Страница 3 из 22
— Бобов тут хватит и на четверых, — сказал он.
Ленни наблюдал за ним, стоя по другую сторону костра. Он упрямо произнёс:
— Я люблю их с кетчупом.
— Ага, но у нас его нет, — огрызнулся Джордж. — Вот уж если у нас чего нет, так это как раз того, чего тебе хочется. Господи, если бы я был один, как легко мне жилось бы! Я нашёл бы работу и вкалывал бы себе без забот. Никаких тебе неприятностей, а в конце месяца получил свои полсотни баксов и шуруй в город, если хочется, и там тебе будет всё, чего пожелаешь. Да чего там, я мог бы остаться в борделе хоть на всю ночь. Я мог бы обедать в любом месте, какое мне придётся по нраву — хоть в гостинице какой, или там в другом месте, и заказывать всё чего мне, блин, в башку ни взбредёт. И я мог бы делать это каждый, блин, месяц. Брал бы галлон[1] виски или отирался бы в бильярдной.
Ленни сидел на корточках и смотрел поверх костра на сердитого Джорджа. Лицо его было перекошено страхом.
— И чё вместо этого? — гневно продолжал Джордж. — А вместо этого у меня есть ты! Ты не можешь удержаться на работе, и я из–за тебя теряю работу, какую заимел. Из–за тебя я только и делаю, что таскаюсь по всей стране. И это ещё не самое плохое. Ты постоянно во что–нибудь влипаешь. Ты вытворяешь чёрт те что, а мне приходится тебя вытаскивать. — Он уже почти кричал. — Ты чокнутый сукин сын. С тобой я всё время на нервах. — Джордж напустил на себя вид, какой бывает у маленьких девчонок, когда они возьмутся передразнивать одна другую. — «Я только хотел потрогать платье той девушки — хотел погладить её, как глажу мышек». Ладно, с тобой всё ясно, но ей–то какого чёрта знать, что ты всего лишь хотел потрогать её платье, а? Она дёргается, хочет сделать ноги, а ты держишь её, будто это мышь. Она верещит, и нам приходится целый день отсиживаться в оросительном канале, пока эти ребята ищут нас, а потом мы крадёмся в темноте и валим из тех мест куда подальше. И всё время что–нибудь вроде этого, всё время. Хотелось бы мне посадить тебя в клетку и чтобы там было этак с миллион мышей — забавляйся, Ленни, дружище.
Его злость внезапно унялась. Он посмотрел через огонь на Ленни, который продолжал стоять на коленях со страдальческим видом, пристыженно уставясь в костёр.
Было уже совершенно темно, но огонь освещал стволы деревьев и кривые ветви над головой. Ленни медленно и осторожно пополз вокруг костра, пока не оказался рядом с Джорджем. Он уселся на корточки. Джордж повернул консервные банки другой стороной к огню. Он делал вид, что не замечает Ленни, перебравшегося поближе к нему.
— Джордж, — очень тихо и робко.
Нет ответа.
— Джордж!
— Ну чего тебе?
— Я валял дурака, Джордж. Я вовсе не хочу никакого кетчупа, сто лет он мне без надобности. Я не стал бы есть кетчуп даже если бы он сейчас был прямо тут, передо мной.
— Ну, если бы он был здесь, ты мог бы съесть немного.
— Но я не стал бы, Джордж. Я бы весь оставил тебе. Ты бы намешал этого кетчупа себе в бобы, а я бы даже и не притронулся к нему.
Джордж всё ещё угрюмо смотрел в огонь.
— Как подумаю о той распрекрасной жизни, какая могла бы у меня быть, если б не ты, — вздохнул он, — это ж с ума сойти! Нет, не видать мне покоя.
Ленни всё ещё сидел на корточках. Он смотрел в темноту за рекой.
— Джордж, ты хочешь, чтобы я ушёл и оставил тебя одного?
— Куда ты, к чёрту, можешь уйти?
— Ну, я мог бы. Я мог бы уйти — туда, в горы. Куда–нибудь, где можно найти пещеру.
— Да ну? И что бы ты ел? У тебя же тяму не хватит найти себе пожрать.
— Ну, я бы нашёл что–нибудь, Джордж. Мне ведь не нужна хорошая еда с кетчупом. Я бы лежал себе на солнышке, и никто не обижал бы меня. А если б я нашёл мышку, я мог бы оставить её себе и гладить, сколько влезет. Никто не отобрал бы её у меня.
Джордж бросил на него быстрый испытующий взгляд.
— Я, значит, придираюсь к тебе, да?
— Если я тебе не нужен, я могу уйти в горы и сыскать себе пещеру. В любое время могу уйти.
— Да ладно, Ленни, послушай, я просто валял дурака. На самом деле я хочу, чтобы ты оставался со мной. С мышами только беда — ведь ты их убиваешь. — Он помолчал. — Сказать тебе, чего я сделаю, Ленни? Для начала я подарю тебе щенка. Может быть, ты хотя бы его не убьёшь. Это будет лучше, чем мышь. И ты сможешь гладить его чуть посильней.
Ленни не попался на эту удочку. Он почувствовал, что получил преимущество.
— Если я тебе не нужен, ты только скажи, и я тут же уйду в горы — да, прямо вон в те горы уйду и стану там жить сам по себе. И никто не сможет отбирать у меня мышек.
Джордж сказал:
— Ты мне нужен, Ленни, конечно ты мне нужен. Господи Иисусе, да кто–нибудь наверняка пристрелил бы тебя, как койота, если бы ты остался один. Нет, ты уж будь со мной, Ленни. Твоей тётке Кларе не понравится, если ты сбежишь и станешь жить сам по себе, хоть она и померла.
Ленни хитро произнёс:
— Расскажи мне, как раньше.
— Чего рассказать?
— Про кроликов.
Джордж недовольно проворчал:
— Ты меня не проведёшь.
Ленни взмолился:
— Ну пожалуйста, Джордж. Расскажи мне. Пожалуйста. Как раньше.
— Стало быть, тебе это по нраву, да? Ну ладно, я расскажу, а потом мы поужинаем.
Голос Джорджа зазвучал серьёзней. Он произносил слова нараспев, будто повторял их уже много раз прежде.
— Парни вроде нас — те, что работают на ранчо, — самые одинокие ребята в мире. У них нет семьи, они не привязаны к одному месту; они приходят на ранчо, заколачивают бабки, а потом отправляются в город и спускают всё, что заработали, ну да, а там — глядь, они уже на другом ранчо хвостом стучат. И надеяться им не на что, нет у них ничего впереди.
Ленни наслаждался.
— Во–во, это ты всё правильно про них, — вставил он. — А теперь — про нас.
Джордж продолжал.
— А мы — совсем другое дело. У нас есть будущее. У нас есть с кем поговорить, есть кто–то, кому на нас не наплевать. Мы не станем рассиживаться по барам, спуская наши денежки только потому, что нам некуда больше податься. Любой из этих парней может попасть в тюрягу, он может напрочь там сгнить, и никому не будет до него дела. Но не мы.
Тут возник Ленни:
— Но не мы! А почему? Да потому что… потому что у меня есть ты, чтобы присмотреть за мной, а у тебя есть я, вот что. — Он довольно рассмеялся. — Давай дальше, Джордж!
— Да ты уже всё наизусть выучил, можешь рассказать и сам.
— Нет, давай ты. Я чего–нибудь забуду. Расскажи, как оно всё будет.
— Ну ладно. Однажды мы подкопим деньжат и тогда у нас будет маленький домик с парой акров землицы, корова да пяток хрюшек.
— И станем работать на земле и тем будем жить, — почти закричал Ленни. — И у нас будут кролики. Дальше, Джордж, давай дальше! Расскажи, как у нас будет сад, и про кроликов в клетках, и про дождь зимой, и про печку, и какие густые сливки будут, что хоть ножом их режь. Расскажи об этом, Джордж.
— Почему бы тебе самому не рассказать? Ты же всё знаешь.
— Нет… лучше ты расскажи. Это совсем не то, если я сам стану рассказывать. Давай, Джордж. Как я буду ходить за кроликами.
— Ладно, — отвечал Джордж. — У нас будет большой огород, и клетки для кроликов, и цыплята. А когда будет идти дождь зимой, мы скажем: да ну её к чёрту, эту работу, и разведём огонь в печи, и сядем возле, и станем слушать, как дождь стучит по крыше. Вот чёрт! — Он достал из кармана нож. — Не осталось времени.
Он пробил ножом одну из банок с бобами, вырезал верхушку и передал банку Ленни. Потом открыл вторую. Из бокового кармана извлёк две ложки и протянул одну Ленни.
Они сидели у костра и набивали рты бобами, усиленно жуя. Несколько фасолин выпали изо рта у Ленни. Джордж ткнул в его сторону ложкой.
— Ну, так что ты будешь говорить завтра, когда хозяин станет тебя спрашивать?
Ленни перестал жевать и сглотнул. Его лицо приобрело сосредоточенный вид.
1
Галлон — мера объёма, ~3,8 литра. (прим. перев.)