Страница 81 из 112
- Хорошо, что не остались ночевать в долине. Пощелкали бы они нас там, как цыплят. А с долины им стрелять будет неудобно, я специально вчера смотрел. Как предчувствие какое всю душу измотало. А так - поживем еще.
Ладимир ушел. И без него стало так тихо, что даже эхо, лишившись любимой игрушки, не спешило повторять звук осторожных шагов Донаты.
Она застегнула куртку, проверила, удобно ли расположен пояс и взвесила в руке тяжелый нож. Пусть Ладимир приказывает кому угодно, только она в приказах не нуждается. И вправе сама решать, когда ей выйти и постоять за свою жизнь, и за чужую. В конце концов, у нее свой счет к охотникам имеется - за деда Селивана.
Она подходила к занавесу из плюща, закрывающего вход, когда разрывая сухие корни, в пещеру стремительно втянулось гибкое тело. Еще не соображая, что делает, Доната бросилась вглубь пещеры. У стены она развернулась, справедливо рассудив, что перед лицом неизвестной опасности защищенная спина не помешает.
Ладимир в свое время не шутил, когда отвечал на вопрос. "Что же ему не говорить, этому Леснику, когда одних ртов у него штук десять?" То, что поначалу Доната приняла за темные пятна на толстой шкуре, на самом деле оказалось ртами. Она убедилась в этом, как только метнула нож в гибкое, как у сороконожки тело. Метнуть-то, метнула, но в слабом свете, проникающим сквозь густой занавес в пещеру, с ужасом увидела, как темное пятно, куда угодил нож, мгновенно раскрылось и белые костяные полоски, как зубами ухватили острие заточенного клинка. Ни капли жидкости, не выступило из, казалось бы, неизбежного пореза. Чудовище облизало нож, как ребенок леденец. И выплюнуло. Звон покатился по пещере. Маленькие лапы, шустро перебираясь по камням, несли обтекаемое тело, на котором зияло с десяток открытых ртов. Тело начиналось овальным отростком, лишенным глаз. Там, где предлагались глаза, тонкие пленки закрывали выпуклости. И на этом подобие головы вдруг тоже обозначился рот, на сей раз больше и безобразнее прочих.
Прижавшись к стене, упираясь лопатками в острый каменный выступ, Доната вытащила из-за пояса нож, решив, что метнет его именно в белые пленки, закрывающие глаза. Но мгновение проходило за мгновением, а она никак не могла сосредоточиться. Текучее тело быстро передвигалось, и на том месте, где только маячил головной отросток теперь дрожало жаркое марево.
Низкий гул, еще не слышимый, но ощутимый телом, проник в пещеру, проверив на прочность каменные стены. Едва сдержав дрожь в ногах, Доната плотнее прижалась к стене, спиной ощущая как дрожит незыблемая скала.
Чудовище не спешило нападать, играя с ней, как кошка с мышкой. Текучее тело, одержимое жаждой постоянного движения, перемещалось с место на место. Это мешало Донате сосредоточиться и твердой рукой послать, наконец, смертоносное жало в ненавистную цель. Она старательно не отрывала от него взгляда, но глаза, уставшие от мельтешения черных пятен, не прекращающегося ни на мгновенье, отказывались различать детали. Но странное дело, чем дольше эта гигантская сороконожка двигалась, тем меньше ужаса вселяла.
Словно прочитав ее мыли, чудовище остановилось и низкий гул, постепенно нарастая, заполнил пещеру. На этот раз тварь не стала церемониться: жаркая волна ударила Донате по ушам, усилив ток крови. Боль вгрызлась в голову, помчалась по венам, запуская острые щупальца в святая святых - трепещущее от страха сердце. Боль, как неумолимый палач опустила Донату на колени, вынуждая подставить голову под жаждущую крови пасть чудовища. Прокусив губу, сжимая голову руками, из последних сил сдерживала Доната стон - доказательство полной власти над ней. Горячая влага обожгла ладони. Заставив себя мельком глянуть на ладонь, Доната с ужасом обнаружила, что рука в крови, толчком исторгнутой из уха.
И вдруг она с удивлением поняла, что вместо чувства безнадежного созерцания собственной гибели, на нее снизошла ярость.
- Хочешь жрать - жри! - из всех сил крикнула Доната, взмахнув перед собой ножом, но он пронзил пустоту. - Чего ты жилы из меня тянешь, тварь!
- Я - Лесник, - шорох прошлогодней листвы заполнил пещеру.
- Лесник - так сиди в лесу! - как безумная орала она, вместе с взмахами ножа, сея вокруг себя капли собственной крови, что горячей влагой срывались с ладоней. - В лесу сиди, Лесник! Чего ты в горах забыл?!
- Тебя, - будь ветер посильнее, непременно сбил бы ее с ног.
Доната расставила ноги пошире и уперлась спиной в стену, надеясь, что незыблемая скала передаст ей часть своей твердости.
- Хрен тебе, - выругалась Доната.
Лесник остановился от нее в нескольких шагах и стал медленно подниматься, так, что головной отросток навис над Донатой. И тогда она решилась: какая-то мерзкая тварь, помешанная на своих слюнявых ртах, будет ей угрожать, в то время как Ладимир... один...
Доната махнула перед собой ножом, метя в то место, что напоминало мерзкую голову, но острие царапнуло толстую, шершавую как ствол столетнего дерева шкуру. Лесник выпустил воздух из всех своих ртов, но Доната не стала ждать развязки. Молниеносно откатившись в сторону по кострищу, уже потерявшему связь с жизнью, она вскочила на ноги. Не дожидаясь, пока Лесник опомниться, она побежала и оттолкнувшись, с разбега, в один долгий прыжок достигла выхода и как белка повисла на занавеси из сухого плюща. Корни трещали в ее руках, но вес тела удержали.