание на такую страшную закономерность: за последние 15 лет из жизни ушло очень много талантливых людей из моего окружения – писатели, поэты, режиссеры, актеры. Многие ушли в монастыри, отошли ото всего, уехали из Москвы. Видимо, не смогли вписаться в новую жизнь. Ведь даже и к новому платью нужно привыкнуть. А тут такой разлом.