Я не брошу тебя

Ладно,  прохрипела она чуть слышно.  Может быть, хоть умру, наконец.

Кламмат отвел Леро от края обрыва, обнял, крепко прижав к себе. Леро обняла его так же, соединив руки над ранцем, прильнув мокрой щекой к плечу.

Ноги мне за спину. Волосы на руку. Не дыши. Это недолго.

Леро намотала волосы на плечо, сплела за спиной Кламмата ноги, застыла, закрыла глаза, задержала дыхание. Тогда Кламмат разбежался и прыгнул. Леро, чтобы не потерять от страха сознание, стала считать секунды. Досчитала до десяти, сбилась, мысли оцепенели, прошло какое-то неопределенное время  удар оглушил. Леро все-таки удержалась, чтобы не закричать, не захлебнуться в непривычно вязкой воде, больше похожей на какой-то расплавленный лед, чем воду.

Леро показалось, что она уже теряет сознание. Но вот, наконец, они поднялись на свет, вернулись под блеклое небо. Она очнулась на илистой полоске берега и обнаружила, что Кламмат прыскает на нее вонючим составом и растирает липкую гадость по измученной, потерявшей чувствительность коже.

Все?..

Она попыталась подняться, присесть, но только смогла вытянуть руки. Кламмат приподнял ее, посадил. Она снова упала щекой ему на плечо, придавив истерзанную мокрую прядь, снова заплакала.

Отдыхаем, десять минут. Надо идти.

Сейчас... Как раз таблетка твоя подействует... Что-то она долго сейчас...

Привыкаешь. Нужен какой-нибудь перерыв. Суток хотя бы трое. А ты в день по три штуки.

Неправда, по две... Вчера вообще только одну...

Ее начинала бить дрожь, которую унять было невозможно. Но липкая гадость начинала действовать  по коже расползлись мурашки, кусая приятным глубоким теплом, растворяя судороги и боль. Леро сидела, уткнув в плечо мокрый нос, и чувствовала, что снова теряется, засыпает...

Кламмат разбудил ее, мягко выудив из топкого ила. Леро поднялась, постояла, пытаясь что-то сообразить  бесполезно. Когда Кламмат ее отпустил, она смогла простоять пару секунд  упала в грязь, на колени, на локти. Кламмат отцепил клапан.

Возьми вот это,  он протянул светло-лимонный шарик.  Стимулятор другого рода. У нас называется «минус второй»  когда статус системы «минус два». Когда возникает угроза коллапса. Действует по-другому, сильнее и жестче, и если твоя система его отторгнет... Не знаю, чем может закончиться. Даю только потому, что твоя реакция на мои персональные капсулы просперативна  странным образом.

Леро не смогла даже протянуть руку. Кламмат положил шарик ей в рот, присел, обнял, замер, поглаживая по плечу, по измученным спутанным волосам. Леро снова забылась. Но вот снова очнулась  новая капсула заработала. Посидев еще десять минут, Леро поднялась на ноги, осмотрелась.

Под обрывом, занимавшем полнеба, неторопливо текла река  черная масса вязкой, маслянисто блестящей воды. Поток тихо булькал у корней крайних деревьев, навевая еще большую дрему. Дышать опять было тяжело, но боли Леро уже не чувствовала. Лес впереди был негустой и прозрачный; листья не казались страшными жалами, как тогда, в том жутком лесу, с той стороны, с чешуйчатыми стволами... Когда это было?.. Неделю назад, или больше?.. Восемь дней, кажется... Или сколько... И, главное, палых листьев под деревьями было намного меньше  два дождя сделали свое дело. Леро поежилась, вспоминая острые листья, по которым тогда пришлось идти целый день, пока не поднялись выше...

Два дождя,  Кламмат кивнул в коричневый полумрак.  Идти будет намного легче. Им тоже,  он сбросил на нос стереомат, перевесил удобнее карабин.  Вперед,  он шагнул под угрюмую сень леса.

X

Гуммо, вставай и пошли!  Хайдег схватил Гуммо за клапан воротника и вздернул.  До каникул еще дожить надо. Ну!

Куда ты меня привел? Все продумал! Все, чтобы меня здесь бросить!

Я не брошу тебя. Сейчас тем более. Хотя очень хочется. От тебя становится больше проблем, чем может быть пользы. Встал и пошел,  Хайдег ударил Гуммо ботинком в бок.

Гуммо застонал, поднялся, закашлялся.

Подфикси нейтрализатор,  хмыкнул Хайдег.  Даже этого не знаешь как сделать?

Он просунул палец Гуммо под фланговый щиток и подоткнул полозок. Гуммо закашлялся.

Сейчас будет легче... Пошел.

Они пошли, погружаясь в мясистую кашу по середину голени. Вскоре идти стало еще труднее  каша все больше превращалась в болото, и вот Хайдег, который шел впереди, иногда оборачиваясь на Гуммо, завяз по колено и стал. Долго стоял, исследуя стереоматом заросли с востока и юга.

Придется двигать на север,  он обернулся налево.  Дьявол. Сколько у него осталось под крышкой? Реально? Не двенадцать  тринадцать, что у тебя там в оптике, а реально, Гуммо? Не знаешь?

Отдай батарейку, Хайде.

Чтобы ты еще раз в меня пальнул? Еще в задницу два разряда? Гуммо, я тебе говорю. От тебя проблем становится больше, чем может быть пользы,  Хайдег поднял стереомат, утер брови.  Идиотский комплект. Лоб постоянно потеет.

Догони, отбери... Гы-гы-гы...

Догоню,  Хайдег снова сбросил на нос стереомат.  Отберу.

Они свернули на север и пошли, чавкая в гниющей жиже. Хайдег старался гнуть курс на восток, к станции, но все попытки кончались тем, что он погружался в кашу так, что идти было невозможно, и приходилось снова пробираться на север. Наконец они вышли на большую сухую поляну, от которой в лес под равным углом разбегались прогалы  три прямые широкие полосы. Одна уходила на северо-запад, вторая  на юго-запад, третья шла на восток. Тоннели прогалов терялись в угрюмой туманной мути; наверху в чистом от леса пространстве сияло неярко сиреневатое небо.

Какой-то выход породы,  Хайдег просканировал стереоматом открытый участок.  Полтора метра вниз... Просто подарок,  он посмотрел в мутную даль в перспективе восточной прогалины.

Ну пошли, что стоим?  Гуммо двинулся на восток.

Знаешь, чем это может кончиться, Гуммо?

А схема?

Этот участок снимали двенадцать дней назад. А ты знаешь, что такое болота, да еще когда пошла кислота? В лучшем случае потеряем время  километра четыре туда-обратно.

А в худшем?

Хайдег не отвечал. Он долго молчал, изучая данные схемы, сопоставляя с видимым антуражем.

Ладно, рискнем. Мы почти у подножья этих камней. На которых, друг Гуммо, база.

Он обернулся, отразив стереоматом полоску яркого над лесным полумраком неба, пошел, почти не чавкая грязью. Часа полтора идти было очень легко  слой перегноя, еще не вытравленный первыми двумя дождями, только упруго пружинил на каменной жиле. Им удалось держать хорошую скорость и пройти несколько километров.

Затем случилось то, чего Хайдег боялся. Жила пошла под раскисшую почву; Хайдег зашел в болото по середину бедра и стал, вглядываясь вперед. Затем обернулся, не без труда вернулся на камень, зашел Гуммо за спину, дернул на ранце клапан, разблокировал бухту ауксилларного троса и сцепил ее с ранца.

Повернись.

Он дернул Гуммо за локоть. Затем, подцепив к такелажу крепление бухты, вывел несколько метров троса, зафиксировал на себе. Затем обернулся к Гуммо, оглядел статус-табло группы питания.

Ты в курсе, что у тебя желтенькое? Через день замигает, и начнешь пропитываться кислотой. А идти нам еще двое суток. Охотник на членистоногих и пресмыкающихся.

Что за комплект идиотский,  прохрипел Гуммо и снова закашлялся.

Батарейка охран-комплекта гарантирует девять суток,  Хайдег пошел вперед,  рациональной работы. Пошли, Гуммо, какие сутки? Двенадцатые, не рациональной. Отвалили мы уже двенадцать суток назад  ты в курсе? Если бы ты, кретин, хотя бы разок послушал, что говорят взрослые... Или хотя бы разок заглянул в учебник по элементарной физике... Стрелок по воде.

Гуммо не отвечал. Он брел вслед, стоная и бормоча. Хайдег шел осторожно, с обеих сторон обвешанный карабинами, с каждым десятком метров погружаясь в жадную жижу все глубже. Когда стало снова по середину бедра и идти дальше нельзя, Хайдег остановился и стал оглядываться.