Страница 2 из 22
— Это только мышка, Джордж.
— Мышка? Живая мышь?
— Не–а. Мёртвая мышка, Джордж. Я не убивал её. Правда! Я нашёл её. Я нашёл её уже мёртвую.
— Давай её сюда! — велел Джордж.
— Позволь мне оставить её себе, Джордж.
— Дай сюда!
Сжатая ладонь Ленни неохотно подчинилась. Джордж взял мышь и бросил её в кусты на другой стороне заводи.
— Накой тебе мёртвая мышь, а? — спросил он.
— Я бы тихонько гладил её пальцем, пока мы так долго–долго идём, — отвечал Ленни.
— Ну уж нет, ты не будешь гладить никаких мышей, пока идёшь со мной. Ты помнишь, куда мы топаем?
Ленни выглядел испуганным. Он в замешательстве уткнулся лицом в колени и глухо произнёс:
— Я опять забыл.
— Господи Иисусе, — покорно вздохнул Джордж. — Ладно, слушай сюда: мы идём работать на ранчо, на таком же, с какого мы ушли на севере.
— На севере?
— В Уиде.
— А, точно, я помню. В Уиде, да.
— Это ранчо, куда мы идём, — прямо вон там, в четверти мили. Мы придём туда и спросим хозяина. Вот гляди, я дам ему эти трудовые книжки, а ты молчи, не говори ни слова, понял? Ты только стой и не говори ничего, Ленни. Если он поймёт, что ты немного того, мы не получим работы, но если он увидит, как ты работаешь раньше, чем услышит, чего ты мелешь, то всё будет путём. Сечёшь?
— Конечно, Джордж. Конечно, я секу.
— Лады. Ну, скажи мне: когда мы найдём хозяина этого ранчо, что ты станешь делать?
— Я… Я… — Ленни задумался. На его лице отразилось мучительное движение мысли. — Я… не стану ничё говорить. Буду тока стоять там и всё.
— Молодец. Красавчик. Давай, Ленни, повтори это раза два–три, чтобы уж точно не забыть.
— Я не стану ничё говорить… — послушно забубнил Ленни. — Я не стану ничё говорить… Я не стану ничё говорить. Вот.
— Лады, — кивнул Джордж. — И ты не должен делать ничё плохого, наподобие как отмочил в Уиде.
Ленни выглядел озадаченным.
— Как отмочил в Уиде? — растерянно переспросил он.
— Да ты, кажись, и это забыл, а? Ну и ладно, я не стану тебе напоминать, а то, чего доброго, ты сызнова такое провернёшь.
На лице Ленни мелькнул отблеск понимания.
— Они прогнали нас из Уида, — изрёк он с торжеством.
— Прогнали нас, как же, — недовольно проворчал Джордж. — Мы сбежали. Они искали нас, но поймать у них не вышло.
Ленни счастливо хихикнул:
— Я не забыл это, ещё бы!
Джордж откинулся назад и лёг на песок, сложив руки под головой. Ленни в точности повторил его движения, а потом приподнял голову и посмотрел на Джорджа, чтобы убедиться, что всё сделал правильно.
— Блин, с тобой одни заморочки, Ленни, — сказал Джордж. — Всё было бы так легко и просто, если бы ты не висел у меня на хвосте. У меня была бы лёгкая житуха и, может быть, я даже завёл бы себе девчонку.
Минуту Ленни лежал спокойно, а потом с надеждой произнёс:
— Мы будем работать на ранчо, Джордж.
— Ну вот, хоть это ты усвоил. А сейчас мы будем спать, потому что на то есть причина.
День торопился уйти и стать вчерашним днём. Только верхушки Габилан ещё сияли в свете солнца, уже покинувшего долину. Водяная змейка скользила по заводи, её головка торчала из воды как маленький перископ. Подрагивали камыши, тревожимые течением. Где–то далеко, в стороне шоссе, крикнул что–то человек, ему отозвался другой. Ветви сикоморов тихонько зашелестели на ветру, который тут же и утих.
— Джордж, почему мы не можем прийти на ранчо к ужину? На ранчо ведь ужинают.
Джордж повернулся на другой бок.
— Не твоя забота. Мне здесь нравится. Завтрева двинем на работу. Я видел как туда везли молотилки, значит, мы будем таскать мешки с зерном, надрывать животы. А сейчас, стало быть, я собираюсь лежать здесь и глазеть на небо. Так мне хочется.
Ленни поднялся на колени и посмотрел на Джорджа сверху.
— У нас не будет ужина?
— Будет, конечно, если ты насобираешь сухих ивовых веток. У меня в мешке есть три банки бобов. Ты разведёшь огонь. Я дам тебе спичку, когда натаскаешь хворосту. Разогреем бобы и поужинаем.
Ленни сказал:
— Я люблю бобы с кетчупом.
— Это хорошо, но у нас нет кетчупа. Давай двигай за дровами, да не глазей по сторонам попусту, скоро стемнеет.
Ленни неуклюже поднялся на ноги и скрылся в зарослях. Джордж остался лежать и только принялся мелодично насвистывать. Вниз по реке, с той стороны, куда ушёл Ленни, донеслись всплески. Джордж перестал свистеть и прислушался. «Бедолага», — произнёс он тихо и вернулся к своему занятию.
Спустя минуту Ленни с треском ломаемых сучьев явился из зарослей. В руке он нёс одну небольшую ивовую ветку. Джордж сел.
— А ну–ка, — недовольно произнёс он, — дай сюда эту мышь!
Ленни изобразил недоумение.
— Какую мышь, Джордж? У меня нету никакой мыши.
Джордж протянул руку.
— Давай её сюда, кому говорю. Ты меня не проведёшь.
Ленни смутился, попятился, испуганно поглядывая на кусты, собираясь, видимо, спасаться бегством. Джордж холодно сказал:
— Ты сейчас же отдашь мне эту мышь или я тебя взгрею.
— Отдать тебе что, Джордж?
— Ты знаешь, что, чёрт тебя дери. Мне нужна эта мышь.
Ленни неохотно сунул руку в карман. Его голос слегка дрожал, когда он говорил:
— Не знаю, почему мне нельзя оставить её. Это вовсе ничья мышка. Я не украл её. Она лежала прямо у дороги.
Джорджева рука всё ещё была повелительно вытянута. Медленно, как терьер, который, заигравшись, не желает отдавать своему хозяину мячик, Ленни попятился, потом приблизился, потом попятился снова. Джордж громко щёлкнул пальцами и при этом звуке Ленни положил мышь ему на ладонь.
— Я не делал ей ничего плохого, Джордж. Только гладил и всё.
Джордж поднялся и забросил мышь в тёмные заросли так далеко, как только смог, а потом шагнул к заводи и хорошенько вымыл руки.
— Дурак ты полоумный. Ты думаешь, я не заметил, что у тебя мокрые ноги? Ты же перебирался через реку, чтобы заполучить её. — Джордж услышал, как Ленни отвернулся и захныкал. — Ну вот, распустил нюни, чисто дитя! Господи Иисусе, такой здоровенный детина!
У Ленни тряслись губы, в глазах его стояли слёзы.
— Ну, Ленни, ну, — Джордж положил руку здоровяку на плечо. — Я не по злобе отобрал у тебя этого мыша. Но ты пойми, дурья башка, он был несвежий, да и ты его раздавил, пока гладил. Ну, будет уже, Ленни, найдёшь себе другую мышь, свеженькую, и я позволю тебе оставить её на время.
Ленни уселся на землю, уныло свесив голову.
— Я не знаю, где сыскать другую мышку. Я помню, одна дама обычно давала их мне — кажную, какую отловит. Но её здесь нету.
Джордж усмехнулся:
— Дама, ага? Не помнишь даже, что это была за «дама»! А ведь это была твоя собственная тётка Клара. Да и то сказать, она потом не стала давать их тебе. Ты же всегда убивал их.
Ленни грустно посмотрел на него.
— Они были такие маленькие, — сказал он сконфуженно. — Я гладил их, а они принимались кусать меня за палец, и тогда я совсем чуть–чуть сжимал их головки. А они почему–то умирали. Наверное, потому, что были такие крошечные… Хорошо бы у нас поскорей были кролики, Джордж. Уж они не такая мелюзга.
— К чёрту кроликов. Тебе нельзя доверить даже мышь. Твоя тётка Клара давала тебе резиновую, но ты не придумал, чего с ней делать.
— Её было неприятно гладить, — сказал Ленни.
Закатное зарево растаяло на горных вершинах, сумерки спустились в долину, заплутали среди ив и сикоморов. Большой карп поднялся к поверхности заводи, глотнул воздуха и снова ушёл вниз, растворился в тёмной глубине, будто его и не было — только медленные круги неслышно пошли по воде. Снова задрожали наверху листья и маленькие облачка ивового пуха поплыли, опускаясь на землю и водную гладь.
— Так ты собираешься добыть хворосту? — поинтересовался Джордж. — Там его полно, вон за тем сикомором. Плавняк. Тащи его сюда.
Ленни сходил к дереву и вернулся с охапкой сухих листьев и хвороста. Он бросил их на кучу старой золы и пошёл за новой охапкой, а потом за ещё одной. Была уже почти ночь. Голубиные крылья прошуршали над водой. Джордж подошёл к кострищу и поджёг сухую листву. Пламя побежало по хворосту, принялось за работу, затрещало. Джордж развязал мешок и достал из него три банки бобов. Он поставил их у костра, поближе к огню, но так, чтобы пламя не касалось их.