Страница 105 из 113
молодого человека и вдруг испытываю странную привязанность, призрачную, да, едва
ощутимую, но такую искреннюю. Такую чистую, что не может не отравлять вены. Не понимаю,
что со мной. Глаза щиплет, ведь я понимаю, что одно мое слово, и этот человек никогда не
станет прежним. Мэттью Нортон из моего прошлого умрет.
Я неосознанно прикасаюсь губами к его щеке... Чувственно и проникновенно. Как не
думала, что умею, и неприятная судорога сжимает мои легкие. Что я делаю? Что со мной?
Я сдавливаю до боли пальцы и шепчу:
- Стреляй.
Мэттью нажимает на курок, и мы с ним вместе теряем часть себя. Что-то умирает.
Я прокатываюсь ладонью по его спине, упрямо подавляя в себе неизвестные чувства, и
схожу с места, направляясь вглубь леса, оставляя позади эту пристань, этого человека. И этого
мертвого ребенка. Да. Я убила ребенка. И что с того?
Она мешала. Она стояла у меня на пути.
Я иду быстрее. Быстрее. Оглядываюсь по сторонам, понятия не имея, какого черта, в моей
голове вспыхивают нервы, какого черта немеют пальцы: мы прострелили ей голову... Пуф, один
выстрел! И малышки Эби больше нет. Разве это должно цеплять? Должно меня трогать, разрывать на куски. Нет.
- Нет, – покачиваю головой, – мне наплевать.
- Правда?
Я резко торможу, зарывшись в груду листьев, и оборачиваюсь, расширив глаза.
Передо мной оказывается Эбигейл Роттер с простреленной головой.
Я ошеломленно пячусь назад и стискиваю зубы:
- Не подходи, – на пальцах вспыхивают искры, – не приближайся ко мне.
- Или что? – Ангельский голосок девочки прорывается внутрь моих ребер, а из дыры в ее
голове тянутся толстые, густые линии крови. – Убьешь меня?
- Замолчи.
- Ты поступила нехорошо, Ариадна.
- Заткнись!
- Сегодня ты убила не только меня. – Эби подходит ближе, а я отшатываюсь. – Ты не только
заставила Мэттью Нортона прострелить мне голову... но и лишила себя последнего шанса на
спасение.
- Меня не нужно спасать.
- Ты думаешь?
- Меня не нужно спасать! – Я наклоняюсь вперед, растопырив пальцы. – Убирайся.
- Нет. – Девочка хлопает густыми ресницами и поводит плечами. – Я всегда буду так близко,
что ты будешь слышать мое дыхание, Ари. Мы станем хорошими подругами. Ты и я, ты будешь
закрывать и открывать глаза, видя мое лицо, видя эту рану. – Эби прижимает пальцы к глубокой
дыре, из которой торчат обугленные куски кожи, и улыбается.
Легкие сдавливает. Я задыхаюсь. Хватаюсь руками за волосы и покачиваю головой.
- Нет, – зажмуриваюсь, – нет, нет. Это неправда.
- Ты убила меня.
- Нет.
- Ты – чудовище.
- Закрой свой рот!
- Как ты могла так со мной поступить? – Я открываю глаза, а Эби оказывается прямо перед
моим лицом. В нескольких сантиметрах... Так близко, что я замечаю полопавшиеся сосуды в ее
глазах, заполнившие голубую радужку багровыми точками. – Ты - монстр.
- Тебя здесь нет.
- Увы, – Эби пожимает костлявыми плечами, – я здесь, в отличие от твоей души.
Она начинает смеяться. Детский смех разносится по лесу, поднимая ветер, заставляя птиц
сорваться с веток. Я рассеянно пошатываюсь, обхватив себя руками за талию. Что-то во мне
трескается. Где-то внутри. Я судорожно вдыхаю воздух, а он обжигает глотку. Мне нечем
дышать! Я обессилено валюсь на колени, вонзаю ногти в запястье и с силой дергаю руку на себя.
Тут же остаются ровные, глубокие ссадины, и я испускаю всхлип. Ударяюсь ладонями о мокрую
землю, чувствую, как в груди растет нечто горячее, колючее, и нелепо зажмуриваюсь, будто это
остановит механизм, предотвратит боль. Но ничего не меняется. В какой-то момент от моих рук
отскакивают искры. Листья вспыхивают и загораются. Не знаю, как это контролировать, и
просто наблюдаю за огненным ковром, который бежит от меня к стволам деревьев, забирается
по веткам, ломает их и валит вниз. Поднимается дым. Ветер гоняет его по лесу, будто шерстяное
покрывало, а огонь распространяется дальше и дальше. И я обессилено прищуриваюсь. Пожалуй,
в этот момент я что-то чувствую. Но эта эмоция мимолетна, как яркая звезда, сверкнувшая на
небе, и тут же исчезнувшая. Вокруг пылают костры, и я сижу посреди огня и не боюсь его. Я
знаю, что огонь для меня опасен, но я принимаю его. Теперь нас что-то связывает: тяга к
разрушению и отсутствие души.
***
Он паркуется под деревом. Машина глохнет, он выключает ближний свет, а я стою в тени
сплетенных веток, и не понимаю, что делаю здесь. Что забыла в этом месте.
Сегодня мой день рождение, и внутри неспокойно. Мне чего-то не хватает, и дело не в
окружении, не в моих поступках. Дело в чем-то конкретном. Мне всегда холодно. Никто не
может меня согреть. Может, поэтому я здесь, потому что я не знаю, что я чувствовала к этому
человеку, но я помню, что мне было рядом с ним тепло. Это абсурд, меня не должно волновать
его существование. Но я ничего не могу с собой поделать... Меня тянет к этому парню
мистической, подсознательной связью, которую нельзя объяснить.
Я открываю пассажирскую дверь, без спросу сажусь в салон. Глаза Мэттью Нортона
вспыхивают презрением, недоумением, и я тут же взмахиваю рукой и приказываю:
- Притворись, что все как прежде. Притворись, что я прежняя.
Зачем я это делаю? Я не понимаю. Не понимаю! Это одержимость. Редкие вспышки в моей
голове, которые обескураживают, берут под контроль мысли. Я смотрю на парня, а он
откидывается в сидении и протяжно выдыхает:
- Что мне делать?
Растерянно свожу брови и отвечаю первое, что приходит на ум:
- Жить дальше.
Мэттью закатывает глаза, а я поддаюсь странному порыву и беру его за руку. Мэтт с
интересом глядит вперед, сквозь лобовое стекло, и переплетает наши пальцы. Невольно. Я не
могу не обратить на это внимание.
- Мой отец сегодня пригласил в дом мозгоправа.
- Что? – Я вскидываю брови. – Серьезно?
- Да. Решил, что мне пора пообщаться со специалистом.
- Наверно, он хочет, как лучше.
Притворяться хорошей не так уж и сложно. Наклоняю голову, а Мэтт хмурится. Мне вдруг
кажется, что для этого парня сложности предстают даже в простых вещах. Он вечно что-то
анализирует, думает. Я покачиваю головой.
- Ты слишком много внимания уделяешь мелочам.
- Так в этом ведь весь смысл.
- Смысл чего?
- Всего. – Он усмехается и переводит на меня сапфировый взгляд. Я замираю. Что-то в моей
груди взвывает не своим голосом, переворачивается, и я морщусь. Нет. Это глупо и неверно. Я
так не могу, и я не умею. – Ты поздоровалась со мной через тринадцать секунд, после того как
села рядом на первом уроке биологии. – Ошеломленно поднимаю взгляд на парня и задерживаю
дыхание. – Ты ненавидишь, когда я закатываю глаза. Морщишь нос, когда тебе что-то не
нравится. Ты не можешь отличить комбайн от соковыжималки. И, да, ты поцеловала меня под
песню Дэвида Боуи «День святого Валентина».
Я хлопаю ресницами. На фоне играет радио. Мэтт приближается ко мне и улыбается, я
никогда не видела, чтобы он улыбался. Я недоуменно щурюсь, а он поднимает мою руку и
касается тыльной стороны ладони своими теплыми губами.
- Если бы не все эти мелочи, я бы не влюбился в тебя, Ари.
«Не влюбился». Что... Что он говорит. Я свожу брови и резко отстраняюсь:
- Нет. – Зажмуриваюсь. Холод возвращается. Кидается на меня, будто голодный пес!
- Ари? Тебе нехорошо?
- Не трогай меня. – Я распахиваю дверь, но внезапно Нортон хватает меня за руку. Я
растерянно оборачиваюсь, а он недовольно подается вперед.
- Какого черта ты делаешь? Куда ты убегаешь?
- Будет лучше, если ты смиришься.