Страница 26 из 28
Добрались уж до моллюсков,
покрывающих борта.
Сыну я сказал: — Однако,
вот попали, ё-моё!
Эх, была б у нас собака…
Мы бы скушали её.
Нас не видят с пароходов,
мимо мчатся корабли.
Остаётся ждать погоды
и известий от земли.
Глава шестая
Когда б не божья сила,
живым не выплыть нам.
Пять месяцев носило
нас, грешных, по волнам.
В пустыне волн окрестных -
ни птиц, ни корабля,
и как-то неуместно
вдруг выплыла земля.
Стоим, глазам не верим —
две тени на борту —
под киль ныряет берег,
уже прошли черту.
Волна выносит прямо
на самый край Земли.
А что нам мель, когда мы
полгода на мели?
Вовсю колотит сердце,
мозг сполохом горит,
а здешние туземцы
совсем не дикари!
Схватили нас под мышки —
съедят иль на потом? —
несут, тряся не слишком,
в приличный
светлый дом.
Уходим от могилы,
все выдержав посты,
лежим, не тратим силы,
спасаем животы.
От наших тощих тельцев
отводят прочь глаза.
— За всё заплатит Ельцин! —
я повару сказал.
Едим и пьём в кроватях,
желудки не урчат.
Соседи по палате
от зависти ворчат:
— И мы так есть хотим все
на острове своём!..
— Пока не отъедимся, —
шучу, — не уплывём!
Глава седьмая
Оклемались — сразу к морю.
Шхуна, вот она лежит.
Ну, теперь уж мы поспорим,
что кораблик добежит
до Амура полным ходом.
Только б ветра в паруса!
А вокруг теплынь, погода,
море, пальмы, небеса…
Поплевали на ладони -
и откапывать ладью.
Киль в песке, зараза, тонет,
мы гнём линию свою.
Тонны выгребли лопаты,
ждёт прилива котлован.
Это что ж, ругаться матом?! —
Заровнял всё океан.
Нам сочувствуют туземцы,
взяли шхуну на буксир.
Эх, на что бы опереться,
да рвануть, чтоб вздрогнул мир?
Тщетно тросы тянут с мели
на лебёдки битый час.
Зря мудрили, не сумели.
Видно, суша держит нас.
Ладно, Бог с тобой, корыто,
прирастай к чужой земле.
Сто путей назад открыто.
может, так оно - целей.
Дома ждут, души не чают,
все проплакали глаза.
Да, такие вот бывают
в нашей жизни чудеса…
Глава восьмая
Вдохнув родного дыма,
ты ощутишь тоску,
но плыть необходимей,
чем ждать на берегу.
Коль жизнь твоя, как камень, —
никчёмен мох на нём!
Менять судьбу мы сами
должны, пока живём.
Нет дружбы постоянной,
но случай поправим:
все в мире океаны
подвластны рулевым.
Спускай корабль в воду,
на страх закрыв глаза.
Ты здесь найдёшь свободу
и веру в паруса.
Чем подличать на суше,
ждать кары в каждом дне,
наверное, уж лучше
покоиться на дне!
Не будь на отдых падок
и лень волною смой.
Дым будет, точно, сладок,
когда придёшь домой.
СПЯЩАЯ ПРИНЦЕССА
I
Где-то, в неком королевстве,
в дебрях сказочных дубрав
жил король себе без бедствий,
мудр и не самоуправ.
Был женат на королеве,
королеве — тридцать лет.
Хоть женился не на деве
старой, а детей всё нет.
Молодые генералы
стерегли её покой,
но она всё не рожала,
и надежды никакой.
Богомольные монахи
приходили к ней не раз.
Лекаря шептались в страхе:
«Гиппократ, помилуй нас!»
Как сухая верба — чрево,
хоть молитвы без числа.
Истомилась королева
и однажды понесла.
Кто помог — осталось тайной,
сохранённой всем дворцом.
Был король взволнован крайне,
но держался молодцом.
II
Начат бал, открыты вина,
тенор — в точности Орфей.
На принцессины крестины
пригласили разных фей.
Шёпот, сплетни, пересуды...
Не ударив в грязь лицом,
по сервизу дал посуды
феям тот, кто был отцом.
Не досталось самой крайней.
Спохватились было, но
та ругнулась: «Вашу кралю
в гроб сведёт веретено».
И сейчас же испарилась,
а король издал декрет:
«Всем, кто ткёт, моя немилость,
тем, кто пьёт, покамест — нет».
В чём спасенье? Без ответа
валятся из рук дела,
но другая — фея света,
положение спасла.
— Феи зла вся сила в прошлом,
я сведу её на нет.
Ваша дочка, уколовшись,
лишь уснёт на сотню лет.
III
С дальних мест везли острожко
ткань и нитки в царский дом.
Между тем, принцесса-крошка
подрастала с каждым днём.
Но никто не ведал в замке,
что, изжитая отсель,
полюбовница в отставке
пряла скромную кудель.
Вопреки сему указу
берегла веретено,
короля кляла «заразой»
и сбывала полотно.
Впрочем, ткачество — полдела,
роковая дама пик
информацией владела
и сплетала сеть интриг.
Зло творя без чародейства,
ела недругов своих.
Даже крепкие семейства
опасались сплетен сих.
Рауты, иных не хуже,
знал секретный закуток.
Жертв и избранных подружек
ждали козни и чаёк.
Как-то раз, слиняв от нянек,
хоть наивною слыла, —
тайное — вкусней, чем пряник! —
к ней принцесса забрела.
Дама, хитрость намечая,
развела такой елей,
что девица, выпив чаю,
приоткрыла душу ей:
— Даже лучшая подруга
не имеет опыт ваш.
Во дворце такая скука,
карты, пьянство и марьяж.
Я — несчастней замарашки,
жизнь впустую — разве жизнь?
Та — совет: — Иди в монашки
или пряжею займись.
Прясть — нехитрая наука,
ведь в основе дел любых
нить из шерсти, нить из пуха,