Последний игрок

– Да, я почти закончил. Еще пара дней, и все будет у вас на столе.

– Точно?

– Точнее некуда.

– Ладно. Надеюсь, после того дерьма, которое показали нам эти двое, твоя презентация будет гораздо лучше. – Похлопав меня по плечу, он удаляется с балкона.

А я снова утыкаюсь в мобильный, нужно звонить клиенту.

Опершись о перила балкона, я мысленно продаю Дворцовый мост, за который неистово торгуются китайцы и американцы. В мечтах цена моста взлетает до полумиллиарда долларов. Одновременно я слушаю пустые, по-деловому холодные гудки, способные вызвать депрессию практически у любого.

– Привет, Виктор. – На другом конце линии прозвучал уверенный в себе голос клиента. – Ну что, есть новости?

– Да, новости есть. К сожалению, владелец отказывается сбрасывать цену. Считает, что квартира уйдет за пару месяцев и без скидки.

– Да… – Голос становится озадаченным. – И что, вообще не подвинется?

– Сказал, что вообще. Сказал, что она стоит своих денег.

– Вот козел. Дай мне пару дней подумать.

– Да без проблем. Может, я пока присмотрю еще пару вариантов?

– А есть что-то подобное?

– Боюсь, что нет. Место слишком уникальное, быстрый выезд к центру, вокруг парки, собственный причал для яхт. В Питере ничего подобного просто нет.

– Ладно… – обреченно произносит он. – Нужно подумать.

– Тогда жду звонка.

На другом конце линии снова гудки, но в них уже нет былой уверенности, а лишь раздраженность от осознания, что двадцать миллионов сбить не удалось.

Глава 6

Воскресный вечер среднестатистический мужчина за тридцать проводит дома за телевизором и горячим ужином, медленно приходя в себя после бурных пятницы и субботы, или готовится к началу очередной рабочей недели, впопыхах вспоминая все встречи, которые не записал в ежедневник, или нянчится с ребенком, мысленно приближая понедельник, когда сможет уйти на работу и тогда наконец-то забота о вечно кричащем спиногрызе ляжет на супругу. Но я не попадаю в эту группу мужчин, и поэтому в данный момент мое тело расположено в удобном эргономическом кресле, пристегнуто ремнем безопасности, североамериканский джаз пятидесятых, доносящийся из магнитолы, убаюкивает мое сознание, и английская иномарка уносит меня все дальше и дальше от телевизора, горячего ужина, бутылочки холодного пива и прочей дешевки, которую многие так ценят в этой жизни. Перед глазами возникают то старые пыльные домики-призраки, вперемежку с новыми коттеджами, то заброшенные поля, то нечто напоминающее лес, то снова старые, вросшие в землю домики. Мы мчимся под сто тридцать по загородной убитой дороге. Но в по-настоящему хорошей машине этого не замечаешь. Мы мчимся на только что вымытой, блестящей в последних лучах практически скрывшегося солнца мечте на колесах, в предвкушении ставок, неминуемой крови и зашкаливающего адреналина.

– Так ты что, можешь пролететь на комиссионные? – Сергей крутанул руль, объезжая по встречке гигантскую яму, раскорячившуюся поперек полосы.

– Ну… шансы велики, как никогда.

«Черт, зачем я заикнулся Сергею о проблеме с продажей квартиры, в которой проходили наши последние вечеринки? Теперь не отстанет».

– Если ты ее не продашь, это же не скажется на твоей поездке во Вьетнам?

– Не скажется, успокойся. Я еду по-любому. Денег будет меньше, конечно, но дело не в этом. Сейчас я в лидерах по продажам элитки, скинь я эту квартиру, и все. В конце квартала получил бы нефиговую премию, а тут этот стопор.

– Бывает. Но не бери в голову, в этой жизни всегда будут взлеты и падения. – Сергей говорит это так прочувствованно, что кажется, он действительно сочувствует мне. Хотя, наверное, так и есть. В свои сорок два он знает про взлеты и падения больше меня. Сергей, получивший финансовое образование в конце девяностых, входил даже когда-то в первую сотню самых успешных петербургских предпринимателей. Он занимался производством обуви, затем был совладельцем банка, а потом была строительная фирма, получавшая госзаказы, – и это был его взлет, который, казалось, не закончится никогда. Сергей уже привык к лучшим машинам, ресторанам, прикупил пару домов за границей. Его счета в банках буквально распухали от нулей, но то, что, казалось, будет длиться вечно, закончилось лет через пять после того, как он окунулся в мир азартных игр. Тогда он играл запоем. Однажды он начал ставить такие суммы, что часть зала даже перекрыли специально для него. Чтобы он не задумывался о сне, ему постоянно приносили кофе, а поняв, что он в казино уже больше четырнадцати часов, в срочном порядке купили кровать, прилично переплатив при этом, чтобы открыть магазин в пять утра. Кровать поставили в паре метров от игорного стола. Чтобы Сергей не отвлекался от ставок на мысли о еде, для него специально выделили повара, который кормил его по часам. Так что первое, что он увидел, когда после двадцати восьми часов все-таки отрубился, – это то, что он лежит на кровати, а рядом с ним стоит игровой стол и крупье. Ему тут же принесли горячий завтрак прямо в постель, и он даже сделал несколько ставок, не вылезая из своего удобного ложа. Сергей говорил, что ему даже делали минет под игорным столом, чтобы снять стресс от очередного проигрыша. Не то чтобы я во все это верил, но в девяностые и в начале двухтысячных управляющие казино шли на все, чтобы удерживать у себя таких китов, как Сергей, до тех пор, пока не высосут их досуха. Тогда он провел в казино четыре дня. Провел бы и больше, если бы его не нашла жена Наталья, которая, не дозвонившись до мужа (в казино были глушители сигнала), к этому времени успела обыскать все больницы и морги города. Тогда он ушел из казино, спустив два миллиона долларов, и направился прямиком в группу для реабилитации от игровой зависимости. Но реабилитация не помогла ни в первый раз, ни во второй, ни в третий, он снова и снова возвращался в казино, и спустя три года я познакомился с ним, когда он продавал с моей помощью свою последнюю квартиру, больше продавать ему уже было нечего.

– Ты поворот не пропустишь? – вслушиваясь в джазовую мелодию, говорю я.

– Нам еще километра три, не меньше. На кого будешь ставить? – закидывает удочку Сергей.

– На Бешеного и на Дикого. Мне с ними всегда везло.

«Ну вот, теперь он поставит против меня, просто чтобы позлить, если я проиграю».

– Уверен? Бешеный уже старый. В прошлый раз еле добежал.

– Но ведь добежал и так вцепился в ногу того парня, Отмороженного кажется.

– Да, Отмороженного. Я на нем полсотни потерял. – Сергей чертыхается, вспомнив тот бой.

В разговор вклинивается резкий звонок мобильника. Сергей смотрит на экран, мысленно матерится, это видно по выражению его лица, и кладет телефон обратно.

– Это она?

– Кто же еще.

Около часа назад жена Сергея Наталья заехала мне мокрым полотенцем по лицу, и оно еще неприятно ныло, не давая забыть об инциденте. Сергей, разумеется, всеми силами скрывал, что снова начал играть. И разумеется, сказал Наталье, что едет со своим генеральным директором на деловой ужин с московскими партнерами. Все бы было ничего, если бы не я, неосторожно засветившийся возле его машины. Наталья увидела меня в окно и буквально взорвалась от негодования, почувствовав себя обманутой дурой. Она схватила полотенце, которым протирала мытые тарелки, выскочила в коридор и начала лупить Сергея полотенцем по голове. Сергей, как был в одном ботинке, выскочил на лестницу и помчался вниз, защищаясь от Натальи вторым ботинком, держа его в руке. Я же, ничего не подозревая, стоял возле парадной в ожидании Сергея. Неожиданно дверь распахнулась, я еле успел отпрыгнуть, но тут же получил полотенцем по лицу и вдобавок услышал о себе много такого, о чем вспоминать не хотелось. Мой инстинкт выживания подсказал, что единственный вариант – это, закрыв лицо руками, бежать к машине Сергея. Мы вскочили в нее и сразу же заблокировали двери. В зеркало заднего вида я смотрел на Наталью, которая становилась все меньше. Она что-то кричала, что-то про то, как устала, про развод, про то, чтобы Сергей не возвращался домой. Потом она упала на колени и заплакала. Я отвел взгляд от зеркала заднего вида. Как же все-таки она его любила. Брось она его еще тогда, когда он первый раз сбежал из реабилитационного центра, жила бы сейчас, ни в чем себе не отказывая, на собственной вилле на Майорке, а не в панельной двушке на окраине города.