Страница 45 из 112
Что-то мимолетное коснулось обнаженных чувств Донаты, что-то забытое и давнее. Но неожиданно для себя она подхватилась и кинулась в колючий полог. Тащила на свет умирающего Ладимира и за шорохом, за шумом пыталась лишить себя возможности прислушаться к тому, жив ли он еще, или все уже кончено.
Лесной Дед легко поднялся с поваленного дерева и подошел к Донате - трава не пригибалась под его весом. Скрюченными пальцами он коснулся Ладимира и тень легла на белое лицо.
- Чуть не успели, - шевельнулся дед и у Донаты птицей забилось сердце. Но дед имел в виду другое. - Еще поговорить бы - и спасать некого было бы. А так... раз обещал - сделаю. Долг отдам.
Сгорбленная спина разогнулась. Дед прощально махнул рукой, повернулся и медленно заковылял прочь.
Полными так и не пролившихся слез глазами, Доната смотрела на то, как полы обтрепанного балахона цепляются за колючие стебли травы. Она не стала кричать, просить, ругаться. Надежда вместо сладкого гриба обернулась в руках ядовитым горчаком. Так бывает.
Так всегда бывает.
Доната закрыла лицо руками. Она не хотела видеть мир, в котором не будет Ладимира.
Руки она убрала тотчас после того, как поняла: она не одна.
На том месте, где только что сомкнулись ветви за спиной Деда, стояла Мара-морочница. Но стояла не той белолицей, полногрудой девицей, что в полную Селию смущает парней, уводит их в лес и пьет кровь вместе с жизнью. Стояла в худшем своем проявлении: с впалыми щеками, обтянутыми коричневой, как высохший пергамент кожей, дырой вместо носа и вытекшими глазами. Мара была старой - она умерла задолго до того времени, как родилась Доната. В треснувшей на шее коже белела кость, на лысом черепе кое-где сохранились клочья седых волос. Обтянутые кожей кости, никогда не знавшие земли, прикрывало жалкое подобие истлевшей рубахи. Она была просто Марой. Потому что не морочила Донате голову.
Надо было бежать, молить, сопротивляться, но сил не было. Дальнейшее представлялось Донате легко: Мара выпьет из нее кровь. А всем известно, что это парни умирают и отправляются в Небесную Обитель, а девки после такой смерти сами становятся морочницами. Скитаются по лесу и губят доверчивых людей. Что ж. Если суждено им с Ладимиром соединиться только на краткий миг, что называется смертью - так тому и быть. А после, став Марой, вряд ли ее будет волновать та боль, что мучила при жизни
- Спасибо тебе, Лесной Дед, за доброту твою, - Доната криво улыбнулась, не сводя глаз с Мары. Хотела отвернуться, и не смогла: болезненное любопытство заставило ее разглядывать изъеденное червями уродливое лицо. - А Марой стану и ласку не забуду...
- Размечталась старуха девкой стать, - свирепо каркнула Мара и черные пеньки зубов показались в дыре рта. - В сторону иди. Я с ним буду... Как раз время...
Она ткнула черным пальцем в сторону неподвижно лежащего Ладимира.
- Не надо его, - беззвучно шевельнулись губы. - Пусть так умрет. Меня возьми.
Но Мара услышала.
- Я, девка, не только жизнь, но и смерть пью. Да... и смерть... пью...
***
"Куда мы идем?" - это был первый вопрос, который он задал ей, после того, как пришел в себя.
В то утро было пасмурно, но вдруг стало светлее. Нет, Гелион по-прежнему стыдливо прятался за низкими тучами, но озарила поляну радость, что вспыхнула на лице Донаты. И от радости, что нахлынула как зной в жаркий день и подкосила колени, она чуть не ответила так, как отвечала всегда. Но перед глазами встало безжизненное, запрокинутое лицо Ладимира, когда черная демоница держала его за горло, царапая острыми когтями тонкую кожу.
- В..., - только раз споткнулась она. И то потому, что боялась не за свою жизнь. А потому, что больше не хотела видеть как черные руки касаются белого тела. - В Гранд. Идем в Гранд.
Сказать, что он удивился, значило ничего не сказать. Вид у него стал, как у ребенка, которого несправедливо лишили любимой игрушки. Он долго смотрел на Донату. Неизвестно, что он прочел в ее глазах, но не сказал ни слова. Ни в тот день, ни на следующий. Ни через неделю. Но вел себя так, словно они изначально уговорились: он проводит ее в Гранд, и все - поминай, как звали.
Он быстро поправлялся. Буквально на следующий день после памятного события с Марой, он легко вздохнул, открыл глаза и спросил: куда мы идем? Доната от радости совершенно упустила, что за этим вопросом вполне может последовать и другой. Тот, на который она не успела придумать ответа.