Крести

— О чем?

— Чтобы я передал своему «высокому другу» расписание приемных часов, ибо вчера она последний раз закрыла на это глаза, — усмехнулся друг.

— Так уж и последний, — хихикнула я. — Я слышала, как она сплетничает о нас с коллегами.

— Это ты еще не видела свору папарацци в первый день, — хмыкнул Джон, натягивая куртку. — «Психиатр Шерлока Холмса оказалась в больнице по вине пациента».

— Что? — возмутилась я. — Во-первых, я тут по своей вине, а, во-вторых, я не психиатр! Откуда они это взяли?

— Думаю, кто-то в полиции напел, — пожал плечами Джон. — Я побежал.

Ватсон скрылся прежде, чем его смог настичь мой праведный гнев, предназначающийся Донован (ну, а кто еще мог такого наболтать?) и желтой прессе. Как же я ненавижу несоответствие определения и определяемого! Психиатр изучает, диагностирует и лечит различные формы психического расстройства. Психолог же занимается проявлениями личности! Как можно это смешать?

— Сердечко пошаливает, мисс Виллоу? Тук-тук, тук-тук, нехорошо, — поцокали языком с порога, и я вздрогнула, встречаясь взглядом с карими, почти черными, глазами Джима Мориарти.

О, Боже. В белом больничном халате поверх дорогого черного пиджака он смотрелся более чем странно. Впрочем, не следует изначально искать в Криминалиссимусе что-то нормальное. Кажется, я недавно жаловалась на больничную скуку? Беру свои слова назад, все что угодно, только не встреча с Мориарти, когда я в таком расшатанном и разбитом состоянии.

— А где цветы? — растянула я губы в улыбке.

Пойдем с наглости, проверим настроение оппонента. То, что физически я на больничной койке, еще не значит, что я не могу поддержать игру. С другой стороны, не вижу никаких козырей. Мой телефон далеко, очевидно, что Мориарти позаботился о том, чтобы нас никто не прервал, Шерлок, как сказал Ватсон, на другом конце города, и сам доктор направился к нему. Помощи ждать неоткуда, остается надеяться, что это проявление своеобразной вежливости.

— Подумал сэкономить, — сморщил лоб Джим. — Как насчет одного крайне пышного венка на могилу?

Еще немного, и мне действительно придется переквалифицироваться в психиатры. Сегодня он настроен серьезно и решительно, это явно не простой визит, призванный напомнить о себе. То ли Шерлок подобрался слишком близко, то ли Мориарти следует собственному плану и сейчас момент, когда моя фигура должна передвинуться на другую клеточку.

— Никаких венков, они напоминают мне о бесконечности, — скривилась я. — Чем обязана?

Два хода подряд одним и тем же… Да я в ужасной форме. Нужно собраться и постараться выиграть… время, собственную жизнь, отсрочку?

— Наша утомительная игра затянулась, — Джим состроил опечаленную рожицу, подступая ближе.

— Как оскорбительно твое предположение, — сглотнула я, понимая, что мне никак его не остановить. — Это всегда была ваша с Шерлоком игра.

На этот счет у меня не было никаких иллюзий. В противостоянии двух гениев я всего лишь гость, оказавшийся на линии их интересов. Мориарти вытащил меня из колоды и сдал Шерлоку, позволив ему выиграть с моей помощью пару-тройку ставок. Но, в конечном итоге, карты — постоянная константа, и козырь всегда остается козырем, неважно, в чьих руках.

— Как приятно, что ты это понимаешь, — подмигнул Джим. — Пора перейти к финалу… этой партии. Как думаешь, проигрыш сильно расстроит Шерли?

У меня не было возможности ответить на это. Даже просто проанализировать сказанное им. Все внимание сосредоточилось на шприце, возникнувшем в руке Мориарти.

— Спокойной ночи, Кармен, — наигранно заботливо пожелал гений преступного мира, прежде чем одним резким движением вколоть мне что-то в шею.

Я знала, что дергаться нет смысла. Попытка оттолкнуть и сбежать при моем нынешнем состоянии закончится плачевно. «Не можешь выиграть сразу — подыграй», — советовал мне папа когда-то очень давно. — «Чувство легкой победы подведет противника вернее твоих комбинаций». С верой в эти слова я закрыла глаза, принимая подступающую темноту.

Еще в университете мне довелось прочесть занимательную научную статью одного сомнолога, посвященную осознанному пробуждению. Как правило, просыпаясь, человек долго не может собраться с мыслями, блуждая в коридоре реальности, фантазии и собственной памяти. Остатки сна путаются с планами на день, хаотичные отрывки из прошлого, наподобие внезапного интереса к жизни старого знакомого, с которым не контактировал лет пять, переплетаются с кадрами недавно просмотренного фильма или строчками песни…

Подобная каша относится к неосознанному, а, значит, замедляющему мыслительные процессы действию. Заранее зная, что подобная роскошь в сложившейся ситуации будет мне не по карману, я постаралась сделать все, чтобы избежать подобного. Главное правило осознанного пробуждения — четко сформированное намеренье при засыпании.

Поэтому, первое, что возникло в моей голове, оказалось последним, что было до насильно навязанной паузы. Я в руках Мориарти, вколовшего мне снотворное. Неизвестно где, неизвестно в чем и неизвестно зачем.

Судя по отсутствию тяжести в голове и ноющей боли в руках, ногах и груди, Мориарти вывел из моего тела все обезболивающие. Ему нужно, чтобы я хорошо соображала, а это возможно только при отсутствии притупляющих реакции и сознание медикаментов, не говоря уже о моем нестандартном способе мышления. Все фишки на стол: дело именно в нем.

Осторожно приоткрыв глаза, я обнаружила себя в инвалидном кресле. Понятно, как Мориарти вывез меня из больницы. Фиксация ремнями по всем правилам реальной жизни, никаких глупых пропусков и неточностей, как это показывают в кино. Ни единого шанса выбраться самостоятельно, даже обладай я пластикой и гибкостью гимнастки. Ловкость рук помогла бы с наручниками, и Джим, разумеется, это предвидел, использовав ремни. Пальцы не дотягиваются до колес, ноги перетянуты так, что ими не пошевелить, кто бы меня ни связывал, он знает в этом толк.

Следующее, что я отметила — свою одежду. Не хочется об этом думать, тем более, думать долго, но кто-то переодел меня из больничной пижамы в черный брючный костюм. Дорогой, элегантный и… похоронный. Мориарти упоминал о венке на могилу? Похоже, все к тому и идет.

Мотнув головой, я посмотрела перед собой, поднимая взгляд, и вопрос с «где?» отпал сам собой. Читальный зал Британского музея. Пустынный, огромный, хаотично освещенный. Стоило понять, что такой безумец, как Джим, в принципе не способен соответствовать чьим-либо ожиданиям. Я подозревала нечто заброшенное или промышленное предприятие, а оказалась в музее.

— Сны были сладкими? — поинтересовался мой похититель, выходя из темноты.

— Можем опустить риторические вопросы, — сипло утвердила я, морщась от сухости во рту.

— Тебе никогда не казалось, что самые верные вопросы именно риторические? — Джим зашел за спину и покатил меня вперед.

— Мне казалось, что никогда не стоит спрашивать, если ответ не интересует.

— Тонко подмечено, Крести, — одобрил Мориарти, и от тона его голоса по спине побежали мурашки. Почему-то представилась подползающая змея. Интуитивный всплеск подсознания, указывающий на прямую угрозу жизни.

— Чем это место важнее других? — сформулировала я наиболее точный вопрос, взяв себя в руки. Страх — плохой помощник, как и уверенность. Иное дело терпение и спокойствие, представляющие основу для любого блефа. Азы шулерства.

— Как думаешь сама?

— Думаю, что это отсылка к чему-то из твоей жизни, — чуть поразмыслив, выдала я. — Ты мог выбрать любое место, но остановился на этом. Ностальгия?

— Посмотри вправо, — он чуть повернул коляску, давая мне увидеть ничем непримечательный стол с компьютерами и несколько стульев. — Именно здесь когда-то я обдумал один из лучших своих экспериментов.

То есть, убийств. Исходя из собственных наблюдений о Джиме, понятно, что он игнорирует ценность человеческой жизни, и любая манипуляция над ней для него не более чем опыт по достижению определенного результата. Сентиментальный, но не чувствительный. Еще одна черта, объединяющая их с Шерлоком.