Флёр

— Закрой рот, Филип, — тихо проговорила Флер, — и отложи в сторону свою тряпку. Отправляйся бегом в конюшню и скажи там, чтобы немедленно оседлали мою лошадь, и подведи ее к крыльцу. Понимаешь?

Да, мисс, — сказал Филип, хотя в голосе его чувствовалось сильное сомнение. Прежде он не получал таких приказов, и у него, как у всех слуг, была скрытая неприязнь к незнакомой работе и всем связанным с ней подводным камням.

— Да поскорее, — поторопила его Флер. — Чего стоишь, как вкопанный?

Он бросился прочь, странно выгибая спину, что свидетельствовало о внутреннем конфликте между желанием повиноваться и нарушением установленного в доме порядка.

Флер показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услыхала цоканье копыт. Она бросилась к двери.

На крыльце стоял Бакли, одетый в костюм для верховой езды, и держал за поводья двух лошадей. Она сразу заметила у него на лице подозрительность и нежелание уступать.

— Благодарю тебя, Бакли, — твердо произнесла она. — Но сегодня я в твоих услугах не нуждаюсь.

— Прошу прощения, мисс Флора, — начал Бакли, даже не пошевелившись. — Если вы собираетесь в Гайд-парк, то вам лучше поехать вместе со мной. Зачем искать неприятностей, как в прошлый раз.

Этот кучер — самый противный из всех старых слуг в доме, — со злостью подумала Флер, — они всегда настаивают на своем.

— Ты мне сегодня не нужен, Бакли, — повторила она, — и на этом закончим разговор.

— Нет, мисс, не закончим, — упорствовал он, начиная сердиться. — Ее милости это не понравится, и вы это прекрасно знаете. И куда это вы собрались в столь ранний час? Никто в доме еще не встал. Вам неймется накликать на себя беду, могу в этом поклясться.

Она вся покраснела, и это ее еще больше разозлило.

— Я собираюсь покататься верхом в парке, пока там тихо, нет народа и не жарко. Что в этом странного? И вообще, это не твое дело. Боже, я давно не ребенок!

— Нет, мисс, но вы молодая леди, вот в чем загвоздка, — огрызнулся он. — Молодые леди обычно не слишком осторожны. — Заметив, как она сжала зубы, он все равно продолжал: — Оставьте, мисс Флора, вы знаете, что я прав. Я не позволю вам поехать в Гайд-парк одной, и это мое последнее слово. Во-первых, это небезопасно, а во-вторых, неприлично!

Флер чувствовала, как внутри у нее закипает гнев.

— Я буду не одна, — начала было она, но Бакли перебил ее с торжествующей улыбкой.

— Тем более, мисс! — сказал он, а затем вкрадчиво добавил: — Да вы не беспокойтесь. Я буду ехать сзади, тихо, как мышь, вы меня и не заметите. Ведь я присматривал за вами с тех пор, как вы сели на своего первого пони. Разве вы не доверяете старику Бакли?

— Ах, ну да ладно, — проворчала Флер, понимая, что ей не отделаться от старика, — поезжай, если хочешь. — Она с вызовом посмотрела на него, когда он помог ей взобраться в седло. Бакли с заговорщицким видом слегка улыбнулся ей, но она высокомерно его проигнорировала. Взяв в руки поводья, Флер пришпорила Оберона и поскакала прочь — пусть догоняет! Хотя, конечно, это было небольшим утешением.

Но когда она, проезжая через ворота Стэнхоуп, увидела немного поодаль сидевшего на лошади под деревьями графа, сердце у нее забилось, и она тут же забыла о стычке с Бакли. В любом случае у него совершенно иное отношение к слугам, чем у нас. Ничего не случится, если граф даже увидит ее кучера. Во-первых, он не обратит на него никакого внимания, а во-вторых, он, вероятно, ожидает, что она приедет в сопровождении грума, как истинная леди, — думала она.

— Наконец вы приехали! — радостно воскликнул он, когда Флер подъехала к нему. — Я уже думал, что вы меня обманули.

— Какое чудесное утро, вы не находите?

— Удивительное. Надеюсь, вы не устали, ведь вам пришлось так рано встать.

— Совсем нет, что вы, — ответила Флер. — Я всегда встаю рано.

— Не думаю, что вы поздно ложитесь у себя дома. — Он развернул лошадь, и они поехали рядом по аллее.

— У вас сегодня другая лошадь, — заметила Флер.

— Да, я ее взял напрокат. Берг не дает свою серую дьяволицу для обычных прогулок. К тому же с удовольствием сегодня проедусь не спеша, чтобы уделить вам все свое внимание.

Граф говорил такие слова, от которых у Флер учащенно начинало биться сердце. Она потупила взор, но из-за опущенных век все же видела, что он внимательно изучает ее смущенное лицо.

— Вам очень идут раскрасневшиеся щечки, — сказал он. — Такой естественный цвет. Я очень рад, что вы отказались от женских ухищрений, но даже если они вам известны, вы к ним не прибегаете в моем присутствии. Мне кажется, вам скучно реагировать на меня, подчиняясь условностям, когда я говорю что-то, идущее вразрез с ними.

Флер рассмеялась.

— Могу заверить вас, что я знаю все, что положено знать хорошо воспитанной девушке о достойном поведении.

— Но вы не применяете этого на практике. Как, впрочем, и я сам. Во внешне благопристойном обществе так много лжи и фальши. Особенно утомительно, когда молодые леди стараются напускать на себя томный вид, хихикать и даже падать в обморок, как тому их специально обучают. Куда лучше дать им солидное образование и научить поддерживать серьезный разговор.

— Конечно лучше, — согласилась она. — Но до тех пор, пока мужчины не начнут рассуждать так, как вы, с кем этим несчастным созданиям вести разумную беседу? Все джентльмены, которые ухаживали за мной последние шесть лет, решительно все считали меня абсолютной дурой. Они крайне удивлялись, обнаружив, что у меня тоже есть мозги, остроумие. Вы же знаете, это им не нравится. Они предпочитают сюсюкать со мной, как с ребенком, и делать мне идиотские комплименты.

— Моя бедная девочка, как же вам все это наскучило!

— Да, вы правы, но мне кажется, везде одно и то же. Скучать — участь любой женщины.

— Мужчины тоже. Найти приятную компанию в Петербурге решительно невозможно. Если кто-то имел несчастье получить образование, он обо всем позабудет, как только станет вхож в высшее общество.

— В таком случае Россия очень похожа на Англию, — сказала Флер, думая о Ричарде, Тедди и лорде Джеймсе Пэджете. Джером, правда, отличался от них, он умел вести интеллигентный разговор. Но ведь он ей совсем не нравился, — спохватилась она.

— Нет, — возразил граф. — Россия сильно отличается от Англии.

— Чем же?

Он на мгновение задумался.

— Прежде всего, мне кажется, размером территории. Когда я впервые приехал в Англию, мне здесь было так тесно, небо, казалось, вот-вот расплющит меня, а деревья и дома обступали плотным кольцом, грозя раздавить в любой момент.

— Боже, как неприятно.

— Но это только вначале. — Граф помолчал. Оглядевшись по сторонам, он продолжал: — Когда мне было всего шесть лет, мой отец подарил мне на день рождения кукольный театр. В нем была маленькая крохотная сцена, по которой мы водили кукол, удерживая их снизу. Мы с Розой разыгрывали пьески для слуг. Сами делали миниатюрные декорации — сады, замки, леса, все-все, с мельчайшими деталями, раскрашивали яркими красками, и они сияли, как драгоценные камешки. Но стоило стать на колени и заглянуть за занавес, как, словно по мановению волшебной палочки, декорации оживали, превращаясь в настоящие сады, замки, леса, и нам казалось, что можно даже там побывать. — Граф улыбнулся. — Точно такое же впечатление на меня произвела и Англия. Здесь на самом деле повсюду царит настоящее волшебство.

Флер была очарована его рассказом.

— Как красиво вы описываете! Я вижу все перед собой так ясно, словно наяву!..

— Но не я это придумал. Мать давно говорила мне, что у меня возникнут именно такие чувства, когда я сюда приеду. И отец тоже. Он бывал в Англии в молодости, и его отец тоже, по поручению императора.

— И вы тоже здесь — по императорским делам?

— Все дела русских — это исключительно императорские дела, — серьезно ответил он.

— Не смейтесь надо мной. Вы знаете, что я имею в виду. Мистер Полоцкий сказал мне, что вы один из адъютантов императора по особым поручениям.